Сад Иеронима Босха - Страница 4

Просто однажды Джереми Смит, тогда ещё без всякого «Л.», зашёл в бар пропустить стаканчик. В баре было душно и накурено, а за одним из потёртых столов сидели два завсегдатая, Джон Джонсон и Мак Персон. Они пили пиво, похожее на кошачью мочу, а Джонсон жевал гамбургер. Струйка соуса стекала у него по подбородку. У Джонсона никогда не было бабы. Ему было двадцать семь, и ни одна сука не дала ему за всю его жизнь, потому что он был омерзителен. Жирный ублюдок с дряблым подбородком. Он постоянно сидел на пособиях и иногда получал деньги от матери, жившей на другом конце страны. Теперь вы видите Джонсона по телевизору. Вам показывают чёрно-белые фотографии пухлого мальчугана и одну цветную – полного подростка, улыбающегося во весь рот. Больше ни одной фотографии вы не видели. Потому что на остальных жирный Джон Джонсон изображён в фас и в профиль на фоне светлой стены. Эти фотографии сделаны в полиции. Вам говорят, что Джонсон не дожил до триумфа Джереми Л. Смита, что его трудная и праведная жизнь завершилась отходом на небеса. Бог забрал его, чтобы вознаградить за все мучения, перенесённые на земле. Это чушь. Джонсон умер от инфаркта прямо на улице, около мусорного бака, в грязной луже, в возрасте двадцати восьми лет. Сердце не выдержало нагрузки. Не выдержало гамбургеров и дешёвого пива.

Вы никогда ничего не слышали про Мака Персона. Потому что Персон отказался от съёмок. Он отказался от популярности. От второстепенной роли в Житии Джереми Л. Смита. Он уехал на Аляску, в самый дальний штат, в самый дальний посёлок, он спрятался от всех. Это была единственная встреча Персона и Смита – в тот день, в баре. Они видели друг друга не раз, но говорили только в тот день. Вы ничего не знаете о Персоне, вам и не стоит ничего о нём знать.

Джереми взял пиво и подсел к Джонсону.

Я могу пересказать вам содержание их разговора. Они говорили о тёлках – о сиськах и задницах. Они говорили о машинах – о «Сандербёрде» 98-го года и ещё о каких-то других моделях. Они говорили о пиве, кажется. А потом Джонсон рассказал похабный анекдот про Папу Римского, и они ржали до колик. В анекдоте кто-то целовал Папе Римскому туфлю. И Джереми Л. Смит спросил: «А чё, все, что ль, должны целовать ему ноги, а?» «Все», – ответил Персон, хотя не был в этом уверен. «А кто не хочет, тот должен поцеловать его в задницу», – сказал Джонсон.

Джереми смеялся над шутками Джонсона. Не смеялся даже – ржал. У него не было двух зубов с левой стороны, тройки и четвёрки. Вы видели его сияющую улыбку по телевизору? Это макет, игрушка. У него нет ни одного своего зуба. Его гнилые чёрные зубы вырвали с корнем, все до одного, и вставили новые, белые и ровные, как у голливудской звезды.

Но тогда у Джереми были его родные зубы, испорченные кока-колой и прочей дребеденью, и Джереми смеялся во всю глотку и показывал свои зубы. А ещё у него воняло изо рта. «В задницу, точно вам говорю», – подначивал Джонсон, а Джереми смеялся, и Мак Персон тоже смеялся. «А Папа – лысый, а?» – спросил Джереми. «Наверное, хрен его знает», – ответил Джонсон. И тогда Джереми пошутил: «Значит, его и в лысину можно поцеловать, ага».

Они ржали до колик, три ублюдка, уроды, наросты на теле общества. Отпрыски счастливого американского детства. Гордость страны и мира. Приёмные дети Рональда Рейгана и Джорджа Буша. Ржали, пили пиво и курили какую-то мерзость. Теперь вы видите совсем другого Джереми. Совсем другого Мессию. Такого, какой вам нужен, какого вы просите. Белозубого, улыбчивого, величественного. «Улыбайтесь, люди!» – говорит он с телеэкрана и в доказательство своих слов раздвигает уголки рта. И вы улыбаетесь, потому что это не призыв. Это приказ. Нейролингвистическое программирование. Освящение воды в стаканах на ваших столах. Лечение проказы взглядом.

А потом Джонсон сказал: «Спорим на сто баксов, жопа, что ты не поцелуешь Папу в лысину?» А Джереми сказал: «Спорим, чё». И воткнул в стол перочинный нож.

