Саламандры: Омнибус (ЛП) - Страница 2

В поле их зрения появилась крыша схолы. Она была повреждена и готова обрушиться от незначительного толчка. Выставив запал на три секунды, Кадай бросил гранаты. Вравер пустил еще две. Взрывы были скоротечными и громкими. Крыша схолы обрушилась в клубах дыма и огня. Несколько юных лиц и одно постарше, принадлежавшее настоятелю, уставились сквозь разлетавшуюся пыль на ангелов в потемневшем от войны небе. Спасение пришло.

— Скажи мне, брат, — крикнул Вравер, готовясь к скачку и последующему включению двигателей прыжкового ранца, — как зовут этого не по годам развитого неофита?

Саламандра на краткий миг встретился взглядом с Гвардейцем Ворона. Глаза Кадая вспыхнули, его чувства были неясны.

— Дак'ир, — ответил он, соскакивая с рампы на схолу, — Хазон Дак'ир.

— Обрадуй меня, Хеллиман, — проворчал полковник Тонхаузер. Старый солдат говорил краем рта с тлеющей между губами сигарой.

Он инстинктивно пригнулся, когда мастерскую до самого основания сотряс еще один взрыв, и с потолка на расстеленную на верстаке карту посыпались кусочки рокрита.

— Этот был уже ближе… — пробормотал Тонхаузер, выдыхая дым и уже в сотый раз отряхиваясь от пыли и мусора.

Тяжело сдавать собственный город врагу. А когда враг — внутренний, это еще более отвратительно. Но именно с такой суровой реальностью пришлось столкнуться Абелю Тонхаузеру из 13-го авиакорпуса Стратоса. Он и так уже отступил перед бесконечными ордами культистов-мятежников, и, тем не менее, они рвались дальше. Скоро ничего не останется. Защита трех первостепенных городов Стратоса была на грани краха. Значок облака и молнии, хоть и покрытый грязью за многие недели сражений, гордо висел на двубортной коричневой кожаной куртке. Он был всего лишь из меди, но весил не меньше наковальни.

Здание мастерской, которое полковник превратил в свой командный пункт, было полно вышедшего из строя авиационного оборудования и более или менее починенных механизмов; кроме того, здесь находился авиаремонтный цех для дирижаблей и других летательных аппаратов, бывших неотъемлемой частью жизни на Стратосе. Пол был завален баллонами со сжатым воздухом, измерителями давления и кольцами ребристых шлангов. Зал, в котором Тонхаузер совещался с сержантом Хеллиманом, в то время как рядовой Айкер прослушивал вокс-каналы, был широким и длинным, с оканчивающимися угловатыми арками высокими опорными колоннами из хрома и полированной пластали.

Типичное для архитектурного стиля стратосцев, некогда прекрасное сооружение теперь было прошито дырами от пуль и в некоторых местах обрушено взрывами снарядов. Заминированный повстанцами самолет-буксировщик снес изрядный кусок выходящей на юг стены вместе с большей частью командного штаба полковника. Времени на ремонт не было, поэтому дыру просто закрыли листом пластека.

Эта в высшей степени бессмысленная мера безопасности едва ли могла заглушить доносящийся снаружи спорадический огонь и непрерывные взрывы от мин-ловушек и краденых гранатометов. Чтобы быть услышанным, сержанту Хеллиману приходилось кричать изо всех сил.

— Под контролем повстанцев все еще остаются три лофт-города, сэр — Кумулон, этот Нимбарос и Киррион. Мятежники также разрушили все небесные мосты, кроме трех главных, ведущих в те территории.

— Что насчет наших наземных сил, они хоть немного продвинулись? — спросил Тонхаузер, натягивая фуражку, сначала козырьком на залысину у лба. Ему очень хотелось, чтобы выбивать повстанцев поручили кому-нибудь другому.

Хеллиман выглядел смирившимся, за последние недели молодой боец сильно истощал и стал бледным как привидение.

— Наше вторжение в города встретило сильное сопротивление. Повстанцы окопались, и они хорошо организованы.

Хеллиман остановился, чтобы прочистить горло.

— По всем городам деятельностью культа было развращено, по крайней мере, девяносто тысяч человек. Они удерживают все фактории с материальными ресурсами и пользуются нашими запасами. В том числе и бронетехникой.

