Ржев – Сталинград. Скрытый гамбит маршала Сталина - Страница 14
Безусловно, сражения под Ржевом, а потом и под Сталинградом имели свои задачи, сроки выполнения, особенности, характер. Но после долгих размышлений Сталин все же выделил среди двенадцати советских фронтов эти два основных направления возможных крупных наступлений – западное и сталинградское, которым противостояли крупные группы немецких армий, включавшие в себя войска вермахта и их союзников. Почему? На это у него имелись достаточно серьезные основания. Он всегда помнил, что на западе, совсем недалеко от Москвы – в 150 километрах – находилась сильная группа армий «Центр» под командованием генерал-фельдмаршала Ханса Гюнтера фон Клюге. Эта сила в семьдесят полнокровных фашистских дивизий различного состава и применения как бы нависала над Москвой, готовая в любой момент начать боевые действия по захвату советской столицы.
А на восток, к Волге, фашисты рвались, особенно после планов, утвержденных директивой другого верховного главнокомандующего, Гитлера, за № 41 от 5 апреля 1942 года, для того чтобы нарушить поставки нефти из Баку, отрезать восточную территорию СССР, откуда шло снабжение Красной армии многим, в том числе и горючим. Из-за той же нефти фашисты отчаянно стремились захватить Кавказ. И эти, как оказалось впоследствии, два направления их наступления (Сталинград и Баку) стали для гитлеровцев главными целями летом сорок второго года.
При таком раскладе у советского главнокомандующего не было права на ошибку в выборе стратегии дальнейших действий советских вооруженных сил. Здесь все зависело от того, насколько тщательно Ставка ВГК, Генштаб Красной армии, тыл страны проведут подготовку к дальнейшему противостоянию частям вермахта, особенно в ее военно-экономической составляющей, направленную на сосредоточение всех сил Советского Союза для дальнейшего отпора агрессии, дабы обеспечить победный перелом в ходе Великой Отечественной войны.
С другой стороны, для сдерживания наступательного порыва вражеских войск на западном направлении советских фронтов командованию Красной армии требовалось постоянно иметь под Ржевом достаточное число дивизий, танков, авиации и боеприпасов, чтобы быть спокойным за столицу. Для этого было нужно прочно удерживать в обороне на ржевском направлении дивизии немецкой группы армий «Центр», не говоря уже о не менее важных военных задачах, решение которых осуществлялось и на других советских фронтах.
Понятно, что вести конкретные расчеты сил и средств для операций такого масштаба мог лишь тот военный орган, который управлял материальными средствами и резервами. В данном случае это были только Ставка Верховного Главного Командования и Генеральный штаб Красной армии. Их военные специалисты в процессе боевых действий тщательно изучали разведывательные данные о противнике, поступавшие с фронтов, анализировали их, делали выводы о намерениях, характере действий фашистов и своих войск на конкретной территории в определенный отрезок времени. Здесь же внимательно изучались поступающие в Ставку ВГК соображения командующих фронтами, видами вооруженных сил и родами войск, их штабов и др.
Характеристику деятельности этих руководящих военных органов в тот период особо выделял генерал армии Г. К. Жуков. Вот его мнение по этому поводу:
«Еще раз повторяю: основная и решающая роль во всестороннем планировании и обеспечении контрнаступления под Сталинградом неоспоримо принадлежит Ставке Верховного главнокомандования и Генеральному штабу. Точно также неоспоримо принадлежит приоритет в непосредственном разгроме врага тем, кто своим смелым ударом, метким огнем, мужеством, отвагой и мастерством громил не на жизнь, а на смерть врага. Я здесь говорю о наших славных бойцах, командирах, генералах, которые, преодолев тяжелые испытания первого периода войны, были накануне контрнаступления в полной готовности взять инициативу сражений в свои руки и учинить врагу катастрофический разгром. Заслуга Ставки Верховного главнокомандования и Генштаба состоит в том, что они оказались способными с научной точностью проанализировать все факторы этой грандиозной операции, сумели предвидеть ход ее развития и завершение…» (Выделено мной. – В. М.) [5]
Однако историк Алексей Исаев имеет свой взгляд на ход Великой Отечественной войны:
«Если же мы попытаемся проанализировать события с опорой на ставшую доступной в 1990-е годы информацию, то сражения 1942 года предстают перед нами в совершенно другом свете. Выясняется, что бо́льшая часть Красной Армии действовала отнюдь не под Сталинградом, а на центральном участке фронта. Такая диспозиция сохранялась не только весной 1942 года, когда о немецком плане летней кампании еще только догадывались, но и в разгар боев на сталинградском направлении. Этим 1942 год принципиально отличается от 1941 года. Если в первый год войны стратегическая инициатива полностью принадлежала противнику, то 1942 год ознаменовался напряженной борьбой за нее.
