С полемическим задором (СИ) - Страница 70

Г.П.Великовская, Континент. Читала мои рассказы и даже, с ее слов, давала читать Виноградову. Но рассказы опубликованы не были. Я опять недавно был у них: всё там же всё те же. Москва стоит как Евразия и даже как Пангея.

Е.Инкин, К. Инкин, уберите ваш электронный адрес [email protected] тыр-пыр с моей веб-страницы. Я обращался к вам за помощью не для того, чтобы вы там наследили. Некоторые преимущества в знании компьютерных технологий еще не дают вам права творить свой беспредел.

А.Корженевский, агентство Корженевского. Они располагались в Измайлове на 7 Парковой улице, где я когда-то работал, но от сотрудничества со мной отговорились. Должно быть, потому что не надеялись извлечь какую-либо пользу из малоизвестного автора. Так прочесть надо было, чтобы судить-то квалифицированно.

Г.В.Зайцев, Звонница МГ. Иногда думаешь: ну, всё, свой человек, русский и всё такое. Сейчас поговорим по душам, он проникнется и всё сделает. И натыкаешься в ответ на четкое изложение их собственных, издательских проблем. О тебе, о клиенте, и речи нет. Можно подумать, что я какой духовник, прелат, а они все грешники на исповеди. Я всего лишь Курьер ЮНЕСКО, обиваю ваши пороги, чтобы донести культурные ценности, но какое вам до них дело…

И.В.Дмитриева, ВНЛюбовь. Не знаю, имеет ли эта Дмитриева какое-либо отношение к той, которая издавала «Кот и пес». «ВНЛюбовь» - это «Вера. Надежда. Любовь», журнал, который она издавала. Журнал дышал на ладан и был сугубо семейный (пропагандировал семейные ценности), но там все же случались стихи и переводная проза (по-моему, Вудхауза). Нет: накормили обещаниями, и я даже поверил, что им не пригожусь. Просто опять принял пару исповедей, да и слинял.

Т.БОНДАРЬ, Всемирная литература, Минск. В телефонном разговоре она обещала опубликовать повесть «Прощальные встречи», но тут начались ненужные семантические обертоны: прощаться пришлось с ней самой. Я больше не настаивал, потому что и издательство у них то ли распалось, то ли перешло целиком на переводы на белорусский язык зарубежных классиков.

Т.И.Бондарева, Отечественные архивы. Я же говорю, сплошное квипрокво, наложения смыслов и ономастик. Никакой Угрюмов, никакой Унбегаун не рассортирует общую путаницу нашей жизни хотя бы в семантике. Бондарева извещала меня, что их журнал не печатает художественные произведения. А у меня была такая ситуация, что почитай всё лежало в архиве. Так что запутался сам.

М.Г.Петров, Тверь. По знакомству обещал похлопотать, чтобы мои стихи были опубликованы в каком-либо тверском издании. Но напрасно я примазывался к тверским на том основании, что когда-то жил в Бежецке. Какой-то он странный, этот Петров: никто ведь его за язык не тянул; сказал бы «нет» сразу, я бы не названивал, а поместил его во враги тотчас.

З.И.Воронина, К. Пропагандистка Довганя даже навязала книгу своего кумира, в которой тот рассказывает о своем детстве и начале предпринимательства. Мне это смутно напомнило те начальные времена, когда на стадионах проповедовал Билл Коэн, а народ валом валил на собрания первых бизнесменов вроде этого, где парни в малиновых пиджаках и девушки рассказывали публике, как они сделали миллионные состояния, распространяя обычные зубочистки. И ведь верили! Создалось впечатление, что мне ненавязчиво внушают: вот как надо писать. Как Довгань! Но так плохо написанную книгу я не встречал ни до, ни после.

Е.Ю.Каминский, Звезда. Мы разобрались в телефонных переговорах, даже не прибегая к письмам и Интернету. Он сказал, что всё плохо, а я в ответ сказал, что думаю о нем как оценщике.

Т.В.Кузовлева, Кольцо А. Не пошли мои рассказы, плохи совсем. А то я не читал ваше «Кольцо А»: мои рассказы были лучшее, что там могло появиться.

