Сад принцессы Сульдрун - Страница 13

Король Казмир считал себя мастером интриг и непрестанно выискивал даже самые ничтожные из преимуществ. Как-то раз перегруженное тройское одномачтовое судно, пробиравшееся в густом тумане вдоль берегов Дассинета, село на песчаную мель. Айвар Эксцельсус, раздражительный король Дассинета, немедленно заявил права на судно и груз, ссылаясь на морское торговое право, и выслал портовые баржи, чтобы захватить товары. Тут же появилась пара тройских военных кораблей; они рассеяли скопившуюся вокруг отмели флотилию пиратствовавших, по существу, дассов и, как только наступил прилив, отбуксировали судно на глубоководье.

В бешенстве Айвар Эксцельсус прислал королю Гранису в Альсейнор оскорбительный вызов, требуя возмещения ущерба под угрозой карательных мер.

Гранис, давно знакомый с темпераментом Айвара, проигнорировал сообщение, чем довел гневливого правителя дассов до белого каления.

Тем временем король Казмир отправил в Дассинет тайного посла, побуждая Айвара напасть на Тройсинет и обещая всестороннее содействие. Тройские агенты перехватили посланца Казмира и привезли его, вместе с документами, в Альсейнор.

Через неделю в Хайдион доставили адресованный Казмиру гроб, содержавший тело его посла с торчавшими изо рта изобличающими письмами.

Тем временем Айвар Эксцельсус отвлекся другими делами, и его угрозы Тройсинету кончились ничем.

Король Гранис не предъявил Казмиру никаких претензий, но стал всерьез рассматривать возможность нежелательной войны.

Из города Паргетты у Прощального мыса поступили плохие вести о кровопролитных набегах ска. С двух длинных черных кораблей, причаливших на рассвете, высадились вооруженные отряды, разорившие город с бесстрастной методичностью, внушавшей больший ужас, чем безудержное буйство. Всех, кто пытался оказать сопротивление, убивали. Ска забрали амфоры с оливковым маслом, бутыли с душистым шафраном, вино, золото из храма Митры, слитки олова и серебра, фляги со ртутью. На этот раз они никого не взяли в плен, не поджигали здания, не насиловали и не пытали, расправляясь только с теми, кто мешал им грабить.

Через две недели команда тройского одномачтового судна, бросившего якорь в гавани Лионесса с грузом ирландской кудели, сообщила о потерявшем управлении корабле ска в море Тетры, к западу от Прощального мыса. Проплывая достаточно близко, тройские моряки видели человек сорок ска, сидевших на скамьях, но истощенных настолько, что они не могли грести. Тройский капитан хотел было отбуксировать их, но ска отказались взять брошенный конец, и торговый парусник оставил их на произвол судьбы.

Король Казмир немедленно отрядил в море Тетры три военные галеры. Черную галеру ска нашли — лишенная мачты, она беспомощно качалась на волнах.

Причалив к кораблю ска, лионесские моряки обнаружили катастрофу, страдания и смерть. Буря переломила бакштаг; мачта рухнула на форпик, разбив бочки с пресной водой, и половина команды уже умерла от жажды.

Выжили девятнадцать человек, слишком слабых для того, чтобы оказывать сопротивление; их перетащили на лионесские галеры, где им дали напиться. Галеру ска привязали к буксирному тросу, трупы сбросили за борт, и вся флотилия вернулась в порт Лионесс, где пленных ска посадили в казематы старого форта с западной стороны гавани. Король Казмир, верхом на вороном коне Шейване, спустился к гавани, чтобы осмотреть галеру ска. Содержимое носового и кормового трюмов перегрузили на причал: сундук с золотыми и серебряными украшениями из храма, стеклянные бутыли с сушеным шафраном, собранным в защищенных от ветра долинах за Прощальным мысом, горшки с выдавленной эмблемой оливкового пресса из Балмер-Скима.

Взглянув на награбленное добро и на галеру, Казмир развернул Шейвана и поехал к крепости по Шалю, огибавшей гавань рыночной дороге. По приказу короля узников вывели и выстроили на плаце. Ска стояли, жмурясь на солнце — высокие черноволосые люди, бледнокожие, исхудавшие и скорее жилистые, нежели мускулистые. Они оглядывались по сторонам с беззаботным любопытством званых гостей и переговаривались тихими спокойными голосами.

Король Казмир обратился к пленным: «Кто из вас капитан?»

Ска вежливо повернулись, чтобы взглянуть на короля, но никто ничего не ответил.

