Рыцарь нашего времени - Страница 15

– Ма-а-аладой человек! – Она подошла почти вплотную, уставилась на Бабкина нагловатыми серыми глазами, небрежно обведенными черной подводкой. – Молодой человек, не откажите даме: одолжите червонец.

Секунду Сергей колебался, затем хмыкнул и полез в карман за купюрой. Он не любил попрошаек, но тем, кто просил для себя, подавал почти всегда.

– Молодой человек, я буду признательна вам до конца жизни!

Попрошайка взяла десятку, но в ту секунду, когда Бабкин собрался уходить, пригляделась и цепко схватила его за руку.

– Постой, красивый, – протянула она. – Давай я тебе хорошее дело сделаю.

– Я тебе сейчас сам хорошее дело сделаю, – пригрозил Сергей, решив, что дама хочет расплатиться натурой.

Но та, не слушая его, быстро перевернула ладонь Сергея и уставилась на нее, беззвучно шевеля губами. Бабкину стало смешно. «Банальный развод, значит. Можно было сразу догадаться».

– Брось, – сказал он. – На цыганку ты похожа так же, как я на папуаса.

Та подняла на него встревоженные глаза.

– Ты меня слушай, – сказала она, и Бабкин с удивлением заметил, что «пьяная» растянутость ее речи куда-то делась. – Цыганка тебе правду никогда не скажет, а я все вижу.

– Руку отпусти, – мирно попросил Сергей.

Вместо того чтобы подчиниться, баба быстро провела толстым жестким пальцем с обкусанным ногтем по краю его ладони.

– Ты что-то серьезное задумал. – Она покачала головой, нахмурилась. – А твое серьезное плохим для тебя может обернуться. Хочешь жизнь свою изменить, только нельзя тебе ее менять, никак нельзя! Да подожди ты, не вырывайся! – Она покрепче перехватила руку Бабкина: хватка у нее оказалась неожиданно сильной. – Что я, цыганка, чтоб голову тебе морочить?! Зайди во двор, тебе любой скажет: баба Люба, может, и непутевая, но врать никому не станет. Меня бабушка учила, как по линиям читать.

– Не выпустишь руку, отведу тебя в отделение, – предупредил Бабкин, которому вовсе не хотелось куда-то вести эту дурную бабенку. На цыганку она и в самом деле не походила, несмотря на свои юбки-шали, – лицо у нее было самое простецкое, курносое.

– Да ты смотри сам! – Она поднесла ладонь Сергея к его лицу. – Видишь две линии? Вот, расходятся, как развилка. По этой линии пойдешь, повалятся на тебя несчастья! Три раза линия пересекается, а на четвертый – смотри! – рвется. Понял, что это значит?! Баба Люба тебе врать не будет!

На Бабкина пахнуло перегаром и еще каким-то странным духом от шали, словно ткань вымачивали в грибном бульоне. Он невольно отвернул лицо в сторону, но выпивоха тут же дернула его за руку.

– Говорю тебе, смотри, потом благодарить меня будешь! Вторая линия у тебя чистая – пойдешь по ней, плохого у тебя не будет. Главное – ничего в своей жизни не меняй, она у тебя сейчас хорошая, хоть ты этого и не понимаешь. И зла никому не делай, не обижай никого, понял?

Бабкин, рассердившись вконец, выдернул у нее руку и быстро пошел прочь, ругая себя за глупость. Баба Люба рванула за ним, увиваясь вокруг.

– Не нужно, ничего мне не нужно! – быстро говорила она, забегая то справа, то слева. – Ты мне денег дал, я тебе за это благодарная, вот и хочу предупредить, хорошего человека от беды огородить! Вижу, что ты кого-то сильно обидеть хочешь! Дети есть у тебя? Жена у тебя есть? Не обижай их, слышишь? Добра тебе желаю, дураку! Если будешь зла им желать, оно к тебе же и вернется! Сначала мелкие неприятности будут, а потом все крупнее и крупнее, и остановить-то ты уже ничего не сможешь… Не беги, послушай! Тьфу!

Она наконец остановилась, но продолжала что-то кричать ему вслед, и Бабкин до самого дома слышал ее надрывающийся голос.

Нелепое происшествие вылетело у него из головы, как только он перешагнул порог квартиры, и он ничего не стал рассказывать Ольге – последние годы их брака отбили у него эту привычку. Следующие два дня он изредка вспоминал пьянчужку, сам себе удивляясь. Запах грибов от шали, казалось, впитался в его куртку, и Сергей, морщась, принюхивался, пытаясь разобраться, так ли это на самом деле или ему только кажется.

