Сады Солнца - Страница 103

— Ответы уже есть, — казал Рафаэль. — Мэси, посмотри на кольца.

Широкие дуги колец остались под орбитой «Слона», изгибаясь, уходили в огромную черную тень Сатурна. А в ней загорались крошечные звезды, облако их, вытягивающееся в линию. Мэси проверила показания датчиков, направила спектрометр на звездочки. Несомненно, это луны–астероиды, толкаемые масс–двигателями, выходят из плоскости колец. И идут они — к Солнцу.

— Зерна, — определила Мэси.

— Именно так.

— А груз на них — это же компоненты для поселений–пузырей? Мы сами построили такой. Нашли его чертежи в Общей Библиотеке.

— Мы тоже — но мы существенно модифицировали его, — сообщил Рафаэль. — Когда астероиды достигнут предназначенных орбит, строительные роботы используют оставшуюся массу, чтобы выстроить поселения–пузыри. Внутри их другие роботы создадут сады из материала библиотеки ДНК и углеродного материала — тысячи садов, все разные, все обращающиеся сразу за «снеговой линией» в поясе астероидов.

— Для кого эти сады?

— Для всех, кто захочет жить там. Мэси, Шри — великий человек. Да, ее гений оторвал ее от других людей, но она — величайшая из гениев генетики всех времен. Она превзошла даже Авернус. Это ее последний дар человечеству. Теперь — время доставить меня домой. На Янус. У нас еще много работы там.

Мэси снова проконсультировалась с навигационным ИИ. Когда наконец курс был рассчитан и включилась тяга, Мэси сказала Рафаэлю, что сможет уравнять скорость с Янусом, но из–за наклона теперешней орбиты «Слона» для выхода к Янусу нужно описать пару петель вокруг Сатурна.

Застегивающий скафандр Рафаэль сказал, что это не важно. Посадочный модуль доставит его в нужное место.

— Мэси, простите меня, но пока Шри не принимает гостей, — добавил андрогин. — Когда–нибудь — возможно. Но не сейчас. Можно мне попросить о последнем одолжении?

— Конечно. Думаю, у каждого из нас перед вами кармический долг размером с Луну. Я бы хотела сократить мой до комфортного размера как можно скорее.

— Если вы когда–нибудь повстречаете Авернус, пожалуйста, передайте ей, что она будет желанным гостем в любое время. Шри верит, что ей нужно о многом поговорить с Авернус.

— Если увижу — обязательно передам. Хотя я не уверена, послушает ли она меня.

— Мэси, вы спасли ей жизнь. Авернус послушает, — заметил Рафаэль.

— А я думала, вы попросили меня подвезти потому, что я понравилась вам, а не потому, что я знаю кого–то нужного.

— Мэси, вы — сила. Пусть вы не столь могущественны, как Шри или Авернус, но вы — сила в своем праве. Я уважаю вас за это. И, возможно, когда–нибудь мы узнаем друг друга в достаточной степени, чтобы называться друзьями.

Рафаэль прошел через шлюз, с легкостью обогнул корпус, направляясь к люку грузового шлюза. Через пару минут посадочный модуль выплыл в облачке газа. В нескольких сотнях метров от «Слона» включился химический движок модуля, и тот, сбрасывая скорость, исчез вдали. Янус превратился из искорки в наполовину затененную бугристую глыбу, затем «Слон» миновал его, идя под небольшим углом к плоскости колец. Мэси проследила в телескоп за модулем. Он пошел к маленькой луне, заскользил к огромной сети, натянутой между пилонами в несколько сотен метров высотой, ударил в нее — а она обволокла модуль. Пилоны согнулись, амортизируя удар.

Мэси опять справилась с навигатором. Она собиралась описать петлю вокруг Титана, вернуться к Сатурну, обогнуть его и тогда уже набрать скорость, достаточную для выхода из гравитационного колодца планеты–гиганта. Оставалось еще двадцать минут до того, как двигатель затолкнет буксир на траекторию, нужную для рандеву с Титаном. Мэси использовала эти минуты для того, чтобы написать сообщение Ньюту и близнецам.

Мэси написала, что летит домой.

