Сад Небесной Мудрости. Притчи для бизнеса и жизни - Страница 9

– А вот эти мысли похожи на части твоего тела? Их можно увидеть, потрогать или разрезать на куски?

– Если ты имеешь в виду, есть ли у них цвет, могут ли они быть твердыми или мягкими на ощупь, теплыми или холодными, могут ли они ласкать мои руки, как морская волна, то я отвечу – нет, ничего похожего. Мысли невесомы, прозрачны и невидимы, как хрусталь в воде, как сам воздух, который несет их постоянным потоком через всю мою жизнь.

– А у твоего ума есть такое его собственное место, где он пребывает? Вот твои руки и ноги занимают же вполне определенное место. А ум?

– Ну вообще-то говорят, что у него есть свое место в голове, под черепной коробкой, в том сером веществе, которое мы называем мозгом… – Голос мой прервался, потому что я почувствовал, как по его телу прошла судорога; он весь слегка задрожал и повернулся ко мне. Его глаза, пристально глядящие на меня, стали медленно загораться, как у дикого зверя, который спал, а теперь, на мою беду, проснулся.

– А ум, стало быть, располагается в мозге? – сурово спросил Дхармакирти.

– Да, по-моему, так оно и есть.

– А почему не в руке? – спросил он, резко схватив обеими руками мое запястье. Ну и силища!

– Ну, может, и в руке… – ответил я, теряя уверенность.

– Ты разве не чувствуешь мои пальцы? – Его хватка становилась все сильнее.

– Еще как чувствую!

– Значит, ты осознаешь и чувствуешь рукой?

– Да-да, осознаю и чувствую, и вообще пусти, мне больно.

– Итак, твое сознание распространяется и в руку?

– Да, – ответил я, начиная вновь обретать уверенность.

– Значит, и твой ум распространяется в руку?

– Ну да, мой ум, мое сознание распространяются по всему-всему телу, до самого края кожного покрова.

– Итак, мы можем сказать, что твой ум располагается повсеместно в пределах твоей кожи?

– Да-да, мы можем так сказать.

– А дальше, за эти пределы? – И снова в обращенных ко мне глазах сверкнула сталь.

– Нет-нет, дальше никак – я не могу чувствовать дальше кончиков своих пальцев. У меня нет сознания за пределами моего физического тела.

– Значит, ты и помыслить не можешь, о… об этой мягкой травке под чинарой у фонтана? – спросил он, заговорщически подмигнув, как будто знал, как часто я вспоминаю это ложе любви.

– Ну, конечно, могу.

– Итак, мы можем сказать, что ум распространяется и туда, за пределы кончиков твоих пальцев, по всему этому Саду?

– Да-да, мы можем так сказать.

– Значит, на самом деле наш ум – невыразимый и дальнобойный – может выходить далеко за пределы физического тела?

– Может.

– Кроме того, он сильно отличается от тела – может летать на огромные расстояния, может мыслить об иных мирах, расположенных намного дальше этих звезд, что глядят сейчас на нас сверху. Так?

– Так.

– Да и вообще ум – эта хрустальная птица – не имеет почти ничего общего с телом. Он не ограничивается этой тугой плотью и костями, его нельзя потрогать, на него не наступить, его нельзя ни увидеть, ни разрезать, ни взвесить, ни еще как-либо измерить. Правильно?

– Да, все правильно.

– Так как же ты можешь говорить, что ум – это мозг, или что он ограничен мозгом, или что он располагается в мозгу, если он может летать, куда ему вздумается, в такие места, где его и найти потом никак нельзя?

Я почувствовал себя еще более стесненно и не в последнюю очередь оттого, что он уже не только полностью сдавил мою руку в своих сильных ладонях, но и все крепче прижимал к своей груди, по мере того как усиливалась его аргументация.

– Я не говорил, что ум есть мозг, я говорил, что ум пребывает в мозге.

– То есть ум и мозг взаимосвязаны, причем ум пребывает где-то в районе мозга, а если точнее – вокруг всего тела?

– Да, так и есть.

– А ты согласен с тем, что если две вещи взаимосвязаны, то это означает, что это разные, обособленные вещи?

