Самая счастливая, или Дом на небе (сборник) - Страница 4

Изменить размер шрифта:

Юсуп был загорелый, с горящими раковинами ушей и узкими раскосыми глазами, над которыми торчала жесткая челка.

— Из Москвы, что ли? Эвакуированный? — небрежно бросил он и сразу ввел меня в курс местных достопримечательностей. — За общагой подземный ход. Вон в тот замок тянется.

Возбуждая во мне таинственный интерес, Юсуп показал на развалины за полем чечевицы.

— А в речке черт живет. Пойдешь по берегу, за тень схватит и затащит в глубину… А в замке по ночам привидения бродят… В конце улицы живет гадалка. Все точно гадает. И лечит здорово. Болит у тебя сердце — дает цветок, у которого листья сердечком. Болит желудок — дает круглые травы. Говорит, Бог все предвидел… А еще по улицам ходит Баба Яга. У нее дурной глаз. На тополь взглянет — тополь сохнет… Ей на глаза лучше не попадайся, вмиг болезнь схватишь, или змея укусит.

На Клыковке появилось несколько семей из Ленинграда, все мальчишки худые, молчаливые. Один из них — Алик — рассказал, как однажды они с матерью голодали целую неделю, а потом он полез в шкаф и обнаружил сумку сухарей — их сдавали до войны молочнице, а про те забыли. Алик был начитанным, знал множество историй про мореплавателей и отлично рисовал; он имел перед нами явное достоинство, и кто-то из ребят предложил ему быть вождем нашей ватаги, но Алик сразу отказался, сказав очень серьезно, что к власти рвутся недалекие люди.

— Главарем должен быть тот, кто знает все на Клыковке, — заявил Юсуп с агрессивной навязчивостью.

— А я думаю, кто ответит на вопросы, которые ему зададим, — сказал Алик.

Юсуп поморщился, надулся, его узкие глаза совсем исчезли. Алик отошел в сторону. Я уж подумал — начнется драка, но они вдруг одновременно вспомнили обо мне и переглянулись.

— Давай, ты скажи, как будем выбирать.

Я посмотрел на худых ленинградцев и, пытаясь скрыть очевидную хитрость, сказал, с невероятным напором чувств:

— Кто всех поборет (дед кое-чему научил меня).

Это было постыдное условие, но ребята согласились.

Я быстро перекидал всех мальчишек и начал бороться с Юсупом. Мускулистого напористого Юсупа не так-то легко было припечатать к земле, пришлось попотеть; но в какой-то момент я все-таки провел фирменный прием деда и Юсуп рухнул на спину. Ребята забросали меня травой и дали клятву верности. Вот так я и получил колоссальную власть. Через некоторое время ребята пожалели, что выбрали вождя таким образом, но было уже поздно — мы успели наломать дров.

И все-таки нашим истинным главарем оставался Юсуп — он был как бы генералом, временно находящимся не у дел. В тот день Юсуп показал нам поле чечевицы и шалаш сторожихи, пересыхающую речку Блу с зарослями тростника и перекатом в кружевах пены. Когда прошли деревянные мостки, Юсуп кивнул на забор, из-за которого пахло горячим медом; сквозь щели виднелись дикие розы.

— Брошенный сад. Раньше здесь жил хан. Вон его замок…

Посреди сада возвышалось великолепное сооружение с башнями и тяжелыми чугунными воротами, правда, время уже наложило свой отпечаток: стены потрескались и разрушились, башни покосились, осели, от ворот осталась часть решетки — короче, замок стоял только в вашем воображении, на самом же деле вдали виднелась груда диковинных развалин.

— Да-а, — тихо произнес я, подавленный роскошью замка.

— К нему ведет подземный ход. — Юсуп хотел еще что-то добавить, но я остановил его, как бы напоминая, что он слишком разговорился — забыл, кто главный в клане.

Я решил перехватить у него инициативу и на обратном пути сорвал несколько сухих стеблей чечевицы. Сторожиха заметила и закричала:

— А ну, шалопай, отходи! Щас солью из берданки влеплю!

Стерпеть такое унижение — значило потерять уважение подчиненных, и, как атаман, я приказал вечером совершить набег на поле… Дождавшись темноты, мы подкрались к чечевице и набили карманы стручками. И на следующий день поразбойничали. Сторожиха пожаловалась матерям, и нам грозила расправа. Накануне я собрал свое войско и приказал сломать шалаш сторожихи, Юсуп сказал, что лучше удрать на несколько дней из Клыковки. Интеллигентный Алик предложил нарвать роз и подарить матерям. Приняли предложение Алика — не как разумное, а как наиболее выполнимое.

