С трех языков. Антология малой прозы Швейцарии - Страница 36
Много повидали эти мужчины, но тут их огрубевшие сердца дрогнули. Не сразу решились они подойти, поняли, что найдут там. Прежде спустились на самое дно оврага, оттуда поднялись на откос и побледнели. Хвощ кругом вырван с корнем. Фавр катился по осыпи и удержаться мог лишь за длинные стебли. Он горстями хватался за них, но все они оставались в его руках. Надежда на спасение жила, пока оставался последний куст, вот и он поддался, стебель за стеблем. Тогда, наверное, Фавр закричал…
Далеко внизу шумел ручей. Последний, самый крутой, склон нависал над водой. Глубина в этом месте была больше, ручей размыл берег и заводью разлился под ним. Здесь, по плечи в воде, прислонившись к берегу, сидел Большой Фавр. Упасть так он не мог. Волосы и борода его были влажными, значит, упал он в воду плашмя, но у него достало сил подняться, да еще и сесть. Он все надеялся избежать смерти, ждал, наверное, что его спасут, звал на помощь, вот так, прислонившись спиной к берегу, запрокинув голову на камень, и все шарил руками по скользкому дну. Как долго?
Он кричал, но пусто было вокруг. Глухой лес стоял над ним, а ниже, за оврагом, — широкие безлюдные поля. Никто не пришел туда воскресным днем в ноябре, хотя уже рассвело, и закончилась долгая ночь. Он звал, но лишь огромный беспросветно серый купол небес склонялся над ним, холод и тоскливый сумрак спускались с высоты. И холод поднимался со дна. Фавр звал на помощь, и голос слабел, ведь холод, обнимая его, добрался до самого сердца. Он звал, голосом слабым и хриплым, и снова пытался подняться, и снова упал, хотел еще крикнуть и не смог, но рот так и остался открытым, а руки его все искали опору, и ногти крошились о камни. Вот смертной судорогой свело ему плечи, но пусто было в бездонном небе, лишь высоко в тучах кружили вороны.
Наконец, они увидели его: застывший в беззвучном крике рот, остекленевшие глаза, склоненная к плечу голова. Свет пронизывал лицо Большого Фавра, а в его полуобнаженном теле не осталось ни капли крови.