С радостью в омут (ЛП) - Страница 6

Аудитория, как по команде, дружно расхохоталась, а Макс продолжал чихвостить президента за оплошность на последнем званом ужине.

- Ветчина, - рассеянно выбрал Роб, поглощенный телевизором. – Нет, индейка. Нет, ветчина.

Хихикнув, Вероника подошла к нему взглянуть на шоу:

- Мысль, наверное, дикая, но так и быть, могу сделать тебе бутерброд и с тем, и с другим.

Притворяясь пораженным до глубины души, Роб резко поднял голову:

- Правда? И меня не арестуют?

- Ну-у, всему миру я бы все равно не рассказала, но обещаю сохранить твой секрет.

С широкой улыбкой, от которой в уголках глаз появились морщинки, он обнял жену и взял пульт увеличить громкость.

- Вот она! – воскликнул Роб с заразительным энтузиазмом.

Чтобы увидеть, из-за чего сыр-бор, я обошла островок.

- В «Паджет и Клайн» прежде всего думают о вашей семье.

Это был он, мистер Паджет, и его показывали в рекламе местной страховой компании. Видимо, они с партнером владели фирмой и решили снять рекламный ролик. Теперь понятно, откуда столько волнения. А я-то подумала, Робу просто нравится Макс Миднайт.

Искренне наслаждаясь минутой славы супруга, Вероника прижала руки к сердцу:

- Потрясающе выглядишь!

- Это все грим. Теперь подумываю каждый день им пользоваться, а то после рекламы меня никто не узнает. – Роб стиснул талию жены.

- Чуточку тонального крема, - усмехнулась та, - и можно сотворить чудо. Есть у меня один… Будешь выглядеть моложе лет на десять.

Не досматривая рекламу, Роб взглянул на Веронику полными обожания глазами:

- По-твоему, я выгляжу старым?

Она улыбнулась и пригладила торчавший на его виске локон. С проседью.

- Ни капельки.

Он встал и, притворно зарычав, собрался поцеловать ее в шею, но вдруг резко повернулся к коридору.

- Откуда этот звук?

Я успела полностью раствориться в их ослепительном счастье и не сразу услышала уже знакомый стук. Глядя вместе с Вероникой туда же, куда смотрел Роб, я почувствовала, как перестало биться сердце. Парень все еще был в темном коридоре. И снова бился головой о стену. Времени почти не осталось.

Взяв себя в руки, я стала самым эгоистичным образом надеяться, что все закончится быстро. Что он собирался делать? Пытать Паджетов? Или просто убить?

Роб уже шагнул к коридору, но в этот самый момент в дверях, скользнув вдоль стены, появился парень. Пока никто ничего не успел понять, он поднял пистолет и выстрелил. Я прикрыла руками рот. Мистер Паджет бросился защищать жену и получил пулю в грудь. Попытался сделать вдох, но парень снова выстрелил. Мои руки сжались в кулаки, к горлу подступила горечь. Пуля попала Робу в живот. Еще одна – в плечо. Краем воспаленного сознания я поняла, что кто-то кричит.

Мистер Паджет оглянулся:

- Вероника, беги.

А через секунду рухнул на островок и сполз на пол к ногам жены.

В этом мире нет ничего материального. Все прозрачное. Поэтому сквозь островок я увидела, как Вероника метнулась вниз, прикрыв собой мужа. Ее плечи дрожали от рыданий.

Обойдя островок, парень остановился и смотрел, как она плачет. Ее заметно трясло, когда она взглянула на него снизу вверх. На ее лице отразился шок, и я поняла: Вероника знала нападавшего.

- Трэвис? – еле слышно спросила она срывающимся голосом.

Ни слова не говоря, парень снова выстрелил. У меня сжалось сердце, когда голова Вероники откинулась назад. На мгновение женщина замерла, как будто время для нее остановилось, потом наклонилась вперед и упала на мужа. Я рухнула на колени и схватилась за шею, борясь с раздирающими горло всхлипами и заливаясь слезами.

Изучая результаты своих трудов, парень склонил набок голову. Казалось, он очарован брызгами крови на шкафчиках. Шагнув к безжизненным телам, он обмакнул палец в лужице крови на столешнице и нарисовал на декоративной тыкве глаза и улыбку. А потом вышел через заднюю дверь, словно ему плевать на весь мир.

