С другой стороны - Страница 8

А еще у зала не было крыши. Несущие балки расчерчивали вышину, но неба не виднелось поверх черной паутины, потому что его заслоняли широко распростертые крылья.

Дракон потянулся, опуская голову к самому полу. Узкое рыло щерилось алмазными резцами.

— Здравствуй, пришелец неведомый, к роду бледнотиков склизких принадлежащий! — возгласил маркграф.

Такого здоровенного аборигена Данилу еще не приходилось видеть. Дракул возвышался над землянином почти на полголовы и был гораздо шире телом. Как ему хватало сил двигаться при тяготении на треть выше земного, квестор боялся думать. За спиной графа висел двуручный пробойник, изукрашенный затейливой резьбой, инкрустированный звонкими кристаллами кварца, и такие же кристаллы украшали начищенную до зеркального эха кирасу. Данил не был уверен, считать ли это татуировкой или пирсингом. Антенны торчали по сторонам уродливой рогоглазой головы, ощетинившись тончайшими металлическими волосками.

Квестор скрипнул зубами. Если предположение его верно, сейчас главным было не выказывать слабости. Пусть даже ампула со стимулятором показывает дно, скафандр давит на плечи, а холодильник грозит отключиться в любую секунду.

Данил взмахнул рукой, отстраняя надвинувшуюся драконью башку.

— Здравствуй, Дракул, — проговорил он.

— Для слуги ты дерзок, — отозвался маркграф.

Он обернулся к дракону. На миг два чудовища глянули друг другу в глаза. Потом дракон поднялся, взметнув голову к потолочным балкам, но продолжал оттуда взирать на пришельца, готовый в любой миг смахнуть наглеца коротким ударом когтей.

— Мое имя Данил, — бросил квестор высокомерно. — И я не слуга.

Дракул помолчал.

— Допустим, — признал он. — Я мало знаю о бледнотиках. Нареченная Йектой говорила, что все вы — не более чем слуги далеких хозяев.

— Я равен правами любому рыцарю Электриции. — Данил расправил плечи. — И мне не нравится то, что я вижу здесь.

Маркграф расхохотался.

— И ты осмелишься сказать это в лицо роборотню? — осведомился он. — Взявшему вассальную клятву у дракона? Я знал, что у вашего племени больше смелости, чем здравого смысла.

— Правосудие не знает страха, — напыщенно отозвался Данил. Он импровизировал, пытаясь выставить себя электрыцарем: самодовольным и самовлюбленным, бесконечно убежденным в собственной власти над окружающими по праву рождения. — Кровь невинных вопиет об отмщении.

Лучше было, подумал он, упомянуть машинное масло.

— Хочешь ли сказать, бледнотик, что благородный злектрыцарь может быть не властен над чернью?

Если я скажу, что может, подумал Данил, меня тут же хлопнут за подрыв основ феодального строя. Тут даже нет принципа «вассал моего вассала — не мой вассал», здесь есть дворяне — и все остальные, есть те, кто имеет право, — и те, у кого права нет, причем невозможно попять, как проходит граница между двумя сословиями.

Фрезы в драконьей пасти неспешно закрутились, брызгая маслянистой слюной. Маркграф выдернул из-за спины клевец тем же стремительным и страшным движением, каким дракон расправлял крылья.

— Но тогда, во имя Всепрограммиста, чего ты хочешь от меня, бледнотик?

Какого программиста могут поминать — откуда могут иметь понятие о программировании — существа, не имеющие вычислительных машин?

Последний кусочек головоломки встал на место.

— Видимо, возникло недопонимание, маркграф, — проговорил Данил, приседая в местной версии поклона. — К вам у меня нет претензий. Я пришел арестовать доктора Симин Йекта, — он повернулся к медной клетке, откуда ученая с надеждой смотрела на него слепым забралом шлема, — по обвинению в преступной халатности, повлекшей за собой человеческие жертвы.

— И это все?

