С песней по жизням. Часть 1 и Часть 2 (СИ) - Страница 18

Ирина растерялась: на такой результат она не рассчитывала, впав в состояние аффекта. Она крутила головой, не зная, как себя вести, махала отрицательно руками, пока слово не взял командир нордов. Он, как и ротмистр, во время буйства команды сидел на месте, внимательно всматриваясь в ее лицо.

А вот поведение молчащего опекуна Ирине не понравилось. Пан Збышек не смотрел – он сверлил взглядом подопечную, будто хотел добраться до ее нутра и вскрыть. И он явно не разделял восторгов окружающих. От этого Ирине внезапно стало холодно и тревожно, и в мозгу прозвучало предложение группенфюрера СС Генриха Мюллера из «17 мгновений весны» в исполнении Броневого, ставшее синонимом надвигающихся неприятностей: «А вас, Штирлиц, я попрошу остаться…»

Попаданке захотелось одновременно сжаться и спрятаться, и наоборот –распрямиться и бросить вызов. Верх взял кураж, и Ирина, поведя плечом, смело посмотрела в глаза ротмистра. «Да пропади ты пропадом! Хрен тебе, а не мой страх!» – решила Ирина.

- Панна Арина, а вы еще спеть сможете? – донесся до неё негромкий голос капитана. – Очень красиво было, – медленно проговорил сдержанный обычно викинг. И добавил мягко. – Пожалуйста.

***

Ирина пела до рассвета, пока Эйрик не заметил, что девушка прикладывает руку к горлу, и не заставил всех разойтись и дать сирене отдохнуть.

После просьбы продолжить, высказанной капитаном Густафссоном, Ирина Михайловна окинула взглядом присутствующих, снова отметила напряженность ротмистра, восхищение воинов, мысленно махнула рукой на возможные последствия и предалась любимому увлечению, ставшему в прошлой жизни профессией. Пусть и не смогла она в ней реализоваться сполна.

Иномирянка одну за другой перепела многое из привычного по застольям и посиделкам репертуара, краем сознания отмечая, что благодаря вокалу Арины исполнение теперь выше всяких похвал - для неё, знакомой с великими земными певицами.

Второй песней стала «Из-за острова на стрежень». Попаданка не раз вспоминала ее про себя, пока следила за гребцами на кнорре или видела идущий чуть сбоку передний драккар: почему-то возникала такая ассоциация. За ней последовала «По диким степям Забайкалья», «Степь да степь кругом», «Ой, да не вечер»…

Ирина заканчивала одну, делала небольшой перерыв и снова распахивала душу навстречу ночи и звездам. Она не видела четко лица слушателей, забыла о сомнениях и страхах, растворяясь родной стихии, не задумываясь о том, как реагируют на ее исполнение собравшиеся у костра мужчины и что она споет позже…

Валиева пела для себя. Так, как давно мечтала – свободно, полной грудью, не боясь сфальшивить или не вытянуть нужные по стандарту ноты…Голос прежней Ирины Михайловны и вполовину не дотягивал до нынешнего у юной Арины. И от его богатства и возможностей у самой вокалистки дух захватывало!

Мужчины слушали, вздыхали, шептались в перерывах, толкали Эйрика, чтобы тот просил еще. Не все понимали слова, но все очаровывались исполнением. Уже на краю неба посветлело, и тогда рыжий здоровяк кашлянул, привлекая внимание девушки, и тихо проговорил:

- Панна, а веселое что-нибудь напоследок можешь?

Актриса моргнула глазами, вникая в смысл, и расхохоталась:

- Что, нагнала тоски да грусти? Ну, простите, пошло под настроение. Веселое, говоришь? – задумалась на мгновение. – Хорошо, под занавес!

И выдала «Марусю», которая слезы льет! Мало того, женщина вскочила и, плюнув на всё, сопроводила песню телодвижениями, стараясь донести до зрителей ее смысл максимально возможно –в данной ситуации. Она изображала плакальщицу, бравого Ивана, сосну, мороз, встречу, радость…Наверно, смотрелось сие комедиантство потрясающе, и викинги что-то да поняли, потому что улыбки расцвели на их физиономиях, а ноги притоптывали в такт песне. Театр одного актера провел фееричную премьеру!

***

К спящей Дине попаданка отправилась в сопровождении ротмистра, ни разу не присоединившегося к аплодисментам и не спустившего цепкого взгляда с Ирины на протяжении всей ночи. Несмотря на охвативший ее исполнительский экстаз, Валиева ощущала его ледяное внимание и глухую ярость.

