Рыцари удачи. Хроники европейских морей. - Страница 55

В случае подготовки к походу старшины отправляли посыльных по имеющимся у них адресам (потому-то и надо было извещать о каждой отлучке с постоянного места жительства) и созывали всех в Каир. Здесь халиф производил смотр и вручал именем Аллаха «поход­ные» - по пяти динаров каждому сверх обычного жа­лованья, ибо перед лицом Аллаха и смерти все равны. Затем устраивался морской парад, и прямо с него корабли уходили в экспедицию, по возвращении из коей на повторном смотру подсчитывались потери и добыча, раздавались милости и высказывались упреки.

Однако вопреки всем усилиям халифов смотры на­чиная с середины X века становились все печальнее. В 961 году арабы потеряли Крит, а спустя четыре го­да - Кипр, после чего они уже практически перестали грезить о лаврах в морской войне с ромеями. В 1071 году норманны вытеснили их с Сицилии, в 1098 году они упу­стили из рук Мальту, и эти потери обернулись крупным выигрышем для Италии, много лет опасавшейся раз­делить судьбу Испании. Впрочем, скоро и Испания смогла вздохнуть свободней и начать вынашивать идею Реконкисты - после того, как арабы потеряли в 1146 году Триполи, а двумя годами позже Махдию, свою пиратскую столицу...

Типы судов у арабов оставались традиционными (во всяком случае, по названиям), и все их можно было увидеть одновременно, словно в музее, в любом районе моря, причем не обязательно Средиземного. Пришла эпоха оживленного обмена идеями, христиане заимство­вали все, что казалось им дельным, у арабов, арабы - у христиан.

Но сегодня далеко не всегда можно угадать, что скрывается за тем или иным термином. Например - заимствованная у крестоносцев батта, вооруженная ме­тательной техникой. В этом слове слышится то ли италь­янское battaglia - баталия, бой (тогда это «военное судно»), то ли batto - маленькая шхуна или парусная лодка-долбленка, хорошо, кстати, известная и в север­ных морях.

Совершенно неясно, как выглядел кабк - плаваю­щая крепость с тысячью воинов на ее палубах и со ста тридцатью шестью огнестрельными орудиями.

Все реже использовалась в военном деле гханья - теперь это довольно популярный тип фрахтового па­русника.

Обзаводятся бушпритом багала и некоторые другие типы - в этом сыграла роль бателла, оказавшая так­же влияние на развитие и оформление ахтерштевня и кормового набора. (Впрочем, не исключено, что под бателлой понимали теперь маленькую батту.)

Появляется в составе итальянских флотов военно-транспортный селандр - последний левиафан антич­ности.

Быстроходность многих из этих судов была за пре­делами реального для того времени: если верить китай­скому свидетельству 1178 года, арабские суда (неиз­вестно только, какие) могли покрывать при попутном ветре расстояние в пятьсот семьдесят шесть километ­ров за сутки, то есть шли со скоростью около тринадцати узлов!

Судя по «Книге Марко Поло», арабы строили свои суда методом тысячелетней давности, освященным Ал­лахом и опытом,- сшивая деревянные части кокосо­выми волокнами, без применения металлических гвоз­дей и скреп (хотя кое-где их изредка пускали в ход), и пропитывая корпус жировыми смолами разных со­ставов, а паруса сшивая из пальмовых листьев. По сло­вам Марко Поло, экипаж арабского корабля составлял двести человек (хотя он мог, разумеется, значительно варьироваться в зависимости от многих обстоятельств), а каждым его веслом управляли четверо. Большие корабли в случае надобности буксировались лодками с четырьмя десятками вооруженных людей. Эти лодки принадлежали самому кораблю и путешествовали вме­сте с ним, привязанные за кормой (обычно по две) или к борту.

«Наработка на отказ» арабского судна была годич­ной, после чего его придирчиво осматривали, кренго­вали и ремонтировали: каждый шов между досками обшивки закрывали новой доской, так что вся обшивка становилась двойной, тройной - и так до шести раз, а доски ее слоев располагались в шахматном порядке по отношению к каждому прежнему слою. Таким об­разом, предельный срок службы судна составлял шесть лет или чуть больше.

