Сага о пришельцах из будущего. God, save England! - Страница 12

— Но вы совершенно не считаетесь с той возможностью, что его уговорят засесть в укреплениях Лондона, монсеньер? — спросил де Тессон.

Гильом рассмеялся: — Нет, в Лондоне он ни за что не останется. Еще раз повторю вам, мессиры, сей военачальник из тех, что выигрывает битвы, но проигрывает войны. Я знаю это с того самого дня, как увидел его в Нормандии. Помните, как он в походе на Динан, забыв обо всем, спасал простого воина? Уверяю вас, мессиры — все будет так, как я говорю.

На этом и закончилось в это день обсуждение полученных новостей.

Едва был достроен замок, как отряды баронов снова отправились во все стороны на поиски продовольствия и фуража. Южное побережье подверглось опустошению на много лье вокруг, и только у небольшого городка Ромни норманны столкнулись с упорным сопротивлением жителей. Отряд из кэрлов, как сельских, так и городских, вооруженных самым разнообразным оружием, вплоть до каменных топоров, под управлением нескольких храбрых тэнов, нанес серьезное поражение отряду барона де Авранша, причинив ему существенные потери. Оба участвовавших в бою конруа потеряли почти по половине своей численности ранеными и убитыми, но так и не смогли конными атаками пробить 'стену щитов' отважных англосаксов. Таково было первое знакомство норманнов со стойкостью и храбростью своих противников.

Роберт, увидев привезенных раненых и расспросив знакомого рыцаря о битве, опять приуныл. По всему было видно, что даже распространенные норманнами рассказы о завещании Эдуардом Исповедником престола именно герцогу Нормандскому и о клятве Гарольда помочь ему занять трон английских королей нисколько не помогли. Англичане держались своего короля, отнюдь не собираясь переходить на сторону завоевателей — чужеземцев. И касалось это не только знатных людей, но и крестьян, которые поддерживали своих господ, явно и очевидно не желавших иметь на престоле чужеземца.

Вскоре герцогу пришло еще одно известие от его соотечественника — соглядатая. В нем сообщалось, что в первый день октября Гарольд получил известие о высадке, а уже на седьмой день он был в Лондоне со своими тэнами и всадниками, оставив Эдвина и Моркара с их потрепанными отрядами на севере, но приказав им собрать достаточные силы и присоединиться к нему позднее. Уильям Малэ, хотя и сам сакс по происхождению, вначале отказывался верить услышанному: — Я знаю расстояние от Йорка до Лондона, его невозможно одолеть за семь дней со всем войском, это свыше сил человеческих. — Но вскоре полученная весть подтвердилась и в нем проснулась гордость за соплеменников. — Раны Господни! — восклицал он. — Вот это герои — эти английские таны! Без отдыха и пищи! Стойкий, неустрашимый, достойный противник! — Он сказал это, и многим баронам сразу привиделись легионы светловолосых бородатых людей, марширующих днем и ночью, спешащих защитить родные земли от иноземного противника, то есть от них. И многие содрогнулись, вспомнив о раненых и убитых, привезенных де Авраншем. Их явно ждала впереди отнюдь не легкая битва.

Четыре дня, пока Гарольд находился в Лондоне, собирая ополчение, прошли для свиты герцога в томительном ожидании. Роберт, каждый день начищая оружие и кольчуги, лишь бы чем-нибудь занять время, мрачно вспоминал, каким богатырем выглядел сам узурпатор. Вспоминал и живших при дворе герцога английских заложников — высоких, гордых людей, настоящих воинов, несмотря на видимую изнеженность лиц и длинные волосы. Иногда вспоминал де Гранмениль и обман, с помощью которого его господин заставил поклясться сакса на священных реликвиях, спрятав их под скатертью, как обычный стол. Закончив свои дела и бродя по лагерю, он замечал, что многие выглядят не лучше него. И лишь сам Гильом с уверенностью смотрел в будущее, поддерживая дух войска своими шутками. Только на одиннадцатый день октября вышел Гарольд из Лондона, о чем норманнам немедленно сообщили соглядатаи, как и о том, что по пути к нему присоединяются многочисленные добровольцы. Одни — в полном вооружении, кольчуге и со щитом, другие — с каменными топорами, а кое-кто вообще с деревянной дубиной или лопатой из своего же хозяйства.

