Самец взерошенный - Страница 4

– Не стесняйся! – пригласила Ольга.

Я пожевал из вежливости пряный, твердый ломтик вяленого мяса, бросил в рот сочащий жиром кусочек палтуса и запил это глотком вина. Оно оказалось терпким, но приятным. А вот Ольга ела жадно, постоянно прихлебывая из бокала: я едва успевал его наполнять. Она допила все, сдвинула тарелки к окну и достала из сумочки сигареты.

– Ты чего? – изумился я.

– Ерунда! – махнула она рукой. – За все заплачено. Вентиляция вытянет.

Ольга оказалась права. Заглянувшая вскоре проводница сделала вид, что не чувствует запаха дыма. Она прибрала пустые тарелки и принесла кофе. В чашках!

– Почему все отобранные – сироты? – спросил я, когда Ольга осушила свою.

– Заподозрил, значит? – хмыкнула та. – Не зря в Цюрихе про образование предупреждали. Везут вас, бедненьких, на органы разбирать!

Она захохотала. Я нахмурился.

– Не бойся! – сказала она, отсмеявшись. – Пальцем не тронут. Пылинки с вас будут сдувать. Такая работа для мужика – счастье! Мечта. А что до сирот, так все просто. Я отобрала девять человек. Пятерых родственники не отпустили.

– Почему?

– Контракт на пять лет. Без отпусков и длительных выходных.

– Правда?

– Ты же не читал! – всплеснула она руками. – Совсем забыла!

Ольга полезла в сумочку и выложила на столик листки в прозрачном файле. Я извлек их и углубился в чтение.

Контракт был коротким – всего на двух страничках. Каждый пункт на русском языке был продублирован по-английски. Работник обязывался исполнять порученные ему обязанности аккуратно и добросовестно, работодатель гарантировал выплату зарплаты и надлежащее содержание. За рабочим днем следовал день отдыха, а вот отпусков и в самом деле не предусматривалось. Я внимательно перечитал английский текст – тот полностью соответствовал русскому. Насторожили меня два пункта. В одном FAGG оставляла за собой право переуступить контракт другому нанимателю, при этом последний должен соблюдать все прописанные условия. Подумав, я решил, что это не страшно: Ольга предупреждала, что их фирма – посредник. А вот форма оплаты…

– Почему золото?

– Что в этом плохого? – хмыкнула Ольга. – Любая валюта девальвируется, а вот золото всегда в цене. Сколько тебе полагается за пятнадцать рабочих дней?

– 98 граммов.

– Сколько это в долларах, знаешь? Или подсказать?

Я задумался. В ценах на драгоценные металлы я ориентировался плохо, но о стоимости тройской унции золота по ящику талдычили постоянно. Свыше тысячи долларов, однозначно. В унции тридцать с небольшим граммов. Выходит…

– Ну что? – спросила Ольга. – Сообразил? Это больше, чем обещали. Устраивает?

Я взял предложенную ручку и подписал оба экземпляра. Пять лет без отпуска – это, конечно, стремно, но на месте будет видно. Главное, освоиться, оглядеться, обзавестись деньгами. А там… Диплом и сертификат врача у нас в сумке, а уволиться за границей проще простого. Собрался и ушел.

– То-то! – сказала Ольга, пряча контракт. – Хотела спросить: ты и вправду мастер спорта?

– Ага! – подтвердил я. – По гимнастике.

– Так-то гляжу: маленький…

Я не люблю, когда мне говорят о росте. Не такой я и маленький: 167 сантиметров! Даже с половиной…

– Покажись! – попросила Ольга. – Разденься!

Я пожал плечами и стащил джемпер, следом – рубашку.

– Ух, ты!

Ольга встала и тронула ладонью грудную мышцу. Я усмехнулся и согнул в локтях руки, демонстрируя бицепсы. Она их немедленно ощупала. После чего ткнула пальцем в рельефные мышцы живота.

– Уважаю таких мужиков! – сказала, почему-то тяжело дыша. – Не пьет, не курит, спортом занимается. Не то, что нынешние. Я за собой тоже смотрю. Гляди!

Она распахнула халат. Под ним ничего не оказалось, даже трусиков. Две груди, тяжелые, но не отвислые, колыхнулись, задорно уставившись на меня розовыми сосками. Я невольно сглотнул.

– Потрогай! – шепнула Ольга. – Это настоящее! Никакого силикона!

