С небес на землю, но только с тобой (СИ) - Страница 77

      - Ты меня не послушал.

      - Именно так, - Глеб нахально издевался, зная как вывести мужчину. Он вообще был единственный, кто знал как выбесить Юрия до невменяемого состояния.

      - Я давал тебе шанс на спасение, хотел помочь… - послышались нотки сожаления и это откровенно напрягало.

      - Давай так: ты меня убьешь, и все проблемы сами собой отойдут на второй план? – от подобного заявления Юрий подавился вздохом и шокировано замер, уставившись на парня, как на седьмое чудо света. Решимость и спокойствие в его глазах шокировали, даже такого как Юрий.

      - Ты долбоеб?

      - Я такой, каким меня сделал ты. Не нравится, вали нахер из моей жизни.

      - Тебе что, совсем на жизнь насрать? – прозвучало немного устало.

      - Нет, не совсем так. Мне просто все равно, когда я умру, а чем раньше это случится, тем быстрее все закончится. И главное, твоя рожа исчезнет с моего горизонта.

      - Иногда мне кажется, ты специально меня выводишь, чтобы я тебя трахнул.

      - А вот это вряд ли, - покачал головой Глеб и попытался встать, но Юрий, дернув его на себя, усадил между своих коленей и сцепил руки у него на животе.

      - Я не буду спрашивать твоего разрешения, - прошептал мужчина в самое ухо, опаляя его горячим дыханием, от чего толпы нервных мурашек заскакали в диком танце на позвоночнике.

      - Впрочем, как и всегда, - это было больно. - Но ты забыл, что я уже не тот маленький мальчик, которого ты имел, когда тебе вздумается.

      - Это ничего не меняет.

      - Это меняет многое. Да отпусти ты меня, - попытки вырваться не принесли результата.

      Юрий, не желая слушать ни слова, грубо сжал подбородок парня пальцами и, развернув к себе, прижался к его губам. Разряд тока пронзил сразу обоих.

      Глеб даже среагировать не успел, как услышал звук открывшейся двери и, отдернув голову в сторону, увидел взволнованного, слегка растрепанного Яра.

      - Помирились? – уточнил Ярослав, оценив двух притихших на полу «голубков».

      «Нахуй» и «Дай пистолет!» - прозвучало синхронно.

      - Зайду попозже, - дверь закрылась, отрезая их от всего мира и возвращая в их реальность, где всегда будет только двое.

      - Ты в край ебнулся? Ты что творишь, старый хрен? Я с сыном твоим сплю, - все-таки удалось вырваться и, не рассчитав силы, парень плюхнулся на задницу.

      - Уже нет.

      - С хуя ли?

      - Я так сказал.

      - Да мне поебать, что ты сказал.

      - Мы пошли по кругу вопросов и ответов. Послушай, придурок, я решу все твои вопросы, проблемы и прочую хрень, в которую ты успел вляпаться, тебе всего лишь стоит мягко отшить Виктора, так, чтобы ему не было больно, и добровольно стать моей игрушкой.

      В душе стало пусто, одиноко и мерзко, до тошноты. Такая перспектива устрашала. Глеб молчал, он просто завис, пытаясь построить ответ без использования матов, пока на ум приходили только предлоги и местоимения.

      - Я в любом случае не дам сыну быть с тобой…

      - Слушай, - голос парня заставил напрячься, было в нем что-то такое холодное, колючее, не живое, пробирающее до самого мозга. – А каково это было уходить от меня и, со все еще не отмытой кровью под ногтями, идти к сыну, целовать его на ночь, читать сказки, зная, что я загибаюсь от боли в порванной заднице? Или ты и его трахал? - от этих слов было больно обоим, но Глеб уже не мог остановиться, прекрасно понимая, что это не так. Сейчас он переступает ту тонкую черту, которая удерживала его между жизнью и смертью. Пускай так, пускай смерть, но лишь бы уже скорее прекратить этот балаган. – Сколько ему было тогда? Восемь, или девять? Ты его случайно не продавал таким же, как ты извращенцам…

      - Ты сам-то слышишь, что несешь? Самому за Вика не больно? Ты же его любишь, - от последних слов лицо мужчины исказилось, словно у него разом разболелись все зубы.

      - А кто говорил о любви? – Глеб был сам не свой, он откровенно врал, стараясь вывести мужчину, бил по слабым местам, прекрасно осознавая, что из этого выйдет. – Я его трахал, жестко, грубо, прям как ты меня, - сердце отца защемило, стоило только представить эту картину, а уверенная улыбка, полная злобы и безумия, не давали и шанса усомниться в сказанных словах. – Открою тебе маленький секрет: я специально познакомился с ним, зная, кем он тебе приходится... влюбил его в себя… - каждое слово совпадает с ударом сердца, - заставил раскрыть мне душу, довериться, - липкий пот покрывает спину, а в горле застрял ком из противоречивых эмоций, - осталось лишь кинуть его, болезненно, жестоко, так, чтобы душу вырвало, нервы на клочки и на жизнь насрать. Он испытает все то, что чувствовал я, находясь каждый раз в непосредственной от тебя близости. Он будет страдать всю жизнь, если конечно не решит ее оборвать.

      Глеб замолчал, сам поражаясь, как уверенно дались ему эти слова, как не дрогнул голос, и не закрылись от ужаса глаза. Каждое слово бритвой по сердцу, но он терпел, знал, что так будет лучше, всем лучше. Вик, он же только на первый взгляд раздолбай, на самом деле он сильный, будет сильным, он справится. Плохое помнится долго, а хорошее забудется, и любовь эта забудется, он будет счастлив, за них обоих, просто обязан быть. Поэтому Глеб держался, видя, как в глазах Юрия что-то умерло. Ведь легко убедить человека, сказав ему то, во что он готов поверить. Нужно лишь немного актерского мастерства.

      - Я сделаю тебе больно, заставлю страдать, - каждое слово, как приговор, - сделаю из тебя подстилку, всего лишь вещь, без права собственного мнения, коей ты и являешься. А потом убью своими руками, но для начала отдохни. У тебя ведь ломка? – Глеб молчал, чувствуя, как после случайно брошенных слов, симптомы усилились, - ты сам будешь умолять меня тебя трахнуть за таблетки, отдашься за дозу. Ты будешь страдать, Глеб, - с этими словами Юрий встал и покинул помещение, закрыв за собой дверь.

      А Глеб так и сидел, бездумно смотря в стену и ненавидя себя, мысленно моля прощение у Вика.

      Юрий же чувствовал себя выжатым, как лимон. Всего пара фраз, брошенных в запале ссоры, и мир перевернулся. Как мог он предположить, что своими действиями сломает будущее сына? Жизнь интересная штука.

      Пока Глеба ломало без дозы, Юрий систематически напивался, с болью в сердце наблюдая, как выгибает парня на постели, как плотно сжимаются его пальцы на простынях, дрожат губы и пот беспрерывно стекает по вискам. Это было физически невыносимо. Как можно хотеть кого-то так сильно и желать убить одновременно? Можно ли любить, и ненавидеть одинаково сильно? Оказывается, возможно.