С небес на землю, но только с тобой (СИ) - Страница 62

      -Ах-х-х… - протяжный предательский стон сорвался с губ, когда Глеб, не выдержав напряжения, дернулся в сильных руках и, задрожав, обильно кончил прямо в рот мужчины, даже не старающемуся отстраниться. – Ненавижу тебя! – глухо простонал парень, срывающимся на хрипы, сорванным голосом.

      - Я знаю, - совершенно искренне и обворожительно улыбнулся Юрий, подаваясь вперед и заваливая парня на постель. Это было только начало вечера, плавно перерастающего в бурную ночь.

      Когда мужчина уснул, прижимая к себе свое сокровище, Глеб, не в силах терпеть эту отвратительную близость, выбрался из его объятий, с трудом надел на себя одежду, морщась от боли в спине, и едва сдерживаясь, чтобы не застонать, покинул номер отеля, жалея лишь о том, что мужчина так и не выполнил своего обещания.

      Это началось три месяца назад, когда отец сообщил сыну, что задолжал большую сумму денег одному знакомому, и у него нет возможности отдать всю часть денег, поэтому проценты Глеб будет отрабатывать своим телом. Он сказал это так просто, даже не зайдя в комнату, а лишь произнеся эту фразу, сломавшую юную жизнь, у порога и ушел. Глеб не верил до последнего, до того момента, пока Юрий не забрал его к себе, жестоко попользовавшись его телом.

      Что-то тогда внутри парня сломалось навсегда. Все чувства отошли на второй план, эмоции, лица прохожих – все стало безразличным и нервирующим. Он каждый день жил страхом, не понимая, почему все еще жив.

      С самого рождения обеспеченный всем, он брал от жизни все, очень часто перебарщивая, жестоко обращаясь с теми, кто слабее, даже не замечая, что одним своим презрительным взглядом, брошенным на одном из вынужденных банкетов, навсегда привязал к себе мужчину.

      - Где ты был? – на встречу вышла женщина, на вид около тридцати лет, на самом деле чуть больше, и попыталась обнять, но Глеб брезгливо отбил ее руки в сторону.

      Он знал, что мать ничего не знает о его вынужденном рабстве, он сам попросил отца не говорить ей, это была его единственная просьба. Просто он боялся, что она испачкается, запятнает себя, лишь притронувшись к нему.

      Отец, стоя на краю лестницы, лишь хмыкнул, брезгливо отводя глаза в сторону, и ушел прочь. Это было уже давно не больно и не обидно, это было похуй.

      Полтора года таких встреч, пугающих своей разнообразностью. То Юрий был взбешен, измываясь над юным телом не только жестоко трахая, но и избивая, раня тело и душу, то был опасно нежен, заставляя сходить с ума от желания, не позволяя кончить по нескольку часов. Глеб ни разу не попросил остановиться, прекратить, перестать, знал, что бесполезно и слишком низко. Несмотря на то что душу из него вытряхнули и растоптали, гордость росла с каждым днем, затопляя все внутри. Юрий заставил Глеба пойти на курсы боевых искусств, сам нанял и оплатил тренера, и сам же временами выбешивал парня, унижая его и терзая зло брошенными фразами, на что юношеская агрессия брала свое. Они дрались, по-настоящему, отчаянно и дерзко, вот только Глебу так и не удалось хотя бы раз выйти победителем, слишком силен был мужчина.

      Юрий то пропадал на несколько месяцев, то приезжал за ним каждый день. Это был ад на земле. Глеб знал только его имя и больше ничего, но даже этого было слишком много. Как парень не пытался отстраниться от происходящего, смириться, привыкнуть, принять, он не мог. Просто не мог и все. Ему хотелось исчезнуть, раствориться, а еще лучше сбежать. Поэтому, когда весь класс поехал на Алтай на летних каникулах, исчезновение подростка все посчитали несчастным случаем.