Вот и вся причина. Они поспорили, два урода, поспорили на сто баксов. И Джереми Л. Смит сел на корабль и отправился в Европу. Папа Римский был для них просто комическим персонажем, Дональдом Даком, Микки-Маусом, героем мультика. Они знали, как выглядят Том и Джерри, но не знали даже имени Папы. Он был их Багзом Банни, псом Гуфи, Скруджем, Чипом и Дейлом. Плюшевого Чипа можно погладить около универсама «Рейнольдс» в Санта-Монике, например. И ещё в двух десятках городов. Папа живёт в Риме, где-то на краю земли, далеко от Центра Мира, от их сияющей Америки, гордости планеты, идиллической картинки из рекламного проспекта. Значит, нужно поехать туда и потрепать его по щеке, погладить плюшевого героя. Логика проста.

Вам кажется, что я несу чушь. Вы не можете мне поверить, не можете меня понять. Вы готовы смешать меня с грязью, потому что я смешиваю с грязью вашего идола, вашего кумира, самого Джереми Л. Смита. Обгадьтесь прямо сейчас, прямо на этом месте: я буду продолжать. Мне плевать на ваше мнение обо мне. Я хочу, чтобы вы знали правду. Даже если вы в неё не поверите.

Джереми Л. Смит ничего не хотел себе доказывать. Ему было плевать даже на эти дурацкие сто баксов. Ему было плевать абсолютно на всё. Что-то щёлкнуло у него в голове, и он сел на тот корабль. А потом сошёл в Бресте, западное побережье Франции.

В Бресте он купил карту Европы. Когда он садился на лайнер, он знал только, что корабль плывёт куда-то в Европу. Потом он услышал, что корабль плывёт во Францию. Он не знал даже, где эта Франция и где относительно неё находится Рим, в котором живёт Папа. Вы представляете себе? Если бы у Джереми Л. Смита спросили, где находится Америка, и дали ему карту мира, он бы не ответил сразу. Он стал бы искать её. Если провести на улицах США опрос, то половина респондентов будет искать свою великую страну где-то в Африке, потому что Африка – в центре карты. Вокруг Америки вращается мир, думают они, вокруг нас, вокруг наших небоскрёбов и закусочных. Джереми был точно таким же. Он не знал, где Рим, не знал, где Франция, и не знал, куда ему нужно ехать из Бреста.

Поэтому он купил карту Европы и в течение часа сидел на скамейке в парке недалеко от порта в поисках нужных ему дорог. Он нашёл Италию, нашёл Рим и нашёл трассу. Джереми умел ездить автостопом. И он знал единственный язык – английский. Тот самый язык, который понимают во всём мире. Даже в Италии и во Франции. Тут ему просто повезло.

Вы видели эту скамейку, кстати? Видели, наверняка. Она теперь каменная. Чтобы вы не истёрли её своим задом. Чтобы вы не отломали от неё щепочку на память. Когда там сидел Джереми, она была деревянная, некрашеная, с заусеницами и зазубринами. Теперь возле неё стоит охранник и разрешает прикоснуться к святому только за фиксированную плату в 9.99 евро.

Всё, что оставлял за собой Джереми, превращалось в монумент. Каждый его шаг. Каждый его плевок. Каждый его взгляд. «Он наверняка проходил вот здесь и видел моё окно», – говорит какая-нибудь толстая домохозяйка. Она плачет при этой мысли, потому что она не знала тогда, что мимо неё идёт Мессия. «У меня целлюлит, он бы излечил меня», – говорит она. До того как она увидела Джереми по телевизору, она ненавидела американцев. Она называла их тупыми уродами и прокляла своего племянника, который уехал в США и остался там навсегда. Теперь эта страна рождает новых Иисусов. Первый век от рождества Джереми. Двадцать седьмой год новой эры.

Он вышел на трассу с восточной стороны города и остановил попутку.

Человека, который подвёз Джереми первым, звали Массимо Альда. Он ни слова не знал по-английски. «Roma, ага», – сказал Джереми и ткнул пальцем в город на карте. Массимо указал место, до которого он мог довезти Джереми. Тот кивнул, и они поехали.

Джереми и сейчас не знает никакого языка, кроме английского. Собственно, английский он тоже выучил по-человечески только сейчас. Тогда он говорил на ужасном сленге. На арго, на суржике. Удивительно, что он умел читать. Но он умел: всё же иногда он бывал в школе. Если вы спросите Массимо Альда, как он разговаривал с Джереми Л. Смитом, он ответит вам, что на чистейшем итальянском. Что устами Джереми с ним говорил сам Бог, для которого нет языковых преград. Что каждое слово Джереми лилось, как ангельская музыка. На самом деле всю дорогу они молчали. Джереми пил пиво, которое достал из рюкзака. Потом он тайком от водителя размазал соплю по нижнему краю сиденья. Потом он снова пил пиво, а потом жестами объяснил водителю, что ему срочно надо помочиться. Потом они ехали дальше, и напоследок Массимо улыбнулся Джереми. Джереми осклабился в ответ. У него не было левой верхней четвёрки, запомнил Массимо. Беззубый Мессия. Про то, как Джереми любили женщины, я ещё расскажу.