Рык Посейдона - Страница 112

— Как и предполагали — машины заминированы. Предположительно, стоят на дистанционном управлении… Чтобы не создавать паники мы не стали выставлять оцепление.

— А ты уверен в своих парнях? Малейшая ошибка и… катастрофы не избежать.

— Как в самом себе… Им необходимо спокойных десять минут, если конечно он…

— Ты представляешь себе, что будет?

— Представляю, поэтому и рискую… Я вот что хотел тебе сказать…. я немало имел дел с такими субъектами, но не было случая, чтобы они жертвовали собой. Это люди не из той категории. Я не могу утверждать, что сейчас именно тот случай, но думаю, что это так… Мой предшественник всегда говорил — это шакалы. Они трусливы в одиночке, но страшны в стае, а он сейчас одинок.

— Это как раз не тот случай… Он много воевал… и заметь — у нас под носом смог организовать такую операцию. Этот парень ничего и никого не боится… Скорее всего не он должен был связываться с нами. Есть какая-то неуверенность и неопределённость в его требованиях. Я, конечно, не профессиональный переговорщик, но даже я почувствовал это… И притом, он ведь не знает ещё, что остался один, — Вальтер повернулся к Хольману. — А вы, почему ещё здесь? Слышали, что нужно этим ребятам? Чтобы ни один писк, а тем более чъё-то движении в ближайшие четверть часа помешали этим ребятам… Рассчитываю, что хоть на это вы способны. — Хольман быстро вышел из кабинета и, несмотря на шум трибун, было слышно, как он побежал по гулким пустынным галереям стадиона.

— Если он сейчас увидит машины, то тормоза психики могут не сработать. Ему ведь нечего терять… А если ещё заметит людей около машин, то может стать вообще непредсказуемым… Я, конечно, беру крайний вариант, но через пятнадцать минут заканчивается игра и на улицы хлынут тысячи людей… и не только здесь. Ты ведь сам сказал — мы не знаем, что у него в машине. Может такие же игрушки? — Тизен в упор посмотрел на Франка. Тот выдержал короткую паузу и спросил:

— Что ты предлагаешь?

— Во-первых, любым путём не допустить его к стадиону. Постараться с помощью полиции выжать его из города… и в случае чего, расстрелять на трассе.

— Легко сказать — выжать! А как? У нас с тобой времени — четверть часа… Сейчас вся надежда на твоих парней… А если в машине ничего нет, а мы устроим гонки по городу, да ещё со стрельбой?

— А если есть?… Полиция умеет это делать…. а на трассе использовать вертолёт.

Вальтер связался с вертолётом.

— Где сейчас машина?… Так… Так…Как долго?… Полиция перекрыла эти улицы? У нас всего пятнадцать минут… Вполне возможно… Хорошо! Действуйте! — он отключил рацию и откинулся на спинку кресла. — Они выводят его на шестое шоссе и там предложат сдаться. Если откажется…. расстреляют с вертолёта.

— Рискованно, конечно, но другого выхода я не вижу.

— А если в машине действительно что-то есть?

— Там парни знают своё дело… Конечно, всё предусмотреть невозможно. Ты же понимаешь…

Подъехав к кольцевой магистрали, Юзеф притормозил у светофора и, подождав разрешающего сигнала, резко развернулся и поехал в обратную сторону. В первый момент он и сам не понял, зачем это сделал. По пути сюда звонил на стадион. На другом конце чей-то незнакомый голос сказал, что его требования выполняются и надо лишь подождать. В ответ он грубо оборвал говорившего, сказав, что ждать больше не будет и через двадцать минут всем им устроит пышные похороны в одной могиле. Злость вновь стала овладевать его сознанием и управлять мыслями и действиями. До последнего звонка на стадион всё было наоборот. Когда полицейский патруль развернул его почти у самого стадиона, он понял, что весь периметр оцеплен и прорваться к машинам он не сможет. Да и та злость, пока он ехал к стадиону, куда-то ушла. Вежливый отказ полицейского пропустить его, ещё дальше отодвинул мысль о необходимости его присутствия на стадионе. Он понял, что взрывом машин на площадке ничего уже не решит и необходимо что-то предпринять и подумать о себе. «Никто мне не судья. Я свою работу сделал. Если эти ребята останутся в живых, значит, аллах по-своему истолковал их предсмертные молитвы». В памяти вдруг всплыл совет муллы из кишлака, где он ещё мальчишкой воевал с русскими — не бери на душу греха больше, чем аллах отпускает за одну молитву. Ещё минутой назад, чувство вершителя судеб и жизней, которое ещё недавно подавляло в нём милосердие и жалость, стало перерастать в бессилие и страх, захватывающие его частичка за частичкой. Сейчас они пересиливали его решимость и злость. Он решил вновь позвонить в Гамбург. Телефон долго не отвечал, но затем бесстрастный голос оператора произнёс уже знакомую фразу — «Телефон вызываемого Вами абонента заблокирован». Юзеф почувствовал, как трубка прилипла к мгновенно вспотевшей ладони. Развернув машину, он подъехал к ближайшей урне, опустил стекло и швырнул в неё телефон.

