Сага о Хельги - Страница 1

Алексей Пишенин Сага о Хельги

Сага о Хельги

Алексей Пишенин

Предисловие

Викинги!

Какой первый образ приходит в голову, когда мы слышим это слово? Бородатый воин в рогатом шлеме? Или испуганный монах, записывающий на пергаменте молитву: «От ярости норманнов избави нас, Господи!»? Или корабль с полосатым парусом, плывущий по морю в далекий Константинополь?

Мне всегда представляется ясный день, залитые солнечным светом колосья ржи, ярко голубое небо и синее море, по которому плывет кнарр – небольшой торговый корабль. Таково было мое первое впечатления от визита в Росиклле, древнюю столицу Дании, в музей кораблей викингов и на верфь, где современные мастера‑корабельщики реконструируют суда разных эпох.

Темой викингов я увлекся еще во время учебы в институте после прочтения книги Франца Бенгтссона «Рыжий Орм», но только после того как побывал в Дании, я понял, что это увлечение – надолго. Крепкий запах смолы от рыбацких лодок, смешивающийся с ароматом копченой рыбы и йодистым морским ветром, – весь этот коктейль я вдыхал, словно благовоние. Короткое плавание на реплике небольшого кнарра, тяжесть весла в руках и затем – бесшумное, сопровождаемое только случайным плеском, скольжение под парусом … Суровая Балтика покорила меня навсегда.

А потом были поездки по скандинавским странам, посещение связанных с викингами мест в России, Польше, Германии, Англии и много‑много книг.

И постепенно пришло понимание того, что мир викингов нельзя воспринимать как что‑то обособленное. Этот мир – часть большой вселенной, которая раскинулась в конце первого тысячелетия нашей эры от Исландии до Халифата. Где люди путешествовали долгими неделями, часто селились в новых местах, женились, рожали детей. Будущий князь Владимир Красное Солнышко, который три года жил у ярла Хакона в Норвегии, или варяги, служившие в императорской гвардии в Константинополе, – для них путешествия в тысячи километров не казались чем‑то необычным. Если же вспомнить, что весь южный берег Балтики от Восточной Пруссии до Шлезвига в те времена был заселен славянами, то в голове возникает образ гигантского плавильного котла, в котором разные племена кипели и смешивались, чтобы дать рождение новым народам.

А если последовать за Туром Хейердалом и поверить древнеисландскому скальду Снорри Стурлусону, что Один, верховный бог скандинавов, был реальным человеком родом с берегов Азовского моря, то тогда картина переселения народов и взаимопроникновения различных культур становится уже совсем необъятной.

Когда мысли переполняют человека, для него естественно поделиться ими с друзьями. И моя книга – стремление донести образ единой исторической общности, существовавшей в те времена, до моих читателей.

Жанр книги не совсем обычен. Она написана как сага: в ней нет описаний природы или долгих размышлений, в ней много не совсем привычных русскому уху имен и географических названий, которым в тексте нет объяснений, как часто бывает в других исторических произведениях. Сделано это, чтобы вызвать ощущение погружения в незнакомый мир, детали которого каждый может дорисовать себе сам. Для того чтобы дать почувствовать ритм, то замедляющийся, то ускоряющийся, подобно размеренным ударам весел боевого корабля‑драккара, услышать удары мечей, боевые крики и глухой стук передаваемого из рук в руки серебра.

Так что, добро пожаловать в мир викингов. Приятного чтения!

Алексей Пишенин

Сага о том, как Хельги сын Торбранда в первый раз поехал на тинг

Это случилось в Норвегии в те времена, когда только несколько дряхлых стариков помнили короля Харальда Прекрасноволосого. Когда те, кто прятался в горах от Кровавой Секиры короля Эйрика[1], уже едва могли поднять меч. Когда о битве в Хьёрунгаваге[2] уже не рассказывали на каждом пиру после первой же кружки пива. Мало кто тогда уже называл Хакона[3] ярла правителем, дарящим кольца. И все больше людей называли его Хаконом Злым, вспоминая о славных временах короля Харальда. Вспоминали и сына его Хакона, прозванного Добрым, о котором, хотя он и отказался от веры в старых богов, немало людей пожалели, когда он пал в сражении с Харальдом Серым Плащом и данами.

