Рыцари удачи. Хроники европейских морей. - Страница 94

Парусно-весельная галера XVI века. Рисунок Питера Брейгеля Старшего.

В начале октября ему был устроен смотр. Флагман­ский фрегат главнокомандующего объединенными воен­но-морскими силами дона Хуана Австрийского, побоч­ного брата Филиппа II, величественно проплывал мимо восьмидесяти одной галеры и двенадцати боевых кораб­лей Испании под командованием генуэзца Джан Дориа, находившегося на жаловании испанского короля (ве­роятно, это потомок знаменитого адмирала, умершего в 1560 году), дюжины папских галер, возглавляемых ватиканским адмиралом Марком Антонио Колонной, ста восьми галер, шести галеасов и двух боевых кораб­лей венецианского адмирала Себастьяно Вениеро, трех мальтийских галер, трех галер герцога Савойского и бесчисленных мелких и грузовых судов. На их палубах кроме корабельных команд были двенадцать тысяч итальянцев, пять - испанцев, три - немцев и три тысячи добровольцев разных национальностей, среди ко­торых, между прочим,- братья Родриго и Мигель Сер­вантесы.

Всей этой армаде противостоял турецкий флот Али-паши Муэдина-заде, насчитывавший двести десять га­лер и шестьдесят шесть галиотов.

Воскресным утром 7 октября оба флота сошлись у входа в залив Патраикос в западной Греции, в шести­десяти километрах от города Лепанто (Нафпактос). Какая ирония судьбы! Именно здесь, у мыса Акций, 2 сентября 31 года до н. э. Агриппа, возглавляв­ший флот Запада, нанес непоправимое поражение фло­ту Востока, предводительствуемому Антонием и Клео­патрой. И вот - вновь испытывают судьбу Азия и Ев­ропа, Восток и Запад, полумесяц и крест, две веры, два мира...

После пятичасового боя султанский флот был раз­громлен. Насаженная на длинную пику голова Али-паши, убитого в перестрелке, вызвала панику на осман­ских кораблях. Победа союзников не вызывала сомне­ний: турки потеряли двести двадцать четыре кораб­ля (из них сто семнадцать было захвачено в плен) и тридцать орудий, пятнадцать тысяч человек убиты­ми и пять тысяч пленными, двенадцать тысяч рабов-христиан получили свободу. Потери христиан - полто­ра десятка галер и восемь тысяч человек.

Так закончилось последнее в истории крупное сра­жение гребных флотов.

7 октября 1571 года морские историки с полным правом могут считать концом Средневековья в об­ласти мореплавания и судостроения: редчайший и сча­стливый случай, когда можно точно определить времен­ной рубеж двух эпох! Наступало Новое время - эпоха паруса, а затем и пара.

Те пятьдесят два турецких корабля, что уцелели в лепантском побоище, принадлежали алжирским пи­ратам. Их встретили как героев - бывшего венециан­ца Гассана, бывшего француза Джафара из Дьеппа, бывшего албанца, хромоногого Дали-Мами. Но подлин­ными героями дня были Торгут и особенно Ульдж-Али, сумевший не только защитить и сохраните левое кры­ло турецкого строя, порученное пиратам, но и захва­тить флагманскую галеру мальтийцев. После сражения при Лепанто султан удостоил Ульдж-Али звания капудан-паши и титула бейлербея.

Ульдж-Али был последним бейлербеем, занимав­шим этот пост благодаря личным заслугам. После его смерти место в Джанине можно было купить. Султан мало интересовался положением дел в своей империи, блеск золота делал его слепым. После Ульдж-Али бейлербеем стал Рамадан, но вскоре венециан­ский вероотступник, переменивший имя Андрета на Гассан, сумел убедить султана отозвать Рамадана в Стамбул и занял его место. Может быть, в этом на­значении решающую роль сыграли не столько деньги, сколько то, что Гассан был так же рыж, как Арудж и Хайр-эд-Дин. Как знать, не видал ли в нем султан Барбароссу III.

Имя Гассана сохранилось для истории, однако, вовсе не потому, что он был незаурядной личностью. Талантами он явно не блистал. Зато ими блистал один из его пленников. Это был дон Мигель Серван­тес де Сааведра. Сражаясь при Лепанто на корабле «Маркеза», он потерял руку (к счастью, левую) и потом долгих четыре года скитался по Италии, раздумывая, где бы раздобыть средства для возвращения на родину. Случай свел его с братом Родриго, не успев­шим еще растратить свое жалованье, и проблема была решена. В Неаполе они разыскали три парусника, готовых отплыть в Испанию, и на одном из них, на­зывавшемся «Солнце», нашлось местечко для двух ге­роев Лепанто.