Корабли, пришедшие в негодность, на всех флотах использовали теперь как брандеры. Их упоминают мно­гие хронисты, в том числе такие знаменитые, как Жоффруа де Вилардуэн или Никита Хониат. В первый день 1204 года брандеры были применены византийцами против крестоносцев. Это зрелище довольно подробно описал Робер де Клари: «Ночью они взяли в городе ко­рабли; они нагрузили их очень сухими деревяшками, положив куски смолы между деревяшками, а потом подожгли. Когда наступила полночь и корабли были целиком охвачены пламенем, поднялся очень резкий ветер, и греки пустили все эти пылающие корабли, чтобы поджечь флот французов, и ветер быстро погнал их в сторону нашего флота. Когда венецианцы заметили это, они быстро вскочили, забрались на баржи и галеры и потрудились так, что их флот милостью Божьей ни на один миг не соприкоснулся с опасностью. А после этого не прошло и 15 дней, как греки сделали то же самое; и когда венецианцы опять вовремя увидели их, они еще раз двинулись им наперерез и доблестно за­щитили свой флот от этого пламени, так что он нисколь­ко милостью Божьей не пострадал, кроме одного купе­ческого корабля, который прибыл туда: он сгорел». Такие вот огненные феерии разыгрывались теперь на морях, и в них могли участвовать суда всех калибров и всех назначений - от дромона до плота.

Брандеры, по-видимому, использовались и пиратами (хотя надежных данных нет), причем не только в мор­ских сражениях, но и в местах засад - если, например, величина жертвы оказывалась не по зубам этим мор­ским стервятникам, а аппетит был непомерным.

Еще до наступления эпохи Крестовых походов су­ществовали многочисленные по понятиям того времени и подробные описания морских и сухопутных дорог средиземноморских государств. То были прямые на­следники античных периплов, а в Новое время они раз­вились в целую систему «бедекеров» - путеводителей для путешествующих самостоятельно - ив хорошо знакомые нам лоции. На всем протяжении деятельно­сти крестоносцев, начиная по крайней мере со времени Ричарда Львиное Сердце, в таких путеводителях ука­зывались не только сами пути и их варианты, не только поведение тех или иных ветров и течений, но также исторические и бытовые сведения, относящиеся к опи­сываемым участкам суши и моря, и продолжитель­ность плавания при сохранении определенной скорости, и места наиболее вероятных пиратских засад, среди ко­торых наиболее часто фигурировали проливы, скалы и узкие бухты. Чтобы миновать их благополучно, морякам рекомендовалось держаться подальше от берега.

Но ведь для этого надо уметь надежно ориентиро­ваться в открытом море? Верно. Это умели делать еще античные греки. Разные народы пришли к одному и тому же решению, не удивительно ли? Нет, неудивительно и даже закономерно, потому что путь к этому открытию был один. В Исландии бытует предание об Одди Хельгасоне - «Звездном Одди», современнике Олава Свя­того, батраке крестьянина Торда, жившем около 1000 года на северном побережье острова. Этому Одди часто доводилось рыбачить, а что лучше располагает к наблю­дениям и размышлениям, чем полная уединенность на маленькой карре! Судя по рассказам, Звездный Одди был человеком незаурядным, он умел не только наблю­дать и запоминать, но и делать верные выводы. Вычи­слить широту по длине полуденной тени было для него сущим пустяком. Да и вообще его астрономические познания не оставляли желать ничего лучшего, а со­ставленными им таблицами движения солнца, луны и звезд, отличающимися поразительной точностью, поль­зовались все, кому удавалось их заполучить, пред­почитая познания простого батрака познаниям ученой братии того времени.

У отшельников и монахов той же Ирландии, да и не только ее, досуга было ничуть не меньше, и можем ли мы поручиться, что Одди был явлением исключительным? Просто до нас дошли кое-какие обрывки сведений о нем, и в этом ему повезло чуть больше, чем другим подоб­ным уникумам. Кто знает, не было ли таких Одди и на борту тех, кто находил позднее острова и континенты в океанской пустыне и благополучно возвращался, что­бы рассказать о них? И уж конечно - не только у ир­ландцев, не только у людей Севера.