Сага о Копье: Омнибус. Том I (ЛП) - Страница 1724

— В этом мне не дано выбора. Это мое проклятие, по правде говоря. Хочешь услышать историю?

— Конечно, конечно, — ответил барон. — Главное место в ней занимают… э-э… не гномы, надеюсь?

— Пока нет, — проворчал человек. — Но из-за них все могло быть только хуже…

Зал постепенно затих, когда Дженгар приступил к рассказу. Он начал без вступления или призыва к тишине, просто стал излагать факты. Его манера вести себя многих удивила, и половина зала пропустила начало, но после первой же минуты замолчали все. Разговоры прервались на полуслове, пиво забыли заказать или донести, даже царапанье пера писца по бумаге прекратилось. Тишину нарушал только пес, шумно лакая из своей кружки, но даже он смолк по мере продолжения истории.

— Знайте, что зовут меня Дженгар. Имя собаки — Золото Глупца. По каким причинам она так названа, узнаете позже. Раньше во время войн я добавлял к своему имени прозвище, обычное для воинов, — Убийца Троллей, или Пламенная Смерть, или что-нибудь не менее глупое. Почему я отправил прозвища в небытие тоже узнаете позже.

Во время прошлой войны я отлично служил и отважно сражался. В двух Войнах, в Армаде и во время осады замка Дайр, я не был героем, возглавляющим наступления, обратите внимание, но участвовал в боях наравне со всеми. Раньше я преувеличивал свой вклад в эти победы, что ж чего еще ожидать от бывалого солдата. Как и многие мои товарищи, я страдал одним недостатком: множество раз рассказывая о своих подвигах в самых цветистых выражениях, я сам начинал в них верить.

Когда последние Повелители Драконов были изгнаны из этой части Кринна, многие солдаты думали, что смогут просто отложить меч и вернуться к земледелию или сапожному ремеслу. Я тоже полагал, что вернусь к кузнечному горну. И, как многие, обнаружил, что не могу. Никак не получалось сосредоточиться на ремесле, которое до войны было для меня всем. Земля и кузница просто потеряли свою привлекательность после того, как я сражался с приспешниками Бездны и их ужасной Владычицей.

Нас было четверо, с одинаковыми стремлениями и одинаковым прошлым. Мы составили план, который может прийти в голову только в тусклом свете таверны, вроде той, где мы сейчас сидим. Ходили слухи, что дракон, переживший войну, обосновался в южных горах. Весть об этом принес бард — и саму историю, которой он охотно поделился, и предположительно точную карту, с которой расстался за немалую цену.

Мы намеревались опередить других охотников за этим драконом и его богатствами. Четыре человека против дракона! Но мы придерживались самого высокого мнения о себе и наслушались рассказов о тех, кто сумел одолеть таких вот лютых тварей, и потому заложили наши скудные пожитки, чтобы купить припасов для путешествия и получить шанс быстро разбогатеть.

Четыре, нет, пять дней провели мы в горах. Веселая беседа шла больше о том, как нам лучше потратить драконий клад, а не о том, как победить чудовище. Мы не принимали никаких предосторожностей, чтобы подойти к нашей жертве незамеченными, и могли бы отправить официальное предупреждение о нашем приближении, если бы остановились, чтобы об этом подумать. Да, мы были полностью поглощены собой и хвастливыми рассказами о собственной храбрости.

Вечером пятого дня мы устраивались на ночлег, когда в кустарнике послышался шум. Могучие охотники на драконов, включая и меня, схватились за оружие, уверенные в том, что в любое мгновение на нас обрушатся крылатые чудовища. Вместо этого кусты затрещали, раздвинулись, и оттуда, прихрамывая, выбежал… вот он.

Дженгар показал на собаку, которая обнюхивала воздух над пустой кружкой и, кося глазами, в ожидании оглядывала зал. Мелисса, служанка, принесла собаке новую порцию. Человек сидел молча, пока Золото Глупца не вылакал пиво, игнорируя внимание, которого неожиданно удостоился, потом вздохнул и продолжил:

— Мы были крепкими мужчинами, закаленными в боях воинами. Мы приготовились к битве, а перед нам предстало это нелепое, несчастное на вид создание. В его шерсть набились репьи, на нос и лапы покрывали ожоги от крапивы, и он выглядел еще шелудивее, чем сейчас. Посмеявшись над собственной глупостью (и сделав в уме заметку, что неплохо бы ставить часовых), мы начали размышлять о том, что с ним делать. Припасов с собой мы взяли немного, и один из отряда предложил, наполовину шутя, что нам следует зажарить его на ужин.