Николай Рюмин отхлебнул пива — как всегда, из кружки размером с вакуум-шлем. Квестору показалось, что до него доносится горьковатый запах хмеля, хотя этого не могло быть. Ганзейский купец полулежал в кресле на борту своей яхты, а та стояла на приколе у ступицы орбиталища Восторг, в половине световой секунды от медленно гасящего скорость «Бао Чжэна». Обычно квестор обождал бы с докладом начальству до личной встречи, но в этот раз Рюмин настоял на телеприсутствии.

Данил пожал плечами.

— Остальное не так интересно. Конечно, я надавил на маркграфа, насколько осмелился, учитывая ненадежность транслятора, — слишком наседать было опасно. Впрочем, он и так готов был рассыпаться на шестеренки от стыда. По крайней мере мне удалось уговорить его выделить часть земель на ганзейское подворье. С точки зрения логистики место похуже, чем Грабенград или Киберополь, но, когда мы возьмемся за воздушный транспорт, этот недостаток станет преимуществом. За Границей расположен густонаселенный домен, с которым у Электриции постоянных контактов нет. Даже странно, — задумчиво добавил он, — что, имея перед глазами пример баллонных деревьев, туземцы не придумали дирижабля.

Дальше все было просто. Я подбросил маячок, вызвал катер с базы, и мы улетели. Доктор Йекта была очень обижена, что ей пришлось до самого отлета носить никаб из проволочной сетки — это местные кандалы. Правда, когда я ей объяснил, что обвинение предъявлено вполне серьезно, ей стало не до обид. Не знаю, как она будет выкручиваться в арбитражном суде, но по законам Неоафин ей грозит остракизм, а по ганзейским — правка психики. Самовлюбленная глупость — тяжкое преступление.

— Хм. — Рюмин нахмурился. — Так что все-таки произошло на самом деле? Мои мозги уже не так проворны, как в молодости.

«Кто бы говорил», — усмехнулся Данил про себя. Свою карьеру в Ганзе он начинал практикантом на торговой эскадре Рюмина. С возрастом ум купца становился, кажется, только острее.

— Двукфазность, — ответил квестор одним словом и пояснил, увидев, как взлетели брови собеседника: — Мыслительные процессы местных жителей идут на двух уровнях: об этом мы знали с самого начала. Химозг отвечает за то, что мы бы назвали вегетативной нервной системой, и за долговременную память — но мышление, склад личности, индивидуальность задается электразумом. Эта часть крайне уязвима для ЭМП. Поэтому эволюция выработала у животных планеты устройства для обмена приобретенными рефлексами. Для нас это неочевидно, потому что мышление человека привязано к субстрату, нашу психику нельзя свести к электрическим импульсам в мозгу и записать в виде программы — она опирается на то, что станиславцы называют химозгом. А их разум от субстрата зависим мало.

Он перевел дух.

— То, что переводчик счел вассальной клятвой, на самом деле — прививка личности. С точки зрения аборигенов, полноправное разумное существо — это сам электрыцарь, а его так называемые вассалы — просто продолжения его, вынесенные в отдельное тело, столь же заменимое, как рыцарский конь или доспех. Поэтому барон смог за секунды обратить крестьянина в одного из своих солдат, а маркграф — подчинить себе дракона, подсадить дракону отпечаток собственной личности. Когда Дракул понял, что Симин Йекта невольно обманула его, что каждый из нас — пресловутый остров в океане, и он убивал не слепки личности доктора, а отдельных разумных существ… мне показалось, что сейчас придется проводить ему срочную психотерапию.

Если бы экспедицией руководили планетологи, рано или поздно выяснилось бы, что большинство туземцев на самом деле — полуразумные инструменты. Следовало догадаться раньше, но меня и то сбил с толку неправильный перевод. А этнографов он попросту заворожил. Это дрянная наука — почему обвинение в халатности и было принято обоими судами, — но людям свойственно цепляться за знакомое и видеть его черты в неизвестном.

Рюмин вздохнул тяжело, как морж, и снова припал к кружке. Когда он вынырнул, усы его белели пеной.

— Хорошо, что я не квестор, — проворчал он. — И хорошо, что эта дура не работает на меня.

— Вам хорошо, — буркнул Данил. — А мне предстоит объяснять родственникам троих погибших, почему их убил гуманитарный подход к теории перевода.