На южном берегу Согнафьорда в земле Норвежской жил человек по имени Торбранд сын Торира. У него был двор над заливом Аурланд и достаточно мер земли, чтобы кормить семью и дюжину работников. А пять лодок, на которых он и его люди ходили в море, не давали иссякнуть запасам сушеной рыбы в его сараях.

В морские походы, о которых так часто рассказывали бывалые люди, он не ходил, говоря, что и в родной усадьбе сможет разбогатеть. Ибо отец его и два брата пали в битве при Фитьяре[4], защищая короля Хакона Доброго. А мать умерла годом позже, когда зерна уродилось так мало, что не из чего было сварить даже пива.

Жену его звали Хильда, и от нее у него было четыре сына и две дочери. Старшего сына звали Торир, и он сгинул в море, отправившись к родне в Исландию. Второго сына звали Кетиль, и он получил смертельный удар саксонским мечом в живот, сражаясь в Англии в дружине Олафа сына Трюггви. Третьего сына звали Бьёрн, был он высоким и широкоплечим, с рыжими волосами и голубыми глазами. От роду ему было уже восемнадцать лет, и был он искусен и в битве на мечах, и в ударах копьем. Но отец не отпускал его в походы, говоря, что в хозяйстве нужны рабочие руки, а ленивей рабов, оставленных без присмотра хозяина, он еще никого не видел. Четвертого сына звали Хельги, был он высок, но худ, с соломенными волосами и серыми глазами. Минуло ему уже шестнадцать зим, но выглядел он младше, и отец его всегда говорил, что, видать, не впрок он приносил жертвы Фрейру[5], раз у него родился такой сын, и что старые боги, видно, совсем оглохли и ослепли и не обращают внимания на Мидгард[6].

Ибо что ни делал Хельги в родной усадьбе, ничего ему не давалось. Не было у него ни терпения, чтобы распутывать сети или поджидать зверя на охоте, ни силы, чтобы управляться с сохой в поле, ни сноровки, чтобы плотничать в лодочных сараях. Пока Хельги не минуло еще десяти, старики говорили, что лежит ему путь в дружину какого‑нибудь морского конунга, так как в работе дома от него мало толку. Но и во владении оружием Хельги не мог угнаться не только за братьями, но и за детьми работников и часто бывал бит их деревянными мечами.

Одно лишь хорошо удавалось Хельги – петь песни и слагать висы. Когда на пути из Трондхейма на юг у них дома останавливались бывалые люди, среди которых иногда бывали и скальды, то готов он был до утра подносить им пиво и лучшие куски мяса. А, проводив их до корабля, начинал повторять их рассказы и песни, а после и сам сочинял висы об их странствиях и мечтал о далеких странах, в которых однажды окажется.

За висы его любили и мать, и старшие сестры, Сигрид и Хельга. Но отец говорил, что в его времена только тот считался истинным скальдом, кто мог не только болтать языком, но и по главе клина воинов врубаться в стену длинных щитов. И что мало чести рассказывать о чужих подвигах, когда сам не можешь удержать меча.

Бьёрн научил Хельги обращаться с луком и стрелами, но говорил, что его умения хватит только на то, чтобы отгонять волков от скота на летних пастбищах в горах. Да и то, если собаки помогут.

В ту осень Торбранд решил, что Бьёрну пора жениться. Из соседских дочерей на выданье он приглядел Торгунн, дочь Асгрима с Серой горы, за которой, как он знал, в приданое, помимо надела доброй земли и серебра, отец давал двух телок, два платья из франкского бархата, дюжину рубах из тонкого фризского холста, серебряную чашу арабской работы и много утвари попроще.

Когда Бьёрн узнал о том, что задумал отец, он сказал:

– Не много радости мужу сулит такая жена, которая лицом похожа на высушенную треску, а когда ходит, то переваливается с ноги на ногу, как хромая утка. Да и лет ей уже больше двадцати. С такой женой немудрено, что муж зимует у далеких берегов, раздавая добытое в походе серебро охочим до него женщинам. Если ты, отец, хочешь, чтобы следующей весной у Олафа Трюггвасона в его дружине в земле англов появился еще один воин, то засылай сватов к Торгунн.