Они отплыли 20 сентября 1575 года курсом на Геную и далее на Марсель. Вот и огни Марселя остались за кормой, корабли вошли в залив Сент-Мари, уже открылось устье Малой Роны. Но тут налетевший с юго-запада шторм разметал эскадру в разные сторо­ны, корабли потеряли друг друга. И в этот момент из ронской дельты выскользнули три легких суденыш­ка, заждавшихся своей добычи. «Солнце» было взято на абордаж тремя полумесяцами. Командовал ими Дали-Мами, герой Лепанто.

При обыске у Мигеля обнаружили рекомендатель­ное письмо Хуана Австрийского к Филиппу. Это письмо было заполучено не без труда, оно должно было помочь Мигелю хоть немного поправить свои дела по возвра­щении в Испанию. Дали-Мами стало совершенно ясно, что особы королевской крови не стали бы попусту тратить бумагу и деньги ради безродного идальго, каким пытался прикинуться Сервантес. Это по меньшей мере гранд! Дали-Мами тоже хотел поправить свои дела, он запросил две тысячи дукатов выкупа.

Потянулись долгие дни плена. В Алжире в те годы было, по разным источникам, от десяти до двадцати пяти тысяч христианских рабов. Жизнь их была неснос­на, но надежда на освобождение скрашивала время ожидания.

Еще в 1198 году во Франции неким Иоанном из города Маты был учрежден монашеский орден тринитариев для выкупа попавших в плен к маврам хрис­тиан. За первый год своей деятельности орденские братья выкупили у мавров восемьдесят шесть плен­ников. Идея понравилась. Иоанн был причислен к лику святых. Через каких-нибудь два года в Европе было уже примерно восемьсот пятьдесят обществ тринитариев, и количество их непрерывно росло. Ко времени битвы при Лепанто они имели около двухсот пятиде­сяти монастырей. Тринитарии пользовались неприкос­новенностью везде, где бы ни появлялись. Они свобод­но жили и в Алжире. Здесь жили, правда, по контракту и христианские купцы, но только через тринитариев можно было переслать весточку и получить ответ, они были посредниками в переговорах о выкупе, они же собирали и пожертвования для этой цели.

Родриго воспользовался этим каналом и теперь ожидал выкупа. Мигелю надеяться было не на что: две тысячи дукатов - это и впрямь королевский выкуп.

Он решил бежать. К нему присоединились еще десять единомышленников, а вскоре нашелся и добро­хот, вызвавшийся доставить их в Оран. На шестую ночь проводник удрал, ограбив одного из своих подо­печных - испанского купца, сумевшего каким-то чудом утаить от пиратов мешочек с дублонами. Все один­надцать вернулись в Алжир: это было лучше, чем погибнуть в пустыне. Дали-Мами, все еще веривший в свои две тысячи дукатов, простил Мигеля.

Вскоре тринитарии доставили в Алжир триста ду­катов - это было все, что сумели наскрести родители Сервантеса. В августе Родриго отплыл на родину.

Тем временем в Алжире стали таинственно исчезать рабы. По одному, по двое. Всего их пропало полтора десятка, в том числе и Сервантес. Мавры сбились с ног, не подозревая, что те, кого они ищут, преспокойно живут в каком-нибудь часе ходьбы от города, в огромном поместье одного из высших чиновников, почти не наведывавшегося туда. Родриго должен был прислать за ними корабль в условленный день.

Но им надо было чем-то питаться. Один из них, флорентиец по имени Дорадор, вызвался пробираться через день в город и доставлять съестное. Корабль (маленький люгер) появился с опозданием. Нужно было подать знак, и - вот она, свобода. Все ждали До-радора, задержавшегося в городе. Флорентиец пришел не один, с ним были Дали-Мами и рота вооружен­ных пиратов. Дорадор был щедро вознагражден за верность своим хозяевам: он получил новый тюрбан. Дали-Мами во второй раз простил Мигеля и даже предложил ему дружбу, покровительство и богатство, если тот переменит веру и забудет об Испании. Ми­гель отказался.