Потом Хервёр обратилась к своей матери и сказала:
Собери ты мне всё,
что можешь лучшего,
мудрая женщина,
словно для сына;
правду одну мне
во сне поведали,
больше не будет
мне радости здесь.
Затем собралась она прочь в одиночестве, взяла себе мужскую одежду и оружие и отправилась туда, где были викинги. Она плавала с ними некоторое время и называла себя Хервардом.
Вскоре этот Хервард принял власть над войском викингов, и когда они пришли к острову Самсей, Хервард велел высадиться и сказал, что в кургане, должно быть, множество сокровищ. Но все воины воспротивились этому и сказали, что круглые сутки там разгуливают столь могучие злые духи, что днём там хуже, чем где-нибудь в другом месте ночью. Наконец, они решили так: был брошен якорь, а Хервард сел в лодку, погрёб к берегу и высадился в Мунарваге в то время, когда садилось солнце. Он встретил там человека, который присматривал за стадом.
Пастух сказал:
Кто из людей
на остров пришёл?
Спешно иди
ночлега искать!
Она сказала:
Я не пойду
ночлега искать,
ибо не знаю
жителей острова;
скажи мне ещё,
пока не расстались:
где здесь курганы,
владение Хьёрварда?
Он сказал:
Про это не спрашивай,
неразумен ты,
викингов друг,
трудно тебе;
быстро идём,
как нам ноги позволят;
всё здесь снаружи
людям ужасно.
Она сказала:
Испугать не надейся
сопеньем таким,
пусть даже по острову
огни загораются;
не устрашают
ни мало нас
подобные воины,
побеседуем дальше.
Он сказал:
Мне кажется, глуп,
кто станет бродить
здесь в одиночку
в тёмные ночи;
вздымается пламя,
курганы открыты,
горят топь и твердь,
уходим скорее!
И тут он побежал домой на хутор, на том они и расстались. Тогда она высмотрела на острове, где горит огонь, пошла туда и не устрашилась, хотя её путь пролегал через все курганы. Она пробиралась в этом огне как в тумане, пока не пришла к кургану берсерков.
Тогда она сказала:
Пробудись, Ангантюр,
тебя будит Хервёр,
единая дочь
ваша со Свавой;
отдай из кургана
острый свой меч,
что для Сигрлами
дверги сковали.
Хервард и Хьёрвард,
Храни и Ангантюр,
бужу я вас всех
под корнями деревьев,
в шлеме, кольчуге,
с острым мечом,
щитом и сбруей,
копьём окровавленным.
Совсем рассыпались
сыны Арнгрима,
потомки зловредные,
в горстку праха,
речей раз никто
из сынов Эйвуры
со мной не ведёт
здесь, в Мунарваге.
Хервард и Хьёрвард,
Храни и Ангантюр,
всем между рёбер
будет вам так,
словно чахнете вы
в муравьиных кучах,
коль клинок не дадите,
что Двалин сковал;
меч добрый носить.
Тогда Ангантюр сказал:
Дочь моя, Хервёр,
что так зовёшь,
пагубы полная?
Поступаешь во зло себе;
С ума ты сошла,
стала безумной,
сбитая с толку,
мёртвых ты будишь.
Ни отец схоронил меня,
ни другие родичи;
имели Тюрвинг
двое, что жили,
но стал владельцем
один в итоге.
Она сказала:
Говоришь ты неправду,
и что в кургане
ас тебя усадил,
и что с тобою
Тюрвинга нет;
не желаешь ты
наследство оставить
чаду единому.
Тогда курган открылся, и он весь был словно объят пламенем. Ангантюр сказал:
Решётка Хель спущена,
курганы открыты,
весь острова край
до моря в огне;
люто снаружи
вокруг оглядеться,
дева, коль сможешь,
спеши к кораблям.
Она ответила:
Таких не зажечь
вам костров в ночи,
чтобы я огня
испугалась вашего;
не дрогнет девы
души ограда,
хотя драуга видит
у входа стоящего.
Тогда сказал Ангантюр:
Скажу тебе, Хервёр,
послушай меня,
мудрая дочь,
о том, что случится:
этот же Тюрвинг,
поверь, коли сможешь,
род твой, о дева,
полностью сгубит.
Сына родишь,
что будет затем
Тюрвинг носить
и поверит в силу;
Хейдреком люди
его назовут,
под палаткой светила
самым могучим.