– Точно так. Если две вещи взаимосвязаны, то это непременно две разные вещи. Это не то что любой монах – любой послушник знает.

– Итак, несмотря на то, что ум и тело, пусть и взаимосвязанные между собой, есть две полностью различные вещи, совершенно разные штуковины. Согласен?

– Согласен.

– А теперь позволь спросить тебя еще кое-что, – сказал он, и его поза изменилась. Он продолжал сжимать мою руку, но слегка выставил левую ногу вперед в мою сторону. Приходилось ожидать самых мощных доводов, ибо это была та самая – почти боксерская – стойка участников философских дебатов в Древней Индии, приняв которую они обрушивали на оппонентов свои зубодробительные аргументы. Видимо, стоя боком к противнику, они инстинктивно пытались оставить ему меньше площади тела для ответных ударов.

– Как ты думаешь, тело изменяется?

– Еще бы! Люди стареют, и тело стареет, лицо покрывается морщинами, мышцы теряют силу, волосы седеют и все такое.

– А почему тело меняется?

– Ну, это прописные истины, это любой послушник знает. Причин много, но главная состоит в том, что меняются причины, обусловливающие тело. А раз меняются причины, то меняется и результат. Раз истощается энергия, которая произвела это тело, то и само тело изнашивается, во всяком случае должно изнашиваться.

– Значит, если некая вещь меняется, то это доказывает, что у нее была причина?

– Ага.

– А что служит причиной тела?

– У тела много причин, но меня учили, что главная – в родителях: это кровь и яйцеклетка матери и семя отца. Когда эти две причины объединяются и если еще при этом наличествуют все остальные сопутствующие факторы, тогда тело начинает расти не по дням, а по часам, клеточка за клеточкой.

– Верно, материальные частицы твоего отца и твоей матери встречаются, и только тогда твое тело начинает расти. Поэтому мы называем такую встречу первичной причиной – той вещью, которая запускает механизм роста твоего тела. Так, глина является такой же главной, или первичной, причиной для керамического кувшина. Но для кувшина и другие факторы – вторичные причины – должны присутствовать, – скажем, требуются руки и опыт горшечника, печь для обжига изделия и время в этой печи, чтобы глина запеклась. Но прежде всего – первичная причина, вот что ты должен понять! Какова первичная причина для дерева?

– Думаю, что семечко этого дерева.

– Правильно. А сопутствующие факторы?

– Почва, солнечный свет, вода и правильный уход.

– Верно. Так что же отличает первичную причину от вторичных, или сопутствующих, факторов?

– Первичная причина – это то, что превращается в результат; та вещь, которая в подходящий момент меняет свою сущность, преображаясь в результат. Примерами такой вещи могут служить семечко, которое в подходящий момент трансформируется в росток дерева, или глина, которая трансформируется в кувшин.

– А как ты думаешь, вот эта вещь – материал самой этой первичной причины – должна быть сходна с материалом или веществом результата?

– Думаю, да. В действительности у них должно быть очень много общего, они должны быть очень похожи друг на друга.

– Итак, мы с тобой подошли к главному, – говорил Мастер Дхармакирти, между тем ведя меня в самый темный уголок у высокой южной стены Сада, в густую тень пальм, сквозь которую не пробивался лунный свет. Мы с Ней ни разу не решились сходить туда. – Закрой глаза, – сказал он.

Я слегка улыбнулся – в этой кромешной тьме и так было хоть глаз коли, – но все же выполнил его просьбу. Он разжал мою руку, по-прежнему не отпуская ее, и приложил ладонью к своей груди. Его горящие как угли глаза закрылись, и я почувствовал, как он входит в медитацию. Казалось, он открыл некий канал или коридор из своего сердца прямо в мой ум, который проходил из его груди по моей руке, после чего он заговорил снова:

– Мысленно растяни свой ум по всей длине своей жизни, представь его в виде кристально чистой реки из неведомого невидимого вещества, текущей сквозь дни, проведенные тобой в этой жизни.

В воздухе повисла тишина. Я начал представлять себе этот образ: постоянный поток взаимосвязанных мыслей, уходящий в самые первые воспоминания моей жизни.