Самая страшная русская трагедия. Правда о Гражданской войне - Страница 10

9 декабря 1917 года петроградская ЧК переезжает на Гороховую улицу, дом 2 (раньше там находилась городская управа).

Сейчас даже трудно представить себе, какой ужас вызывало одно название этой улицы в Петрограде.

Когда в 1990–1991 годах шла кампания за возвращение улицам их исторических названий, был эпизод… Связан он с именем известного востоковеда, Веры Марковой. Когда при ней обсуждалось, не переименовать ли улицу Дзержинского обратно в Гороховую, Маркова схватилась за голову и закричала: «Нет, только не Гороховая! Что угодно, только не Гороховая!»

Сегодня в этом здании находится филиал государственного музея политической истории «Гороховая-2»: «История политической полиции XIX–XX веков».

Истории петроградской ЧК в этом музее отведен один из залов. Орудие массового истребления превращено в один из фрагментов политической истории страны.

Началось в Петрограде уже в конце 1917 года и постепенно распространялось на всю Советскую республику, по мере укрепления Советской власти.

Всероссийская ЧК в 1918 году заняла в Москве дома страховых обществ «Якорь» и «Россия» на Лубянке и принялась отстраивать свою систему по губерниям (ГубЧК) и районам.

24 марта 1918 года было опубликовано постановление ВЧК о создании местных ЧК – губернских и уездных, и руководство террором централизуется, хотя ревтрибуналы не только сохранились, но еще пополнились сотнями военных, действовавших в Красной Армии.

К весне 1919 года всю Советскую Россию покрывала густая сеть «чрезвычаек»: губернских, уездных, городских, волостных, железнодорожных, транспортных, были даже сельские и фабричные, а также разъездные карательные отряды и экспедиции.

Таких местных ЧК было создано более 600. Порой они даже мешали друг другу, конкурировали, переманивали кадры.

В Киеве 1919 года угнездилось сразу 16 карательных учреждений: Всеукраинская ЧК, Губернская ЧК, Лукьяновская тюрьма, особый отдел 12-й армии и другие. Большая часть этих приятных учреждений расположилась в богатых особняках района Липки. Согласно докладам Российского Красного Креста в Международный комитет в Женеве, «эти дома, окруженные садами, да и весь квартал кругом, превратились под властью большевиков в царство ужаса и смерти»[28].

Если человек даже ухитрился выйти живым из любой «чрезвычайки», он вполне мог тут же угодить в соседнюю. Наивно видеть в работе этих страшных заведений нечто, хотя бы отдаленно напоминавшее законность. Арестовав членов каких-то контрреволюционных организаций – того же «Союза георгиевских кавалеров» или «Союза патриотов», – этих людей обычно сразу же начинали страшно пытать. И их самих, и членов их семей.

Своего рода «ноу-хау» большевиков: до них никому как-то не приходило в голову, что старики – скажем, дед и бабка «преступника» – или его семилетняя дочка могут «отвечать» за совершенные им преступления. Зато как эффективно! Начать распиливать пополам двуручной пилой 80-летнего деда или капать расплавленным сургучом на головку ребенка – тут-то негодяй и «расколется». Назовет остальных участников «контрреволюционного подполья», раскроет планы, сообщит пароли и явки…

Способ, кстати, оказался и впрямь эффективным – слишком многие не ожидали ничего подобного. И даже когда познакомились с «чекой» поближе и уже понимали – все равно никого не отпустят, не только тебя самого, но и твоих близких… Даже тогда многие были не в силах пережить страданий близких людей. А каждый, кто давал любые показания, ввергал в подвалы ЧК все новые и новые жертвы.

Жертвы проходили ад «допросов», на которых их избивали, скармливали крысам, сдавливали головы веревкой с узелками, поливали кипятком и расплавленным сургучом, ставили на раскаленную сковороду… впрочем, продолжать можно долго. Но заканчивался путь всех жертв одинаково – в расстрельных подвалах.

Если «снимали слоями» – скажем, брали в одночасье всех востоковедов, – то был шанс попасть в расстрельный подвал сразу, минуя пытки. Как-то на заседании Сов-наркома появился Дзержинский. Ленин передает ему записку: «Сколько у нас в тюрьмах злостных контрреволюционеров?» Дзержинский пишет ответ: «Около 1500». Ленин поставил крест – в знак того, что уже прочитал, чтобы не читать второй раз. Дзержинский несколько удивил присутствующих: он кивнул и молча вышел из комнаты.

Оказалось, Дзержинский понял Ленина так, что он вынес этим 1500 «буржуям» смертный приговор. И тут же отправился в ЧК, чтобы отдать соответствующее распоряжение. Многие из этих 1500 пыток избежали: не было времени[29].

Но «борьба с контрреволюцией» – это только надводная часть айсберга.

Не надо считать ВЧК спецслужбой, системой разведки, охранкой, тайной полицией или еще чем-то подобным. Это организация особая, пока невиданная: система последовательного истребления части населения целой страны.

18 сентября 1918 года Г. Зиновьев на Петроградской партконференции сказал: «Мы должны повести за собой девяносто из ста миллионов человек, составляющих население Советской республики. Остальным нам нечего сказать. Их нужно ликвидировать».

Цифры, конечно, примерные, но подход вообще интересен: замысленно истребить 10 % жителей России, несколько миллионов человек.

«Для нас нет и не может быть старых устоев морали и гуманности, выдуманных буржуазией для эксплуатации низших классов» – так писал член коллегии ЧК Мартин Лацис. И далее: «Мы не ведем войны против отдельных лиц. Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материалов и доказательств того, что обвиняемый действовал словом или делом против Советов. Первый вопрос, который вы должны ему предложить, – к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, образования или профессии. Эти вопросы и должны решить судьбу обвиняемого. В этом – смысл и сущность красного террора»[30].

ЧК – это конвейер смерти для того самого физического уничтожения «буржуазии», о котором говорил Ленин. Чтобы под корень целые классы и сословия. Ну, и чтобы поставить на поток еще и ограбление страны.

Подлежащие уничтожению 10 % – общественная и экономическая верхушка, владельцы основных богатств России. Присвоенное ими имущество необходимо для Мировой революции. ВЧК исходно создавалась как механизм получения денег. Очень многие люди исчезли в расстрельных подвалах именно потому, что у них были драгоценности, валюта, золотые монеты, коллекционное оружие, картины… Мало ли что можно пустить на Мировую революцию!

Создание ВЧК вынуждало 10 % населения страны или покорно спускаться в расстрельные подвалы, или брать в руки оружие. Оно заставляло участвовать в Гражданской войне даже тех, кто месяцем раньше об этом и не помышлял.

Гражданская война шла фактически с весны 1917 года. Но тогда в России шла самая «обычная» гражданская война – такая же, как в странах Европы. ЭТА Гражданская война вполне могла закончиться самое позднее к началу 1918 года. Но она не закончилась, потому что ее разжигали. Началась ТАКАЯ Гражданская война, которой еще не знала история.

О гражданской войне открыто говорили большевики, узурпируя власть и организуя ВЧК. Они хотели еще не виданной гражданской войны: раскола нации, истребления целых слоев населения, выплеска гражданской войны за пределы России. Все это они получили.

С 26 октября 1917-го по 4 января 1918 года происходит несколько событий, после которых становится почти невозможно вести политику мирными средствами. Любое из них можно считать началом Гражданской войны.