Подтверждение будущих проблем она получила во время этой прогулки: как только они чуть отошли от расползающихся по местам отдыха нордов, пан Костюшко схватил ее за плечо так, что у женщины рука занемела, и прошипел сквозь зубы в ухо:

-Ты мне всё расскажешь! И попробуй только соврать! Ты-не Арина!

Попаданка молчала, поэтому злой как шершень ротмистр еще сильнее сжал пальцы у неё на плече и грубо встряхнул:

-Я вытряхну из тебя правду о том, что ты сделала с дочерью Славии и о том, кто ты и откуда! Не вздумай взбрыкнуть или сбежать, из-под земли достану! – продолжал скороговоркой цедить сквозь зубы угрозы. – Завтра мы будем в Чернигове, там и поговорим. Дине ни слова, пока я не решу, что с тобой делать! И помни-ты в моих руках, без документов тебя объявят преступницей и казнят или вернут герцогу..

Ирина молчала не потому, что прониклась словами кавалера: у неё болело горло, и она испугалась. Уже рядом с лежащей и-ну надо же!- храпящей Дины, опекун тела повернул Ирину к себе лицом, провел рукой, вроде лаская, по голове и щеке, потом надавил сзади на шею, приблизив к себе, и снова прошептал:

- У меня были планы на Арину, и менять их я не позволю никому, тем более тебе,НЕЧТО..-мужик скривился. – Советую быть покладистой и откровенной. Тогда и я буду..

Не закончив фразу, он легонько толкнул Ирину к лежанке, повернулся и,НАСВИСТЫВАЯи чуть ли не пританцовывая, удалился. А иномирянка рухнула на землю, накрылась одеялом, приготовленным для неё, и отключилась.

Подъем, сборы и путь до города Ирина запомнила плохо: тело болело от неудобного положения во сне, коротком и мутном, ее мутило от волнения и напряжения, но попаданка старалась вести себя спокойно и привычно для остальных. Она улыбалась нордам, терпела суету Дины, пристальное внимание ротмистра, не отходившего от нее, против обыкновения, ни на шаг, восхищенные взгляды мужчин, удивленно-недоуменные – Миколы и задумчивые – капитана. И думала.

То, что ротмистр ее раскусил, Ирину не так поразило, как то, что оказался пан совсем не тем, кем его считала Дина, да и она сама – до вчерашней ночи. Нет, женщина не доверяла опекуну Арины полностью, но и прям вот врагом не воспринимала. Честно сказать, вариант ее раскрытия был лишь во времени, поскольку слишком она отличалась от юной предшественницы, и как ни старайся, различия в характере и поведении навели бы близких к ней людей на размышления.

Другое дело-подача самого факта. Если, как другие коллеги по попаданскому цеху, она смогла бы перевербовать окружение на свою сторону или же чудом адаптироваться к миру, или избавиться от них (не убивая, разумеется, что вы!). Сбежать, в конце концов! Но это – позже, а не вот так, с бухты-барахты. Теперь карты сданы, и не без ее глупости.

Иномирянка сидела на палубе, закрыв глаза, и анализировала ситуацию. Ротмистр непрост, более того, у него есть и рычаг давления на неё, и, очевидно, какая-то информация о похожих случаях. Не удивился он, вот в чем дело! Разозлился, да, но не был потрясен, всего лишь раздосадован, что в его планы кто-то внес коррективы.

Про великую бескорыстную любовь вещал, на поверку же выходит, не хлебом единым… Вряд ли он рванул с ними только из-за данного покойной слова, если и с ней он был искренен. Имение Славии в другой стране-вот что, скорее всего, интересовало отставника без средств. Юная девушка-изгнанница, при ней дура-служанка, малохольный романтик-конюх в довесок и перспектива контроля над имуществом и жизнью сиротки…Тут есть, где развернуться и поиграть..

Нет, он от цели, в шаговой доступности находящейся, не откажется! И Ирина в роли Арины ему даже больше подходит! Допрос с пристрастием она, конечно, переживет: слишком нужна. Пока.. Не удивит, если уже сегодня потащит к местному нотариусу подписывать доверенность на ведение всех дел и распоряжение имуществом! Ведь деньги-то в Куяве Арина получала! И печатка пока у неё в вещах лежит…А вот паспорт – у ротмистра. Вроде забота, а на деле - вон оно что, Михалыч!