На третий день после происшествия, выйдя утром из дома, он направился, как обычно, мимо детской площадки к гаражам. Стая собак – их было семь-восемь – нахально разлеглась в песочнице возле детского домика с облупившейся краской, и Сергей подумал, что давным-давно пора оградить площадку забором. Внезапно грязно-белый пес, самый крупный из стаи, вскочил и залаял, повернув к Бабкину вытянутую морду. Лаял он зло, напористо, и Сергею это не понравилось.

Он осторожно обошел площадку, стараясь не ускорять шаг, но спустя полминуты к лаю вожака присоединились хриплые голоса его товарищей, и, обернувшись, Бабкин увидел, что вся стая вскочила. Он успел подумать: не хватало еще, чтобы собаки бросились на него, – и в следующую секунду именно это и произошло.

Первым сорвался с места грязно-белый вожак. Он бежал быстро, целеустремленно, как бежит собака, которая собирается не испугать, а укусить. Больше пес не лаял. Длинную морду он опустил к земле, словно сгорбившись, и короткая шерсть на его загривке стала дыбом. Остальные мчались за ним, и только самый мелкий пес отстал, будто понимая, что торопиться ему некуда.

Собаки окружили Сергея полукругом, остервенело лая на него. «Вот черт возьми! Как обидно, что я от подъезда отошел так далеко». Бабкин потянулся к кобуре, и вожак тут же прыгнул на него, норовя вцепиться в бедро. Бабкин отпрянул, желтые зубы лязгнули в воздухе, и пес отскочил в сторону, глядя на неожиданно появившийся в руке человека черный предмет.

– Пристрелю, как собаку, – пообещал Сергей, недобро усмехнувшись. – Пшел вон, шавка!

Стая продолжала оглушительно лаять, и Бабкин сделал резкое движение, словно наклоняясь и подбирая что-то с земли. Вожак отпрянул в сторону, за ним шарахнулись и остальные.

«Ага, это тебе знакомо лучше, чем пистолет».

Новый выпад – и собаки разбежались в разные стороны, продолжая гавкать, но без прежнего энтузиазма. Теперь моральный перевес был на стороне Сергея, и он незамедлительно воспользовался им, решительно шагнув к белому подстрекателю.

– А хочешь, собачка, я тебе шею сверну? – предложил он, не отводя глаз от оскаленной морды. – Ты животное дурное, нехорошее… Не дай бог, ребенка покусаешь.

Ярость, звучавшая в голосе человека, заставила вожака отступить. Стараясь не ронять достоинства, пес отбежал на несколько шагов, еще раз облаял Бабкина и наконец неторопливо затрусил прочь. Стая послушно побежала за ним, в одну секунду забыв об объекте несостоявшейся охоты. Сергей сунул пистолет в кобуру, проводил собак долгим взглядом и пошел к гаражу.

Вечером следующего дня, вешая в кухне оторвавшуюся штору, Бабкин немного натянул ее, и она с треском свалилась ему на голову. Не удержав равновесия, Сергей упал со спинки дивана, больно ударился плечом об угол комода и выругался, когда сверху его накрыла пыльная занавеска.

Выбравшись из-под нее, он осмотрел дырки в стене и вспомнил тетку у магазина. Происходящее нравилось ему все меньше и меньше.

Прошла неделя, и он почти выкинул из головы пьяную бабу с ее глупыми разговорами. В воскресенье Ольга вытащила его гулять, хотя Сергей никогда не любил просто так шататься по их району, обоснованно предполагая, что не стоит притягивать к себе неприятности. Он пытался убедить жену съездить куда-нибудь в центр, посидеть в кафе, но та отказалась.

– Хочу просто пройтись с тобой рядышком, – сказала Ольга, заглядывая ему в глаза и робко улыбаясь. – Я, наверное, уже забыла, каково это – гулять, держа тебя под руку.

Они бесцельно шатались между домов, и Сергей изо всех сил пытался поддерживать разговор, внимательно слушая жену. Ольга вспоминала своих подруг, со смехом рассказывала о матери, купившей новый разноцветный чайник и боявшейся его использовать, осторожно делилась мыслями об отпуске. Внешне все выглядело как тогда, когда они только начали встречаться и были очень счастливы. Но в голове у Бабкина против его воли всплыли слова попрошайки: «Хочешь жизнь свою изменить… Только нельзя тебе ее менять, никак нельзя».