      Глеб уже давно сделал для себя липовые документы. В деньгах он был не обделен, поэтому для него это не составило труда, вот только из города незамеченным выбраться не представлялось возможности.

      Ему не исполнилось и шестнадцати, когда он, принимая взрослое взвешенное решение, скидывал с обрыва все ценные вещи, документы, кроме липовых, фирменные часы, даже кулон, подаренный матерью, выливал из заранее заготовленной склянки свою же кровь и, заметая следы, сорвался в лес. Сколько он скитался по миру, уходя все дальше вглубь России, стараясь навсегда покинуть бывший некогда родным город? Почти год блужданий, переездов, постоянных опасений, что тебя найдут. Страх быть одному, понятие, что мир не такой плоский, каким казался, он многогранный и каждая его грань острая, как лезвие и ранит не задумываясь, стоит только сделать один неосторожный шаг. Оказавшись в одном из мегаполисов, Глеб замер посреди старого обветшавшего двора, где на дорогах валялся мусор, вокруг царил страшный бардак и запустение, асфальт уже давно требовал ремонта… И только тогда он смог вздохнуть с облегчением, понять, что все кончилось, что теперь будет все иначе, и жить можно, дышать, просто существовать. Правда, это оказалось куда сложнее, чем думалось на первый взгляд.

      С малых лет увлекался машинами и без проблем устроился на местное СТО, подрабатывал мастером, мыл машины, делал все, что скажут, получая за свой труд смешные копейки, которых едва хватало на жизнь. Дрался с местными, утверждая свои права на существование, не редко сам оказывался бит, пока в один прекрасный момент не столкнулся с рыжеволосым безумием, брезгливо переступившим через ржущего на обочине дороги, всего в грязи, парня.

      - Ты псих? – уточнил он, сам не понимая, почему затормозил. Но вид этого белобрысого перепачканного безумия, с разбитой губой, притягивал.

      - Нет, или да, кто знает? – сквозь смех выдало оно и завалилось на асфальт.

      - Вставай, придурок, - дернул парня на себя и за шкварник затащил в квартиру.

      Отогрел, накормил, оставил жить в старой бабушкиной квартире, сам проживая в отдельной, оставленной родителями. Присматривал по возможности, удивляясь, как неприятности находят это дерзкое, ершистое недоразумение повсюду. Он единственный понял, что дерзит и огрызается Глеб не потому, что реально хочет оскорбить, а потому, что именно так общается, выражая свои эмоции, как умеет.

      Не раз приходилось вытаскивать пацана с того света. Последний раз, когда тот вляпался в такие неприятности, Глеба вытаскивали всем районом и это было страшно. После вынужденного набитого ебала и объяснения, что он был не прав, Глеб успокоился, вот только выяснившаяся причина его спокойствия, повергла Илью в шок. Парень подсел на наркоту, зато стал в разы спокойнее, теряясь в наркотическом опьянении и не кидаясь на рожон. Это было жутко признать, но изменить что-то не получилось. Илья смирился, оставаясь по возможности рядом и поддерживая товарища.

      Глеб, найдя отдушину, заглушающую весь страх преследования, ужас просыпаться по ночам в кошмарах и смеяться в подушку, заходясь в истерике, потому что плакать он так и не научился. Он нашел выход и был этому рад, ни разу не пожалев о принятом решении.

      Ему больше не нужны были ни деньги, ни связи, ни дорогие шмотки, он был свободен и принадлежал сам себе. Ему не нужен был никто. Он жил и начал дышать. Постепенно кошмары прошлого отошли на второй план, и вот тогда началась жизнь, о которой он мечтал на протяжении полутора лет.

      Глеб дернул головой, отгоняя всплывшие воспоминания, которые, кажется, перестали кровоточить, раны хоть и заросли, но рубцы все еще ощущались, но жить было можно. Тем более появился просвет, который он не ждал, не хотел, но он появился, ворвался в его жизнь, никого не спрашивая, и так же стремительно исчезает, уже в который раз.