Самая страшная книга 2024 - Страница 121

Коля прогулялся к шкафу. Думал захватить в постель томик раннего Кунца, но, повинуясь секундному порыву, отдал предпочтение первой попавшейся книжке из вселенной наемников: ею оказались «Пески Ада». Коля поднял повыше подушку, лег поудобнее.

Книгу сочинил некий Арнольд Свифт. Возможно, под этим псевдонимом корпел за две тысячи бакинских безвестный отечественный прозаик. В девяностые издательства промышляли подобным, разве нет? Коля не поленился и погуглил фамилию автора, но Всемирная паутина предложила Шварценеггера и Тейлор Свифт. На эффектной обложке была изображена пещера, в ней обеденный стол, засыпанный песком, за столом пригорюнившиеся персонажи. Художник явно апеллировал к «Тайной вечере». В центре сидел капитан Самаритянин, по бокам – здоровяк Рикптос, пилот Вик, Кит «Красавчик» Кросс, профессор… сейчас, сейчас… Исигуро и Сандра Фрагеза, почему-то в хиджабе.

Обложка была Коле знакома, содержание – нет. В пятнадцать он остыл к наемникам, но заказал несколько новых частей по инерции и для коллекции, не читая их.

«„Мельмот Скиталец“ увяз в бархане, и к нему со всех сторон устремились изголодавшиеся рептилии».

Тридцатисемилетний Коля Поликарпов скользил взглядом по строчкам. Арнольд Свифт запрягал быстро. Роман – или повесть на сто семьдесят страниц, набранных шрифтом для близоруких, – стартовал с экшена. На планете Эль-Баджаф команда Самаритянина столкнулась с варанами. Вараны – да, здоровенные, но все же тупые ящерки, не чета фоморам и тарантотронам – внезапно отделали наемников как бог черепаху. Самаритянина тяжело ранили, и его пришлось транспортировать в автономию. Подавленные друзья возвратились на Эль-Баджаф без командира и с новым членом экипажа, мальчиком по имени Патрик.

Книга, написанная предсказуемо, простецким языком и рассчитанная на невзыскательную аудиторию, неожиданно захватила Колю, как пески захватывали старинный город, в котором разворачивалось действие. Она была куда мрачнее всего, что Коля помнил о межгалактических наемниках. Вместо непрерывных драк, погонь и шуточек читателю предлагалось бродить по извилистым лабиринтам Эль-Баджафа и наблюдать, как герои медленно сходят с ума. Автор ввел антагониста, демона Диббука, чьи красные глаза то и дело вспыхивали в клубах пыльной бури, но самыми опасными демонами были те, что обитали в головах положительных персонажей. Профессор Исигуро, приревновав товарищей к молодому Патрику, жестоко изводил новичка, больше напоминая армейского садиста, чем растяпу из предыдущих томов. Вик конфликтовал с Кроссом за лидерство в группе. Сандра Фрагеза, тоскуя о Самаритянине, нашла отдушину в инопланетном аналоге гашиша. И только Рикптос тщетно пытался объединить команду и побороть Диббука. Враг прятался в каждой хижине. Автор неполиткорректно живописал грязные бороды местных жителей и коварные черные глазки.

В финале Патрик, уязвленный и униженный, совершал предательство. Он перерезал профессору Исигуро глотку – то-то подпрыгнули юные читатели книги! – и связался по космокому с «Голодной луной». Видимо, у заклятого врага наемников Гершака не было секретарши, потому что гросс-адмирал лично снял трубку и попросил Патрика оставаться на связи, чтобы фоморы определили местонахождение героев. Минута! Столько времени надо, чтобы «Голодная луна» оказалась в любой точке Вселенной! Трепещи, читатель!

Но луч прошил экран космокома. Кит Кросс подул на ствол бластера. Наемники окружили дрожащего изменника. Рикптос, исхудавший капитан Самаритянин, Вик, растрепанная Сандра Фрагеза. Поставили Патрика на колени, и каждый по очереди всадил нож ему в спину. Милосердие? Не слышали.

– Космос на нашей стороне, – сказал Самаритянин над трупом профессора. Двери слетели с петель, впуская Диббука, но на этом моменте Коля уснул, обронив книгу. Ему приснились улицы Эль-Баджафа, в песчаном вихре Колю преследовала смерть. Не Диббук, не вараны или фоморы, а почему-то межгалактические наемники с перекошенными лицами и остекленевшими глазами.

