С небес на землю, но только с тобой (СИ) - Страница 64

      - Не боись, мелкий, нормально все будет, - прошептал Глеб, отстраняясь, даже попытался улыбнуться, вышло откровенно паршиво.

      - Глеб, ну послушай меня хоть раз…

      - Этаж какой?

      - Что? – не понял вопроса Сашка и напрягся, предчувствуя неладное.

      - Этаж его отделения какой и с какой стороны окна? – решимость и уверенность в холодных глазах пугала.

      - Псих? Долбоеб? Ты же не собираешься…

      - Мне поебать, как я туда попаду, сам не знаю, нахер оно мне все надо, но в отделение я пройду с твоей помощью или без нее. Ты понял?

      - Придурок, эгоистичная дрянь… - Сашка еще много чего шипел, пока, схватив Глеба за обледеневшие пальцы, тащил по служебной лестнице в сторону нужного отделения.

      Глеб не пытался вырваться или сопротивляться, а лишь запоминал дорогу, так, на всякий случай.

      Оказавшись в помещении, замерзшее тело тут же обдало теплым воздухом, приятный стойкий запах медикаментов не резал глаза, а скорее наоборот успокаивал. Чистые стены кремового оттенка не напрягали, ухоженные помещения коридоров, все кричало о состоятельности этого лечебного заведения. Не то, что наши больницы, в которые стоит только зайти и становится не ясно, будут ли тебя лечить, или ты подхватишь еще пару болезней, пока просидишь в нескончаемой очереди.

      Травматология оказалась на втором этаже, что уже неплохо. Сашка заметно нервничал и никак не мог совладать с собой. Словно предчувствие. С каждым шагом приближающем их к нужному месту, давление нарастало, а нервы вытягивались в струну, болезненно давя на психику.

      - Палата №206, не охраняется, но охрана бродит поблизости. Там может оказаться папаша, - Сашка быстро давал указания, стягивая с почти бессознательного Глеба верхнюю одежду и засовывая его в белый халат, так удачно висящий на крючке возле лестницы. – Не шуметь, меня ты знать не знаешь. Вещи свои заберешь на первом этаже у вахтерши, я договорюсь. Не передумал?

      Вопрос поставил в тупик. Глеб не боялся, но чувствовал приближающийся тотальный пиздец, ведь сделать шаг вперед, причем так открыто при Юрии, значит признать серьезность своих намерений, а Глеб даже себе не мог признаться, что чувствует к парню. Да и в виду последних событий становится не ясно, как к нему отнесется Вик. Нет, если он решил посмеяться, унизить, или красиво кинуть Глеба, он это переживет. Через себя перешагивал уже ни раз, и сделает это без проблем. Вот только почему тогда хочется, чтобы все было иначе? В любом случае стоит только переступить порог лестницы, которая пока надежно скрывает их от всех, как вся жизнь, устоявшаяся за много лет, полетит к чертовой матери. Хотя, куда еще хуже?

      С этими мыслями Глеб сжал плечо друга, даже через одежду почувствовав его дрожь и, виновато улыбнувшись, прошел в отделение, прикрыв за собой дверь.

      Как предполагалось, кругом царит чистота и уют, почти как в музее, на стенах вместо плакатов картины, в углах пышные клумбы зелени, приветливые медсестры с интересом разглядывающие странного юношу. К палате Глеб добрался быстро, краем глаза заметив развернувшихся к нему двух амбалов, но как доказано, никто еще не придумал лучшего способа попасть в нужное место, чем изобразить танк, бронированный, непробиваемый и на редкость упрямый.

      Толкнув дверь, Глеб тут же оказался в палате, где запах лекарств чувствовался в разы сильнее. На одной единственной кровати стоящей возле окна, сидел парень, ссутулившись и притянув колени к груди, обхватил их руками и уткнулся лбом в руки.

      Вик сидел и честно старался отключиться от реальности и ни о чем не думать. Он ждал, ждал его, и это осознание отдавалось болью в сердце. Было неприятно и мерзко от совершенного Глебом поступка, но еще более невыносимо было отказаться от него. Это почти ломка, когда приходится ломать самого себя, разрываться и все равно сквозь боль терпеть, пускай так, но лишь бы рядом. Вик не простил Глеба, но отдать был готов многое, чтобы увидеть этот безразличный взгляд, почувствовать знакомое тепло и просто знать, что он рядом, ведь сейчас он был нужен как никогда. Но так же Вик был уверен - он не придет. Слишком много всего против их встречи, слишком. Поэтому, когда он услышал неторопливые, даже робкие шаги, не придал этому значения, пока ледяные пальцы не легли ему на плечо, чуть сдавливая кожу через тонкую ткань футболки.

      Вскинув голову от подобной наглости, Вик хотел уже было высказать все, что думает тому, кто осмелился на подобную дерзость и замер, застыл, впившись взглядом (не побоюсь этого слова) в перепуганные серые глаза, кажущиеся сейчас неестественно светлыми.

      Глеб не дышал, так и завис, разглядывая приклеенную на виске повязку, эту бледность на красивом лице, которая ему совершенно не идет, делая его неживым, неестественным, словно кукольным. В нем всегда кипела жизнь, даже во сне он излучал жизнерадостность, и сейчас видеть его таким потерянным было больно и обидно, даже стыдно.

      Глеб опустился к нему на кровать, не зная, что сказать, как просить прощение и что нужно говорить в подобных ситуациях, просто притянул не сопротивляющееся, ставшее сейчас таким хрупким и ранимым, тело к себе. Вик, замерев на секунду, прислушиваясь к себе, ждал сам не зная чего, и когда объятья стали более крепкими, даже болезненными, все встало на свои места. Выдохнув, протянул руки вперед и в ответ обхватил Глеба за спину, сильнее вжимаясь лицом ему в грудь и вдыхая родной запах, которого так не хватало.

      А Глеб все это время не дышал, боясь подумать, что может произойти, если Вик оттолкнет его. Ведь проблема была в том, что Глеб не смог бы уйти, и он это осознал настолько четко, что стало дурно.

      Чуть отстранившись, когда дышать стало легче, Глеб приподнял подбородок парня, вынуждая заглянуть себе в глаза, желая считать все, что чувствует Вик, но парень замкнулся, закрылся, отказываясь выставлять свои переживания напоказ. Он был не готов открыться перед Глебом, не нашел в себе сил доверять ему после случившегося. Это было обидно. Подавшись вперед, Глеб хотел было прижаться к искусанным сухим губам, но Вик ушел от поцелуя, позволив коснуться лишь уголка губ.

      - Злишься? – спросил Глеб, сам зная ответ и злясь от глупости заданного им же вопроса.

      - А сам как думаешь? – не смог не съязвить Вик слегка охрипшим голосом.

      - Думаю, злишься, - согласился Глеб, впрочем, в его поведении и во взгляде раскаянием даже не пахло.

      - Зачем тогда спрашиваешь? – не унимался Вик, начиная злиться все сильнее, но так и не выбираясь из уютного кокона надежных рук.

      - Что произошло?

      - Авария, - однозначно ответил парень и попытался отвернуться, но Глеб не позволил.

      - Ты что, водить разучился? – в голосе были слышны жесткие нотки. Они оба начинали злиться друг на друга и на себя самих, но абсурдность ситуации действительно поражала своими масштабами.