Вследствие большой протяженности фронта южный, центральный и северный секторы советско-германского фронта представляли собой нечетко связанные театры военных действий. В сущности московское и сталинградское направления чем-то напоминали французский и русский фронты Первой мировой войны. Отличие было лишь в том, что обе стороны имели возможность маневрировать войсками по внутренним операционным линиям. Соответственно если на юге в 1942 год инициатива в весенне-летней кампании принадлежала противнику, то на центральном участке фронта инициативой безраздельно владела советская сторона.
Вопреки тезису о пассивной стратегии Верховного главнокомандования Красной Армии, якобы пытавшегося угадать направление наступления противника и построить на этом свои планы, основной идеей советского плана кампании 1942 года было наступление с решительными целями. Задачей было не “угадать-остановить-победить”, а разрушить планы противника и реализовать свои собственные. И в таком формате советские войска добились определенных успехов: наступление в Сухиничском выступе и под Ржевом летом 1942 года сорвало немецкие планы по срезанию выступов фронта в полосе группы армий “Центр”. Кроме того, замалчивание операций на западном направлении было попросту неэтичным по отношению к тем людям, которые сражались и гибли в позиционных боях на московском направлении». (Выделено мной. – В. М.) [6]
Но далее он же делает довольно пессимистический вывод:
«Что же стало причиной замалчивания или крайне невнятного описания действий фронтов западного направления? Ответом на этот вопрос является линия фронта, почти не изменявшаяся в течение года. Военачальникам попросту нечем было похвастаться. Поставленные Ставкой ВГК задачи систематически не выполнялись, и сражения переходили в формат позиционных боев за “избушку лесника”. Это явление в свое время не получило объективной оценки стороннего, не имевшего идеологических шор наблюдателя…» (Выделено мной. – В. М.) [7]
Однако с таким взглядом решительно не соглашается Арсен Мартиросян:
«Ржевские операции были одним из крупнейших вкладов сражавшихся на этом фронте советских солдат и офицеров, военного командования и лично Верховного главнокомандующего в Великую Победу, победоносный марш к которой доподлинно начался не только от берегов Волги и предгорий Кавказа, но и под нашу же артиллерийскую канонаду на Ржевском направлении. Все операции имели строгую подчиненность единому замыслу и адекватные ему цели на каждом этапе. Сталин четко нацелился на то, чтобы сломать хребет нацистскому зверю именно в глубине России, – к глубокому сожалению, иначе не выходило, тем более после того, что случилось 22 июня 1941 года, но особенно же весной 1942 года». (Выделено мной. – В. М.) [8]
Основываясь на открывшихся архивных данных, новых фактах, мнениях других исследователей истории войны, можно сделать вывод, что действия под Ржевом и Сталинградом в надежде на будущий успех Ставке ВГК было необходимо совершать только в совокупности единого замысла, а не простого совпадения по времени тяжелейших сражений Западного фронта с действиями фронтов под Сталинградом. То есть тот стратегический замысел, который начал появляться в размышлениях Главковерха, был с самого начала как минимум двуединым: «Ржев – Сталинград». Одна его часть без другой не могла быть приведена в жизнь, так как действия советских войск снова оказались бы менее эффективными, чем вражеские. А вот где и как провести финальную часть этого общего стратегического замысла, нужно было еще много думать.