С небес на землю, но только с тобой (СИ) - Страница 81
- Ты чего? – спрашиваю, вставая с его колен и отмечая, что на улице уже темно.
- Ничего, - пожимает плечами и встает, потягиваясь. Я, наверное, ноги ему отлежал.
- Па, ты чего такой смурной?
- Ты опоздаешь, - ухмыляется он, прекрасно зная как я собираюсь.
- Твою же! – этот меня и полуголого выдернет. – Я ушел!
- Дома ждать? – прокричал в след отец.
- А кто меня знает, куда ветрами занесет, - кричу вдогонку и скрываюсь за поворотом, чуть не сбив по пути Яра.
Быстрые сборы, благо душ уже принял. Сильно не заморачиваюсь одеванием: черные джинсы, белая футболка с глубоким вырезом и желтая жилетка сверху. Последний штрих - высокие кроссовки на ноги и можно лететь.
Замерев на секунду у двери, с зажатой в руках курткой, прислушиваюсь к себе. Что чувствую? Беспокойство, стыд, страх? Ничего, лишь стойкое нежелание копаться в себе и полная отрешенность.
Может быть он уже ум…
Вылетаю из комнаты, помотав головой слишком яростно, от чего шея нещадно щелкнула, и лечу вниз. Хватит! Никаких больше мыслей!
- Привет! – Кир, как всегда, весел до безобразия. И откуда в нем столько жизнерадостности? – Че кислый?
- Дай поведу, - отталкиваю его от водительской двери, перехватываю тлеющую сигарету, без желания возвращать на место, и запрыгиваю в прогретый салон. – Едешь? - выжидательно смотрю, пока он охуевше хлопает глазами.
- Ну ты монстр! – садится рядом и закрывает дверь. – Едем куда?
- Предлагай! – трогаю с места, осторожно выруливая на улицу.
- Бар? Клуб? Сауна? – ухмыляется монстр, предвкушая нескучный вечер.
- Клуб, - заявляю безапелляционно и, получив кивок его счастливой рожи, выжимаю педаль газа.
Улицы сменяют одна другую, Кир кому-то названивает, собирает народ, а я отчаянно прошу его не замолкать, не переставать говорить, спрашивать, надоедать. Мне нужно, нужно общение, иначе сдохну.
- Выгружаемся, - тянет меня за рукав куртки, призывая выплыть из мира грез, из пучины отчаяния, куда меня стремительно засасывает, как бы я не боролся.
Сердце, родненькое, ну встань же на место…
Яркие вспышки слепят глаза, музыка грохочет так, что закладывает уши и не слышно не то что собеседника, даже собственных мыслей, пестрят нарядами гости, в воздухе витает запах безумия и легкого сумасшествия, приправленный сладковатыми духами, вроде французскими.
А я уже и забыл как это! Окунуться туда, где рос, выживал, добивался целей. А какие теперь у меня цели? Не об этом сейчас!
- Что пьем? – улыбнулся Кир, совсем не грациозно плюхаясь рядом со мной на диванчик и обнимая за плечи.
- Все, что горит! – кричу ему на ухо, потому что слышимость нулевая.
От него приятно пахнет, впрочем, как и всегда, с губ не сходит обворожительная улыбка, и я сам не понимаю, когда успеваю повернуть его лицо к себе и прижаться к горячим губам.
Он не отталкивает, отвечает на поцелуй немного безнадежно и отчаянно, но страстно и искренне.
- Балуешься? – интересуется, оторвавшись от меня и отпуская мою шею, удобнее усаживается рядом.
- Типа того, - соглашаюсь, и жду, пока он сделает заказ.
Я не злюсь на себя, но и не чувствую в момент нахлынувшего возбуждения, это просто хороший поцелуй, без обязательств и чувств.
Он целовал по-другому…
- За нас! – прозвучал очередной тост, перекрываемый шумом музыки и визгами расслабленных танцующих тел.
Действительно тел! Людьми их назвать было сложно, просто красивые куклы, пришедшие тратить родительские деньги или снимающие себе очередного кавалера или даму. Они пустые тряпичные куклы, бездушные твари, такие же, как я.
Вокруг меня толпится народ, кто-то смеется, кто-то тесно прижимается с боку. Обнимаю за стройную талию симпатичную блондинку лет девятнадцати, улыбаюсь ей в ответ, общаюсь с народом, дергаюсь на танцполе… Одна картинка сменяется другой, заменяя собой предыдущую, и с каждым разом становясь все более размытой. Чем больше я пью, тем больше чувствую, что мне это не надо. Ни огней этих ярких, ни тел облепивших со всех сторон, ни роскоши, ни черта мне не надо. И тем больше я пью, чтобы убедить самого себя, что это именно то, что мне надо. Наблюдаю за собой словно со стороны, морщась от натянутой блядской улыбки, горящих мертвой жизнью глаз и чужого блеска на своих губах.
Номер, музыка доносится приглушенно. Стройное тело в моих руках извивается и страстно отвечает на каждую ласку. Все слишком быстро и не ясно, натягиваю резинку уже на автомате.
Он тоже всегда использовал презерватив…
Толчки становятся слишком резкими, девушка вскрикивает и сильнее подается мне на встречу, совершенно бесстыже раздвигая ноги шире, а я толкаюсь в нее в одном ритме, возможно слишком быстро, грубо, дерзко, но не могу иначе.
Когда кончаю, не сильно задумываюсь, успела ли кончить партнерша, лицо которой даже не вспомню на завтра. Стягиваю презик и, завязав его узлом, выбрасываю в мусорное ведро.
Хорошо тебе было, Виктор?
Да нихуя…
Возвращаюсь в толпу, снова пью, танцую, улыбаюсь, снова этот замкнутый круг без возможности вырваться. Снова эта боль, не отступающая даже под действием алкоголя.
Утро добрым не бывает, особенно когда накануне ты набрался до поросячьего визга. Память как отрубило, ни черта не помню. Со стоном открываю глаза и упираюсь взглядом в светлый затылок. Щас не понял?
Пристально пригляделся, на сколько позволили раскалывающаяся голова и полуоткрытые глаза. Вроде Кир? Да, точно он.
С трудом сползаю с кровати, обойдя ее по кругу, и убедившись в своей правоте, и порадовавшись, что я в своей комнате, топаю в ванну. Ну как топаю, ползу, придерживаясь одной рукой за голову, другой за стену, иначе разобьюсь ко всем ебеням.
Душ спасает мало, но все же возвращает возможность стать относительно похожим на человека.
Вернувшись, обнаруживаю Кира сидящего на постели в самом бодром расположении, такого не болеющего, что аж затошнило.
- Болеешь, алкаш? – ухмыляется и даже не планирует встать, спокойно пьет кофе, появившийся из ниоткуда, и сверлит меня взглядом.