Тонхаузер просмотрел развернутые на верстаке карты города, ища потенциальные направления атаки, которые он мог не заметить. Но видел лишь теснины и огневые мешки, в которые мог угодить авиакорпус.

Хеллиман с тревогой ждал ответа от Тонхаузера, и молчание заполнила доносящаяся из командного вокса безумная болтовня. Сидевший у квадратного аппарата в углу мастерской рядовой Айкер изо всех сил старался получить чистый сигнал, но после уничтожения ретранслирующих вышек на всех каналах царила статика. Тонхаузеру не было нужды слушать вокс-доклады, чтобы понимать, что их дела обстояли плохо.

— Тогда что мы удерживаем? — наконец спросил он, взглянув в уставшие глаза сержанта.

— Наши безопасные зоны…

По мастерской глухо прокатился резонирующий взрыв, оборвав Хеллимана на полуслове. Сквозь пластек по направлению к сержанту ринулся поток огня. Из-за сильнейшего жара снаружи, пластек начал превращаться в жидкость, тая вокруг несчастного Хеллимана.

Повалившись на спину, Тонхаузер громко выругался, но у него достало присутствия духа, чтобы вытащить боевой пистолет и выстрелить вопящему сержанту в голову, прекратив его дальнейшие мучения.

Все еще слыша звон в ушах, Тонхаузер увидел вбежавшую сквозь проеденную огнем дыру в пластеке фигуру. Это был человек, или, по крайней мере, его взлохмаченное подобие, одетое в рванье и бронежилет. Его волосы были грубо обкорнаны. Наполненные ненавистью глаза заметили Тонхаузера. Но застыть верного стратосца заставил рот существа. Он был зашит толстой черной проволокой, его пробитые насквозь губы и щеки были сизыми от пурпурно-синих вен.

Тонхаузер сначала подумал, что повстанец был безоружен. Затем он заметил зажатую в левой руке гранату.

— Святой Император…

Тонхаузер выстрелил ему в лоб. Заваливаясь на спину, повстанец разжал руку, и сильнейший взрыв разнес его тело на дымящиеся куски мяса.

Тонхаузера спас от смерти металлический верстак, но у него было мало времени, чтобы воздавать за это молитвы Трону. Сквозь дым и падающие обломки пробежало еще трое повстанцев, с такими же зашитыми ртами, как и у первого. Двое были вооружены автоганами, в то время как третий нес грубо смастеренный тяжелый стаббер.

Сжавшись от огненного всполоха, Тонхаузер упал за тяжелый станок как раз тогда, как в цех ворвался свинцовый ливень. С сердитым ревом он начал уничтожать зал, разрывая стены, повреждая оборудование и расстреливая сидевшего в углу рядового Айкера.

Поползши на четвереньках, Тонхаузер затем сжался в укрытии, вынув пустой магазин из пистолета прежде, чем трясущимися пальцами потянуться за другим.

Ему никак не убить их всех…

Сквозь непрерывный шквал оружейного огня Тонхаузер сначала услышал недалекий звон чего-то металлического, а затем увидел подкатившуюся к ноге гранату. Инстинкт самосохранения взял верх, он дёрнулся к гранате и ударил ее ногой. Секундой позже над Тонхаузером пронеслась неистовая волна жара, грохота и давления, а в вытянутую ногу впился кусок осколка.

Полковник закусил губу, чтобы не закричать.

«Не доставлю этим отбросам такого удовольствия», — подумал он.

Над его головой стремительно пронеслись лазерные росчерки, и стрельба резко прекратилась.

— Полковник, — несколькими мгновениями позже из-за другой стороны верстака прозвучал настойчивый голос.

— Я здесь, — прорычал Тонхаузер и сморщился от боли, увидев торчавший из ноги зазубренный металл.

Пятеро стратоских бойцов с лазганами наготове обогнули угол станка.

Тонхаузер разглядел нашивки первого солдата.

— Появились как раз вовремя, сержант Рука, но не полагается ли вам быть с полковником Йонном и 18-м на границе Кирриона?

Второй рядовой нес портативный вокс. На всех частотах раздавалось дребезжание докладов, сопровождаемое пульсирующим хором взрывов и приглушенным оружейным огнем со всех концов Нимбароса.

— Полковник Йонн погиб, сэр. И 18-ый выходит из Кирриона. Город полностью потерян, все наши безопасные зоны под угрозой, — сказал ему Рука. — Мы пришли за вами.