Е.М.Устинова, Москва. Елена Михайловна есть и в СПИСКЕ ДРУЗЕЙ. Знакомы мы давно, еще с начала 80-х годов. То, что она отважно и быстро подготовила две моих стихотворных публикации в журнале, было для меня самого приятным сюрпризом, но я, как та старуха, не захотел быть простою дворянкою, а захотел владычицей морскою. В результате мой роман «Исчезновение» был передан на чтение главному редактору Л.И.Бородину, а тот всё болел и жил по санаториям, а когда я все-таки настоял на встрече в редакции, ничего понять уже было нельзя. Он ссылался на то, что нечем заплатить, что Устинова о романе плохого мнения и он с ней согласен, что у них православный журнал, но я-то видел, что, несмотря на свою репутацию «пострадавшего за правду» тюремного страдальца, прозаик Бородин этого текста не потянет. Он боится. Он субординирован по всем вертикалям и ступеням общественной лестницы, награжден и премирован, а свяжись со мной – труба. Так что я вынужден был роман взять, хотя о его опубликовании уже был извещен читатель «Москвы». Не я первый, не я и последний. Но вам не убедить меня, что вещь, пусть написанная в 1977 году, плохая. А вот в том, что вы все там (за исключением уволившейся Устиновой) трусы, в этом нет никакого сомнения. Ивин вам не Споров и не Цыганов, их полуправда не проскочит под видом литературного открытия.

Б.Т.Евсеев, Хроникер. Евсеев издал хорошую книгу прозаика А.Яковлева, и я решил, что и мою издать ему ничего не стоит. Нет, кто я такой? Он решительно против.

С.А.ПАНКРАТОВ, Север. Главный редактор журнала получил мои рассказы, отнесся скорее отрицательно, но всякий раз, когда я звонил, говорил, что рассказы готовятся. Утешенный и обнадеженный, я даже звал его в гости. Панкратов действительно собрался в путешествие по Волге, но в его планы, скорее всего, не входила встреча со мной. В этом путешествии, как я слышал, он умер. Сотрудники ничего не знали о его намерениях; мало того, одна из повестей была потеряна. Я потратил много времени и нервов, новые рукописи слал уже Жемойтелите и Пиетиляйнен. Обе что-то тянут. Р. Мустонен писала, что вроде бы всё утрясается. Я не могу туда поехать, в Петрозаводск: я бедный. Я не могу съездить даже на рыбалку, а не то, что в круиз по Волге: такой я бедный. Я бедный, но переквалифицироваться все равно не захочу.

В.И.Мурашов, Школа духовности. Журнал художественную литературу не печатал, а моя духовность в виде статей им не пригодилась. Я устал от них от всех. СПИСОК, по-моему, уже приближается к четырем сотням, а конца не видно.

А.А.Аншукова, Академический проект. В этом издательстве я был дважды. В первый раз там редакторствовал какой-то мужчина, который не был против издания монографии по Бальзаку. Просил только озаботиться научно-обоснованным предисловием какого-нибудь профессора. Пока я искал профессора, редактор сменился. Аншуковой, скорее всего, требовалась прибыль. Что Бальзак прибылен и его даже изучают в школах, ее не убедило; что в финансовой и банковской сферах он был большой дока и сейчас очень актуален, ей было без разницы. Осталось ощущение, что она там, в этих узких кабинетах, сама себе хозяйка. Как их убедить, что ты чего-то стоишь, если их даже предмет переговоров не интересует?

А.И.Иванова, К. От этой женщины, заведующей почтамтом Киржача, я чуть сам не свихнулся: ни почтальоном, ни экспедитором, ни оператором не берет. А кабинет обставлен хорошо. Ходишь попрошайничаешь, точно голодный пес… Я, разумеется, помню завет Булгакова: не ходите и не просите; но этот завет не кормит. Увидят по лицу, что интеллигент, - сразу: нет работы. А в это время видишь через окно, как в почтовую машину садится в стельку пьяный сопроводитель грузов: вот он уместен.