Я не верил, что цветы замолят мои грехи, но неожиданно розы так растрогали мать, что она прослезилась и только велела мне сидеть дома весь вечер. И остальные ребята легко отделались, только Юсупа мать отлупила подаренным букетом — похоже, была бессердечной.

Первое время мне казалось, будто на Клыковке и не знают о войне, ведь в этом захолустье не раздавались воздушные тревоги, не слышался гул бомбардировщиков, разрывы бомб… Но потом заметил, что после прихода почтальона то в одном, то в другом доме раздаются вопли женщин, а около гадалки по вечерам выстраивается длинная очередь. И наконец, однажды я понял, что и на Клыковке хорошо знают, что такое война.

В то утро под нашими окнами раздался условный сигнал — свист суслика. Я выбежал во двор и увидел запыхавшегося Юсупа.

— Бери скорей рогатку! — забормотал он. — Баба Яга идет!

Про Бабу Ягу Юсуп прожужжал нам все уши. Мы знали, что она ходит с двумя оборванными детьми, просит милостыню, но ей редко подают, потому что она из крымских татар, которые помогали немцам.

Когда мы выбежали на улицу, там уже собрался весь наш отряд. Ребята целились из рогаток в какое-то темное пятно, пылившее вдалеке по дороге. Постепенно пятно вырисовывалось и приобретало очертания старухи с палкой и двух детей. Они были одеты в лохмотья и шлепали босиком по пыли. Как только нищие поравнялись с крайним домом, из него выскочила какая-то женщина и заголосила.

— Ведьма! Чтоб тебе сдохнуть! Это ты убила моего сына!

Старуха ниже опустила голову, участила шаги. Чем дальше шли нищие, тем больше из дворов раздавалось проклятий.

— Чтоб твоим внукам быть горбатыми!

— Чтоб тебе сгореть на том свете!

Женщины кидали в старуху тухлые овощи.

Старуха приблизилась, и я смог ее рассмотреть. Она была тощая, сгорбленная, с крючковатым носом, из-под рваного платка свисали длинные седые волосы; ее лицо было серого цвета, в сетке морщин, а взгляд усталый, безразличный. Одной рукой старуха опиралась на палку, другой держала за руку маленькую девчонку; девчонка жалась к старухе и испуганно озиралась. За старухой семенил широкоскулый мальчишка с мешком.

Как только нищие поравнялись с нами, Юсуп крикнул:

— Бей Бабу Ягу! — и выстрелил из рогатки.

Мы тоже открыли пальбу, подбадривая себя криками. Старуха прикрыла девчонку лохмотьями и зашагала быстрее. Они удалялись, и наши выстрелы уже не достигали цели. От меня, как от вождя, зависели дальнейшие действия. Я поднял камень и с криком «Огонь по Бабе Яге!» — помчал за нищими. Ребята ринулись за мной. Догнав старуху и детей, я размахнулся и бросил камень. Я не был уверен в своей меткости, но острый голыш попал прямо в щеку старухи. Она вскрикнула, остановилась и приложила ладонь к щеке; между пальцами потекла темная струйка. Мы замерли. Я думал — услышу яростный крик, посыпятся ругань, угрозы, но старуха только посмотрела на меня, укоризненно и долго. Тот взгляд я запомнил на всю жизнь.

Наш воинственный настрой держался весь день: в поисках подземного хода мы перекопали все впадины за общежитием, нарвали ведро чечевицы и назло черту искупались около мостков. Холодная ванна не охладила нашего пыла и, когда Юсуп заикнулся о привидениях, я благословил ребят заодно расправиться и с ними. Я прямо упивался своей властью и чувствовал себя диктатором, которому тесно в рамках Клыковки.

К вечеру, сделав из прутьев шпаги, мы двинули в сторону сада. В сумерках стояла чуткая тишина: было слышно, как на перекате струится вода, а в зарослях лебеды шуршат суслики. Когда подошли к саду, взошла луна, и наши тени заскользили по забору. Я велел Юсупу сходить в разведку, но он попятился:

— Не-ет! Идти, так вместе. Одного сразу прикончат.

Я поежился, но полез первым.

Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com