Существовать полнее — это все больше объединяться[4]

Похороны стали самыми многолюдными и торжественными из всех случившихся в Париже на Дионе со дня его основания. В просторном парке на северной окраине города, созданном лишь полгода назад, собралась половина населения и множество гостей с поселений Дионы, городов и поселений других лун Сатурна. На Большом Лугу образовалась огромная толпа. Люди устраивали пикники, разговаривали, собирались группками и танцевали под музыку, передаваемую по общему каналу, медитировали, встав в кружки, гоняли в футбол и пятнашки, поднимались в маленьких одно– и двухместных дирижаблях, плывущих под куполом, будто стая тропических рыб. В центре огромного сборища, вокруг балдахина над погребальным ложем сошлись представители всех городов и поселений каждого обитаемого спутника Сатурна, Юпитера и Урана и новых поселений в поясе астероидов, послы Великой Бразилии, Евросоюза, Тихоокеанского сообщества, нескольких меньших наций Земли, ученые, «зеленые святые», гении генетики, бывшие коллеги и друзья мертвой. Уважение к ней было настолько велико, что все решили явиться лично или послать представителя–человека, а не аватар. Явилась даже пара приунывших «призраков», разговаривавших друг с другом на особом языке жестов.

Авернус, урожденная Барбара Рейнер, появилась на свет в Сан–Диего, Калифорния, в городе, давно уже потерянном из–за глобального потепления и лежащем на дне океана, словно Атлантида или страна Оз, умерла в возрасте двести двадцать два года. Все соглашались, что смерть дочери надломила Авернус. Она отказалась возобновить какой–либо из своих курсов по продлению жизни и работала в исследовательском институте, подаренном ей людьми Великой Бразилии, до самой смерти. Она умерла после краткой болезни, во сне. Хотя Авернус родилась на Земле и жила на ней последние годы, великий гений генетики провела большую часть жизни во Внешней системе. После непродолжительной дискуссии о месте похорон тело Авернус привезли в Париж на Дионе. Все знали, как Авернус пыталась добиться мира перед Тихой войной и скольким она пожертвовала.

Гения генетики одели в древний белый лабораторный халат, в нагрудный карман вложили изготовленные вручную скальпель, ручку, логарифмическую линейку. Лицо Авернус было исхудавшим, очень спокойным, отстраненным. Она лежала на простых козлах, обложенная цветами. Их приносили пришедшие, чтобы почтить память. Похороны Авернус стали праздником жизни, воплощенной в ее творениях. Любой из пришедших мог попросить слова и занять место в очереди желающих выступить с трибуны у погребального ложа, поделиться воспоминаниями об усопшей, поблагодарить ее за работу, одолжение или акт милосердия, прочитать немного стихов или прозы. Лучший певец фаду[5] города Восточный Эдем пропел долгую скорбную песнь. Струнный квартет с Радужного Моста, Каллисто, исполнил «Адажио» Барбера. Приковылял жестяной человечек–робот, испускающий струйки пара из суставов, и в небольшой, изящной пантомиме изобразил, как пытается посадить цветок и полить из лейки с дымящимся сухим льдом. Это представление подготовили в одном из микротеатров Парижа. Хотя Авернус верила в то, что Вселенная произошла из–за случайного сочетания множества факторов и подчиняется физическим законам, священники, раввины, имамы, монахи сопроводили ее уход по–своему: произнося молитвы, крутя молитвенные колеса, сжигая фальшивые банкноты, зажигая свечи и благовония.

В конце дня на трибуну поднялся Альдер Топаз Хон–Оуэн. Дроны слетелись к нему, чтобы заснять, и толпа во всех уголках сада умолкла. Альдер говорил в обычной простой и прямой манере. Он сказал собравшимся в парке и зрителям в городе и во всех обитаемых мирах, что Авернус рисковала жизнью ради мира не один раз, а дважды: сперва в Париже перед Тихой войной и после возвращения на Землю, где примкнула к подпольному движению, в конце концов сумевшему свергнуть власть великих кланов. Авернус не только помогла людям Великой Бразилии обрести свободу, но и одарила их возможностью исследовать и обживать глухомань, так долго недоступную народу. Люди, конечно же, должны очень внимательно и осторожно относиться к природе и жить большей частью в самоподдерживающихся городах — но города больше не тюрьмы. Люди свободны отправляться в странствия как по землям, возвращенным к прежнему состоянию, так и по запущенным местам, передвигаясь от оазиса к оазису по сети, раскинувшейся по всей Великой Бразилии от тринадцатой параллели на севере до Огненной Земли на юге. Каждый оазис базировался у рощи новой разновидности народных деревьев, созданной Авернус. Эти деревья росли в тундре, в прерии, в безводных пустынях и высокогорье, процветали в местах, где прежде могла выжить лишь малая толика другой жизни, давали пищу, воду, убежище и одежду. Альдер сказал, что Авернус живет не только в памяти, но и в плодах ее труда — в каждом измененном ею растении и животном, в каждом созданном биоме и саду. Авернус живет в созданной ею жизни.