Не настолько уж были скудны наши запасы. Часть своей доли я пожертвовал на то, чтобы накормить его, и пес немедленно проявил к ним интерес. Уже тогда он был попрошайкой. Весь следующий день он ходил за мной по пятам, пока мы обсуждали, как каждый потратит свою долю сокровища. Шустрый Эдди, предложивший зажарить нашего нового питомца, собирался купить себе большое имение и заделаться лордом. Двое других толковали о вине и женщинах, о положении в обществе. Что касается меня, то я хотел какое-то время попутешествовать с удобствами, а затем, осмотрев все, что нужно, остепениться.

Дженгар хитро усмехнулся, и в его взгляде появилось мечтательное выражение.

«Человек, ставший мудрым против своей воли», — скажут люди.

— Первое предупреждение о том, что случится, мы получили, когда исчез пес. У него есть эта способность исчезать, почуяв опасность, но в то время я только еще начал знакомиться с его привычками и, бросив взгляд вниз, удивился, обнаружив, что его нет. Я открыл рот, чтобы позвать пса, но отчаянный вопль Шустрого Эдди заглушил мой крик.

Мы думали, что нам попадется обычная драконья пещера, как их описывают барды — огромное отверстие, выдолбленное в горном склоне, специально созданное для того, чтобы быть домом для больших чешуйчатых созданий. Вместо этого мы увидели широкое, очищенное пространство, вроде того, что делают олени, устраиваясь на ночлег. Края были выложены кустарником и небольшими деревцами, а в центре, как забытое приношение ныне мертвому богу, лежала огромная груда сокровищ. В точности как говорилось в старых легендах!

Там были драгоценные камни: янтарь и рубин, блюда, судя по всему, из полированной стали, округлые, как щиты гномов, украшения из золота и других драгоценных металлов, собранные здесь исключительно для того, чтобы мы воспользовались и насладились ими. По одному краю кучи были врыты в землю слоновьи бивни. Все это покоилось на ложе из золотых монет, сейчас, конечно, бесполезных в качестве настоящих денег, но их вполне было можно обменять у ремесленников на добрую надежную сталь.

Шустрый Эдди издал крик жадной радости, и мы застыли, как глупцы, улыбаясь своему везению. Что могло быть лучше! Мы нашли сокровище дракона, когда самого дракона даже не было дома! Все как один мы ринулись вперед, побросав оружие и вытаскивая на ходу сумки и мешки, чтобы сложить в них древние монеты.

Тогда груда золота чихнула.

Это был сильнейший древний чих, подобный порыву ветра из кузнечных мехов, которые стали древностью до того, как мы появились на свет. Золотая змеиная голова поднялась из кучи, огромные крылья раскрылись, сверкая в свете закатного солнца. То, что мы приняли за стальные блюда, оказалось чешуей на животе чудовища, слоновьи бивни — его зубами, то, что, мы могли поклясться, было искусно ограненными драгоценностями — крепкими мышцами, вздымавшимися под его сияющей чешуей. Глаза его были цвета сверкающих рубинов, а усы напоминали золотые нити.

Видите, мы позабыли, погрузившись в жадные мечтания, поинтересоваться цветом дракона.

Мы, только что с жадностью мчавшиеся вперед, повернули и бросились в обратную сторону, туда, где бросили оружие. Двое моих закаленных в боях соотечественников побросали все и устремились прочь, в лес, и видел ли кто их с тех пор, не могу сказать. Шустрый Эдди остановился только на мгновение, чтобы подобрать брошенный им меч. За эту попытку он удостоился короткой струи пламени, от которой загорелись его штаны, и он с криками и воплями бросился догонять убежавших. Видел ли его кто с тех пор, не могу сказать.

Я один схватил оружие и проявил твердость. Не из бесстрашия или героизма, даже не из жадности. Я был пригвожден к месту моей собственной трусостью, окаменел от страха. Одно дело описывать дракона — огромные кожистые крылья, огненное дыхание, золотая чешуя, сверкающая, словно только что начищена. Одно дело увидеть картинку или фигурку. Но столкнуться с оригиналом, чья пасть качается в тридцати футах над твоей головой, ощетинившись всеми зубами, — совсем другое дело. Я всегда считал себя смелым человеком, вместе с другими храбрецами сражавшимся против армии драконов. Я гордился собой, как героем, но в этот момент, наедине с золотым созданием, увидел свое настоящее лицо.