Утром пустая квартира и целый город за окном показались Коле одежкой, из которой он давно вырос: швы вонзались в кожу, причиняя дискомфорт. Он оперся о подоконник, изучая двор, изучая самого себя, не находя в сердце ни горя, ни тоски по отцу, лишь спокойное принятие отцовской смерти, пришедшее еще до похорон.

«Черствый человек…» – вздохнул Коля. Окинул взором соседнюю панельку, но никаких рогатых муралов на ее торце не обнаружил. Вероятно, ночью он спутал настенную живопись с тенью дерева.

Завтра Коля сядет в поезд, затем в самолет, его дом давно не здесь, он больше никогда не увидит эти улицы – и плевать.

Но Коля рано маркировал себя сухарем. На залитой солнцем кухне его поджидали тронувшие до глубины души сырники, щемящий привет из детства, и записка: «Я на рынке, скоро вернусь, целую. ПС. Глянь в коробку, может, что пригодится».

– Спасибо, мам.

Он поставил на плиту чайник, жуя, пододвинул к себе обозначенную в записке коробку из-под утюга. На Земле не существует людей, которым бы пригодились их школьные тетрадки или коллекция вкладышей из турецкой жвачки. Коля бегло пролистал альбом, пестрящий наклейками и неумелыми рисунками: начинающий художник малевал Брюса Ли, Терминатора, Рикптоса и мортал-комбатовского Саб-Зиро. Под альбомом лежала корреспонденция, адресованная ему и полученная после его отъезда. Коля усмехнулся с набитым ртом, прочитав на нераспечатанном конверте название петербургского издательства «Лабрис». Налил себе чаю и разорвал пожелтевшую бумагу, вытряхнув короткое письмо.

«Дорогой друг!

В этом квартале ты не сделал ни одного заказа. Мы опечалены и встревожены, но искренне надеемся, что у тебя все хорошо и что гросс-адмирал Гершак не покушается на твою планету. Но, если и покушается, уверены, ты дашь ему достойный отпор, как и полагается межгалактическому наемнику! Согласно правилам, мы сами выбрали для тебя книгу, и это

Принимать сигналы SOS команде наемников не впервой, но что, если на этот раз сигнал поступил с планеты, когда-то бывшей колыбелью человечества, а ныне разрушенной фоморами? Земля взывает о помощи, но лететь до нее двадцать лет! Рискнет ли Самаритянин отправиться в самое длинное и самое тяжелое путешествие в истории наемников и не пошатнется ли его разум в пути?

Друг! „Мельмот Скиталец“ мчит к тебе, как и великолепная новинка серии! Не забудь забрать ее с почтового отделения до 20 сентября 1999 года! И помни, что ты обязан извещать нас о смене адреса.

Космос на нашей стороне!»

– Космос на нашей стороне… – повторил задумчиво Коля через двадцать лет после того, как сотрудник издательства выстучал на печатной машинке креативный текст. Колю обуяла светлая печаль. Мальчик не заберет книгу с почты. «Мельмот Скиталец» потеряется среди звезд. Детство кончится.

Чувствуя глупую, легче перышка, вину за нарушенные обещания, Коля ополовинил сырник и вскрыл следующий конверт, тоже из Питера. Уголки его губ поползли вниз, а брови – вверх. Автор письма не расщедрился на приветствия.

«„Гнев Самаритянина“ вернулся в издательство. Даем последний шанс. Срок – до 25 ноября 1999 года. Любая! Книга! „Лабрис“! Ты знаешь, что случается с предателями!»

Коля хохотнул удивленно. Он представил бездельника с берегов Невы, тролля из доинтернетовской эпохи, хихикающего над печатной машинкой, остроумно издевающегося над провинциальным книгочеем. Но следом, отхлебнув чай, Коля представил взбешенного человечка в полутемном грязном помещении, заваленном заплесневелыми томами. Человечек втыкает окровавленные пальцы в клавиши и скрежещет зубами.

Кем бы ни был автор посланий, хохмачом или идиотом, он заинтриговал Колю. Бумажку, извлеченную из третьего лабрисовского конверта, усеивали пятна, точно на ней чистили рыбу. В центре помещалось всего две строки.