Сейчас, после очередного разговора со стадионом и звонка в Гамбург, он сидел в машине ещё до конца не понимая, в какой момент что-то надломилось в нём.

Он вдруг вспомнил, как однажды в Герате американцы загнали их небольшой отряд в ущелье и снайпера хладнокровно, днём и ночью, словно на полигоне, по одиночке расстреливали их в течение недели. Тогда в живых их осталось три человека. Они были самыми молодыми и только им удалось ночью подняться из ущелья по отвесной скале, до костей содрав кожу пальцев рук и ног. Это он запомнил на всю жизнь. Посмотрев на ладони, улыбнулся про себя. Раны на них уже давно зажили. Грязные и опухшие тогда, сейчас они выглядели вполне прилично. «Но, оказывается, не так мало нужно для того, чтобы от спокойствия и беззаботности перейти к ненависти и безрассудству. Нужно лишь двадцать лет твоей жизни. И сейчас я должен сделать выбор…» Сейчас в нём не было жалости к тем тысячам сытых, орущих и жующих, которые сидели там, на трибунах, не подозревая, что их жизни сейчас в его руках, но не было и той ненависти, с которой он прибыл сюда несколько недель назад. У него перед глазами были лица тех мальчишек, которых он привёз сюда и которые сидели сейчас за рычагами машин, готовые отправить в ад тысячи таких же, как они. Сегодня, на утренней молитве, они впервые посмотрели на него такими испуганными глазами, какими смотрят маленькие дети на своих родителей после первого шлепка, не понимая — за что.

До стадиона оставалось минут десять хода. Он решил вернуться к тому месту, где выбросил пульт, хотя не совсем понимал, зачем это ему. Каждая машина была заминирована отдельно и могла быть взорвана самостоятельно. Так решил он сам ещё в самом начале операции. Это было своего рода гарантией, если бы что-то случилось с ним. Но сейчас он сам подвёл себя к такому положению. Операция была почти завершена, но последний её аккорд мог прозвучать не в то время и не в том месте.

Он выехал на знакомый ему до мелочей проспект и прибавил скорость. Через три светофора можно было свернуть на боковую улицу и тихими переулками подъехать к тому месту, где в урне лежал пульт. Он не так долго колесил по городу и врядли кто-то за это время поинтересовался её содержимым.

Юзеф подъезжал ко второму светофору, когда внезапно слева выехала полицейская машина и повернула поток, в котором он ехал, в боковую улицу. Он последовал следом за всеми. Но на ближайшем перекрёстке очередная машина развернула их в перпендикулярном направлении. Несколько машин прижалось к обочине, их водители вышли на дорогу и направились к стоящему неподалёку полицейскому. По их лицам и жестам Юзеф понял, что они должны были проехать на стадион или мимо него, но их не пускают. Он сбросил скорость и перестроился в соседний ряд, чтобы услышать, что скажет полицейский, но уловил только последнюю фразу — «… просим извинения за временное неудобство». Сзади мигнули фары, и он прибавил скорость.

Проехав почти весь проспект, он вдруг заметил некоторую странность — на всём его пути горел разрешающий сигнал светофора. Можно было свернуть вправо и по параллельному проспекту вернуться назад, но когда он захотел сделать это, то сразу же уткнулся в полицейский мотоцикл. Проезд был перекрыт. Он сдал назад и влился в правый ряд, чтобы свернуть уже на следующем перекрёстке, но, подъезжая к нему, Юзеф заметил стоявшего на повороте полицейского. Тот показывал, что проезд и в этот переулок закрыт. Юзеф посмотрел в зеркало заднего вида. За ним, через две машины, в левом ряду, двигался полицейский джип. Неприятный холодок пробежал по спине. Он знал, что полиция почти никогда не ездит в таких машинах. Они предназначены только для спецназа в чрезвычайных ситуациях. «Сейчас проверим, — он свернул на стоянку к супермаркету. — Если следят за мной, то должны притормозить». Его «Фольксваген» вкатился на стоянку и медленно поехал вдоль неё. Свободных мест было много, но машина, не останавливаясь, проезжала мимо них. Тем временем, не притормаживая, джип проехал мимо магазина и потерялся в потоке. «Надо успокоиться, — Юзеф посмотрел на часы. До конца матча оставалось пять минут. — Сейчас необходимо успеть выскочить за пределы города, иначе будет поздно. Пока будут разбираться, утром я уже должен быть в Гамбурге…. а там посмотрим».