Казмир направил палец на человека в переднем ряду: «Кто из вас командует? Покажите его!»

«Капитан умер. Мы все умерли. Никто больше не командует. Нет ничего, что было в жизни».

«На мой взгляд, ты недостаточно мертв», — холодно улыбнувшись, сказал король Казмир.

«Мы считаем себя мертвецами».

«Потому что ожидаете, что вас убьют? Что, если я позволю вас выкупить?»

«Кто заплатит выкуп за мертвых?»

Казмир сделал нетерпеливый жест рукой: «Мне нужна информация, а не плаксивые попытки отвертеться!» Проехавшись вдоль строя, он заметил пленника постарше; у него, как показалось королю, были более властные манеры, чем у прочих. «Ты останешься здесь, — сказал Казмир и подал знак страже. — Остальных уведите в казематы».

Казмир отвел выбранного человека в сторону: «Ты тоже „умер“?»

«Меня нет среди живых ска. Для моей семьи, для моих товарищей, для самого себя — я мертв».

«Скажи мне вот что. Предположим, я хотел бы посовещаться с вашим королем. Приехал бы он в Лионесс, если бы я гарантировал ему безопасность?»

«Конечно, нет!» — ска, судя по всему, этот вопрос позабавил.

«Допустим, я хотел бы обсудить возможность заключения союза?»

«С какой целью?»

«Флот ска и семь лионесских армий, действуя совместно, были бы непобедимы».

«Непобедимы? В войне с кем?»

Король Казмир недолюбливал людей, претендовавших на проницательность, превосходившую его собственную: «Со всеми остальными на Старейших островах! С кем еще?»

«Ты воображаешь, что ска помогут тебе, выступив против твоих врагов? Нелепая затея. Если бы я был жив, я бы рассмеялся. Ска ведут войну против всего мира, в том числе против Лионесса».

«Это не оправдание. Я намерен осудить тебя как пирата».

Ска взглянул на солнце, обвел глазами небо, отвернулся к морю: «Делай что хочешь. Мы уже умерли».

Король Казмир мрачно усмехнулся: «Умерли вы или нет, ваша судьба послужит предостережением другим разбойникам — и не позднее, чем завтра в полдень».

Вдоль волнолома установили девятнадцать дощатых рам. Прошла ночь; яркое солнце взошло в безоблачном небе. Часа через два вдоль Шаля стала собираться толпа, в том числе рыбаки из прибрежных деревень, крестьяне в чистых рубахах и мягких шапках-колпаках, торговцы колбасой и вяленой рыбой. Поодаль от остальных — согласно законам Лионесса — на скалы к западу от Шаля залезли калеки, прокаженные и слабоумные.

Солнце достигло зенита. Пленников-ска вывели из крепости. Каждого обнажили и распяли на дощатой раме вниз головой, лицом к морю. Из Пеньядора спустился главный палач Зерлинг. Перемещаясь вдоль вереницы распятых, он останавливался у каждого, рассекая ему брюшину и вытягивая кишки двойным крюком так, чтобы они свисали вдоль груди и лица, после чего переходил к следующему. На самом конце мола, у входа в порт, подняли черно-желтый флаг, и все разошлись, оставив умирающих в одиночестве.

Леди Могелина напялила украшенную вышивкой шляпку и спустилась к Шалю. Сульдрун думала, что ее оставят в покое, но леди Бу-детта привела ее на большой балкон за спальней королевы, где придворные дамы собрались поглазеть на казнь. К полудню разговоры смолкли — все прижались к балюстраде, чтобы получше рассмотреть происходящее. По мере того, как Зерлинг исполнял свои обязанности, дамы вздыхали и издавали бормочущие звуки. Сульдрун подняли и посадили на балюстраду, чтобы она могла узнать, какая судьба уготована разбойникам. С отвращением, но не в силах отвести глаза, она наблюдала за тем, как Зерлинг переходил от одного ска к другому, но расстояние мешало ей разглядеть какие-либо подробности.

Многие из присутствовавших дам остались недовольны мероприятием. Леди Дюисана и леди Эрмолия, отличавшиеся никудышным зрением, не могли ничего толком разглядеть издали. Леди Спанеис заявила, что все это невероятно скучно: «Похоже на мясника, работающего с тушами! Ска не выразили ни страха, ни раскаяния — что это за казнь?» Королева Соллас проворчала: «Хуже всего, что ветер дует поперек гавани прямо в наши окна. Дня через три вонь заставит нас уехать в Саррис».