Я, понимая, что дальше произойдет, положил ладони на груди. Бережно стал их ласкать. Она закрыла глаза и задышала – часто и порывисто. Затем вдруг отбросила мои руки и впилась мне в губы. Ее язык скользнул мне в рот и заелозил там, скользя вдоль десен. Поцелуй вышел долгим. Наконец, Ольга простонала и отстранилась.

– Давай! – велела лихорадочно. – Быстрее!..

– Ты молодец! – сказала она, когда мы угомонились. – В постели о женщине думаешь. И вообще… Встретить такого в каком-то Задрищенске! Симпатичный, умница, да еще порядочный…

– С чего ты взяла? – удивился я.

– Навела справки. Влезла на твою страничку в социальных сетях, – она хихикнула. – Прямо удивительно! Ни флирта, ни ругани, ни скабрезных шуточек. Не мужчина, а мечта! Как тебя до сих пор не подцепили?

– Не подцепился, – буркнул я.

– Ты не прост, – согласилась Ольга. – Я заметила. Может, тебя не отдавать? Оставить себе?

– А контракт?

– Порвать и выбросить! – хмыкнула Ольга. – Везла четверых, один передумал дорогой. Всего-то делов! А?

Я не ответил.

– Не оставлю! – решила Ольга. – Сбежишь! Зачем мне колобок? От других ушел и от меня укатишься. Ладно, устала. День был тяжелый. Давай еще разок и будем спать…

Когда я вернулся к ребятам, братья-двойняшки посапывали на верхних полках. Олег сидел на расстеленной постели. Голова его качалась в такт движениям вагона.

– Что так долго? – спросил, увидев меня. Язык у бывшего десантника ворочался тяжело. – Не дождались! – он указал на пустую бутылку. – Самогон, конечно, но вкусный.

– Не важно! – махнул я рукой и стал застилать постель.

– Я вот думаю, – продолжил Олег. – Какую машину сначала купить? Подержанную, или подсобрать денег – и новую?

– Подержанную! – посоветовал я. – Чтоб не жалко разбить. Ты, наверное, водить не умеешь?

– Я?! – обиделся Олег. – Да я в армии рулил всем, что движется!.. Два года по контракту! Потом надоело. Платят копейки, а имеют во все дырки.

– Это точно! – согласился я, вытягиваясь на полке.

– Значит, новую?

– Ага! – сказал я, зевая.

– «Биммер» или «мерседес»? Как думаешь?

«Один хрен!» – хотел сказать я, но не успел. Уснул.

Вопли гонца умолкли к закату. Тарготао жевала конину, отбитую под седлом на спине лошади, когда крики, перемежаемые стонами, вдруг резко оборвались.

«Ага! – поняла Тарготао. – Рябая Шпако все же добилась ответа».

В подтверждение мысли явилась Шпако, потная и усталая. Ее испещренное рытвинами лицо сияло. Склонившись перед предводительницей, Шпако замерла, ожидая приглашения сесть. Тарготао помедлила. Видеть могучую сарму, униженно ожидающую ее повеления, было приятно.

– Садись! – смилостивилась, наконец, Тарготао.

Палач села и поджала ноги. Взгляд ее выражал преданность.

– Заговорила? – спросила Тарготао.

– Да, великая! – поспешила Шпако. – Рассказала все, – она ухмыльнулась.

– Все ли?

– Можешь верить мне, великая! – насупилась палач.

– Говори! – велела Тарготао.

– Мушей ждут завтра. Их будет четверо.

– Мало! – нахмурилась Тарготао.

– Так сказала гонец. У нее не было причины скрывать правду.

– Хорошо! – кивнула Тарготао. Четверо – это плохо, но лучше, чем ничего. – А конвойная ала?

– Запаздывает, – ухмыльнулась Шпако. – В бурге[1] тревожатся. Гонца как раз выслали, чтобы поторопить.

Тарготао едва сдержала крик радости. Получилось! Сотня, направленная навстречу рома, сумела тех задержать. Наверняка ала, завидев противника, вместо того, чтобы ударить сходу, спешилась и загородилась щитами. Трусливые рома всегда так делают – берегут воинов. Лишь выждав, когда у противника кончатся стрелы, садятся в седла. Только сармы к тому времени уже далеко. Преследовать их – зря тратить время. Каждое нападение степняков отбирает у рома полдня пути. Пока вернутся разведчики, высланные проверить, далеко ли ушел противник, пока ала выстроится в походную колонну…