Надо было пойти за ним. Он мог выбросить пистолет где-то поблизости. Правда, я не могу отходить от собственного тела дальше, чем метров на тридцать в любом направлении, но я могла бы за ним понаблюдать. Просто на всякий случай. Вдруг у него была машина? Или мотоцикл? Или даже велосипед? Что угодно, что помогло бы установить его личность. Вот только мое время вышло. Нужно было выбираться, пока я не заблудилась. Такое уже случалось, и последствия мне не понравились.

Взглянув в последний раз на Паджетов, я отпустила время и рывком вернулась в настоящее. А едва ощутив собственное тело, грохнулась рядом со стулом, упершись ладонями в пол и тяжело дыша над холодной плиткой.

Взяв себя в руки, я подняла голову. На меня в замешательстве смотрел спецагент Стренд. Для него все выглядело так, словно я опустила голову, постояла секунду и, задыхаясь, шмякнулась на пол. Наверняка он решил, что я переигрываю. Что я вообще разыгрываю перед ним представление. Так уж вышло, что после «нырка» я возвращаюсь в ту же точку отсчета. Что ж, ему не понять. И черт с ним. Мне до лампочки.

Из груди вместе с кашлем вырвался тяжелый всхлип, и я замерла, пытаясь перевести дух. Агент Стренд подошел ближе и наклонился, как будто собирался поставить меня на ноги. Я дернулась, вырываясь из его рук. Само собой, он разозлился еще сильнее. Это было видно по тому, как заострились черты его лица. Это все он. Он послал меня в прошлое, заставив поверить, что я увижу убийство и самоубийство. Он знал, что здесь произошел совсем другой кошмар. Он мне солгал. Они все мне солгали. А особенно – детектив Мерфи.

Пока Стренд не успел понять, что происходит, я вскочила на ноги, рванула в коридор, ведущий к парадной двери, и, вылетев из кухни, тут же заметила свою цель. Мерфи.

Я бросилась к нему и, оказавшись на расстоянии вытянутой руки, замахнулась. Со смачным звуком двинула кулаком в челюсть. Только что я была свидетельницей жестокого убийства. А они думали, что все это шутка. Что я сама – забавная история, которой можно будет поделиться со знакомыми. Что увиденное никак на меня не повлияет.

Однако я напала на детектива на глазах у других детективов и копов при исполнении. Теперь меня точно арестуют. Таков закон. Зато обвинения наконец-то будут касаться того, что я действительно совершила. Копам придется передать дело в суд, а я смогу нанять адвоката и, может быть, хоть как-то изменить ситуацию, в которой оказалась.

От Мерфи меня оттащил агент Стренд. Наверное, это даже к лучшему. Детектив покраснел от злости и скорее всего был в доле секунды от того, чтобы отпечатать мое лицо на полу. Было бы хреново, конечно, но он мне соврал.

Чтобы снова добраться до Мерфи, я стала вырываться из рук агента. Вертелась, лягалась и на все сто процентов собиралась выцарапать детективу глаза, хотя и понимала: винить его за случившееся – все равно что обвинять наших солдат в конфликте во Вьетнаме. В той войне солдаты не виноваты. Как не виноват и Мерфи в произошедшем здесь кошмаре. Я это понимала, честное слово. Где-то в глубине души знала, что веду себя глупо. Но он солгал, и его ложь дорого мне обошлась. Я злилась, и с каждым ударом сердца злость разгоралась все сильнее. Правда ничего не меняла. Ничего не меняло и то, что я всегда «ныряю» наобум. В этот раз я думала, – надеялась! – что готова. Я знала, что увижу душераздирающую трагедию. Знала, что столкнусь с ужасной жестокостью. Знала, что легко не будет. Но я готовилась к одному, а получила совсем другое. Поэтому вцепилась в рукав агента Стренда и изо всех сил старалась вырваться, лишь бы еще хоть разок хорошенько треснуть сволочного детектива.

- Угомонись! – гаркнул Стренд мне в ухо, но я не могла.

От несправедливости, от увиденной бессмысленной жестокости сердце обливалось кровью.

Когда-то я часто смотрела фильмы, в которых полно жестоких сцен, и тут же о них забывала. Теперь не смотрю. С тех пор как впервые «нырнула» на месте преступления. С того дня изменилась вся моя жизнь. Жестокость больше не казалась развлечением. Она стала реальностью, и мне пришлось как можно тщательнее очистить от нее свою жизнь. А потом наступил сегодняшний день, который принес очередную трагедию.