Три дня спустя пришло известие, что англосаксонское войско добралось до окрестностей Андредсвелда и расположилось лагерем милях в трех от Гастингса, там, где дорога на Лондон проходит по холму, возвышающемуся над долиной Сенлак и носящему то же имя. Герцог сразу же направил в лагерь Гаральда своего посланца, монаха Юона Марго, хорошо владевшего англосаксонским языком.

В лагере все ждали, чем же закончатся переговоры. Роберт поспорил на два су с бакалавром Андрэ Фиц Максом, что Гарольд откажется даже разговаривать с посланцем и очень надеялся выиграть. Правда ждать быстрого возвращения долга от бедного, владеющего только оружием третьего сына не очень богатого вассала из Понтеи, настолько бедного, что он не имел даже боевого коня и был поставлен командовать отрядом понтейских лучников, можно было только после победы. Если им обоим повезет остаться в живых и если они захватят богатую добычу, то проигравший рассчитается. А пока… пока Роберт и Андрэ пили скверное пиво, привезенное фуражирами из последней поездки и обсуждали ассамблею в Лилльбоне. Андрэ, гордый знакомством с самим оруженосцем герцога, раздобыл аж четыре кувшина этого не слишком вкусного, но единственно доступного в лагере питья и сейчас угощал им Роберта, внимательно слушая рассказ слегка подвыпившего гостя:

— В конце залы на возвышении стояли кресла, для благородных членов Совета предназначенные, окружавшие трон герцога, словно цыплята наседку. Герцог восседал на троне, опираясь ногами на скамеечку, обитую вышитой лично герцогиней тканью…

— Правда ль, что все вассалы там присутствовали?

— Самые знатные точно, а остальных виконты их баронств представляли. Но и при сем народу было так много, что зала вся заполнена была. Собрание же началось с того, что лично господин мой объявил, что собирается силой вернуть по праву ему принадлежащие права на трон английский, узурпированные Гарольдом.

— Во, за се и выпьем!

— Выпьем, правильно… — и они подняли кружки, чокнулись и сделали по большому глотку. После чего Рауль продолжил. — Но не сразу его поддержали мессиры, на ассамблее присутствующие. Не было ведь ранее такого в истории герцогства, да и у многих силы королевства Английского опасение вызывали.

— Аой, то-то мы уж сколько дней их войска ждем. Видать, не столь велики сии силы, раз их так долго собирают.

— Ты прав, Андрэ, но мы-то тот час об этом не знали и большинство считало, что сей поход обречен на провал. Ведь это не набег простой, а война и надо через море армию большую перекинуть, способную на поле боя превзойти не меньшее войско противное. Так что шум поднялся большой и я уже думал, что никто не поддержит господина моего. Но поднялся тут Гильом Фиц-Осберн и умными речами своими многих убедил. Потом опять монсеньер слово взял и всем про все подробнейшим образом рассказал. От каждого потребовал он, соразмерно силам его, определенное количество людей и кораблей. К тому ж сказал мой господин тогда, что всех желающих призовет со всех стран, кто с ним за веру и Папу супротив еретических англов выступить захочет. Тогда согласились все, а многие, желая свою преданность показать, клялись предоставить все вдвое против предписанного. Но были и такие, кои до сих не верили в успех сего дела. Аббат Мармутье просил у монсеньера подтверждения всех пожалований, сделанных им монастырю сему в годы правления, поелику считал, что поход наш неудачей кончиться. Но больше было тех, кто в успех уверовал и все для того пожертвовать готов был. Роберт де Мортен сто и еще двадцать судов, снаряженных полностью, с экипажами обученными дать обещался. Встала тогда и госпожа наша, герцогиня Матильда и сказала, что корабль великолепный для господина моего построит и назовет его 'Мора'. На судне сем мы и приплыли сюда.

— Видел я корабль этот, дивно украшенный и вида великолепного, достойный нести самого короля английского. Хорошо рассказал ты о прошлом, а теперь нас ждет неизвестное будущее. Посему выпьем еще по кубку и, мыслю я, придется нам разойтись, поелику паж тот явно тебя разыскивает.