Рыцарь Лета (СИ) - Страница 19
— Вперед, трус! — попытался он подстегнуть себя. — Вперед, ты должен. — Бесполезно, ноги просто отказывались идти вперед. Он стоял, и злые слезы текли по его щекам. И вдруг Сашкин рюкзак шевельнулся. Он почувствовал, что внутри что-то движется. Сашка скинул рюкзак на пол, и осторожно развязал тесемки, запустил внутрь руку. В то же мгновение что-то маленькое и округлое скользнуло в его ладонь. Сашка вынул руку из рюкзака. На его ладони лежал желудь.
— Это ты? — пораженно спросил Сашка. Желудь дернулся. — Ты можешь меня провести через зал? — сообразил Сашка, и возликовал: все же он не один, ему помогают! Желудь еще раз утвердительно дернулся. Он был теплый, и от прикосновения к нему сразу куда-то улетучились все страхи. Сашка надел рюкзак, и, зажав в правой руке желудь, двинулся вперед. В темноту.
Темнота оказалась вязкой, бархатной, почти что живой. Она обволакивала Сашку. Он шел, подчиняясь направляющему его шаг желудю: тот дергался влево, Сашка шел влево. Вправо — вправо. Из темноты Сашка слышал шепот: «сядь… посиди… дай отдых ногам… ты же так устал». Шепот заполнял все Сашкино сознание, он едва ему не подчинился, и не сел. Откуда-то пришло понимание, что если он сядет, то больше не встанет, навсегда останется тут, в этой страшной темноте. «Врешь», шептал Сашка, «не сдамся». Упрямо закусив губу, он шел вперед, шаг за шагом.
По совету Семена он стал думать о хорошем. Почему-то ему вспомнилось, как они всей семьей — он, мама, и папа, ездили в Крым. Сашка ухватился за это воспоминание, от него веяло теплом и каким-то особенным счастьем, какое бывает только в детстве, когда у тебя есть любящие мама и папа. Вот они на пляже у скалы Диво. По синему морю бегут белые барашки волн, светит солнце. Мама загорает, разложив на гальке старое полотенце с символикой Олимпиады, а папа и Сашка играют в прибое. Накатывает волна, и маленький Сашка испуганно пищит, но сильные руки отца подхватывают его, и он взлетает над волной, зажмуривая от счастья глаза. А потом они вместе идут гулять в парк. Сашка чинно вышагивает, держась за мамину и папину руку. Папа ставит Сашку у каменного ежа, в тени, достает фотоаппарат, простенькую «Смену», и щелкает. «На память», говорит он, и мама смеется. Это был последний раз, когда они так всей семьей ездили на море, потому что вскоре папа их с мамой… Но об этом лучше не думать, ведь надо думать о хорошем. Шаг. Еще шаг, и еще. Вперед, влево, еще раз влево, и направо.
С удивлением Сашка понял, что голоса из темноты смолкли. Он остановился, и вдруг понял, что глаза его крепко зажмурены. С трудом он разлепил веки, и увидел свет. Шар снова светился, Сашка стоял в уходящем куда-то вниз коридоре. Темный Зал остался позади.
Следуя инструкциям кота, Сашка повернул налево, потом, минут через десять, еще раз налево. Каждый новый коридор уводил его все ниже и ниже. Повернув направо, Сашка попал в круглый, уходящий вниз под крутым углом ровный и длинный проход. Ему даже пришлось притормаживать, чтобы не побежать. Кот исчез раньше, чем объяснил Сашке, как добраться до места, но Сашка сообразил и так: где-то внизу слышался шум воды, с каждым шагом он становился все сильнее. Шум текущей воды направлял Сашку, и вскоре очередной проход привел его к пещере. Зайдя в пещеру, Сашка сделал несколько шагов, и замер, потрясенный открывшейся ему картиной. В отличие от рукотворного лабиринта, пещера была естественного происхождения. С потолка, точно огромные сосульки, свисали сталактиты, из пола, навстречу им, тянулись сталагмиты. Кое-где по краям пещеры сталактиты и сталагмиты встречались, образуя колонны. Но не это потрясло Сашку: в центре пещеры, посреди подземного озера, возвышался круглый черный камень, а на нем, ярко освещенный солнечным светом, на круглом же пьедестале стоял каменный цветок. Сашка поначалу не поверил своим глазам, увидев в пещере солнечный свет. Неведомые строители лабиринта пробили в толще горы световые шахты с зеркальными стенами. Шахт было ровно восемь, восемь столбов света, сходящихся на цветке. Свет наполнял пещеру, подсвечивая красные, зеленые, желтые, синие сталактиты, порождая невиданную игру красок и цветов. Пещера сияла.
С четырех сторон в озеро стекала вода, четырьмя журчащими на разные голоса водопадами. Капли воды, взлетая, играли на свету радужной взвесью. Вода, закручиваясь по часовой стрелке, исчезала где-то под центральным камнем. Сашка подошел к озеру, перепрыгивая с камня на камень, оскальзываясь, обошел вокруг. Вода в озере была очень холодная, обжигающе ледяная. В одном месте над озером нависал каменный выступ, к нему вела выложенная камнем дорожка. По ступенькам Сашка поднялся на выступ, посмотрел вниз. Под ним, взвихряясь водоворотами, бежал поток. Как перебираться на камень, было решительно непонятно, но интуиция подсказывала Сашке, что переправа здесь, что есть какой-то секрет, который просто надо разгадать.
Помог случай. Дорожка заканчивалась двумя каменными столбиками, и задумавшийся Сашка положил ладони на круглые верхушки столбов. В тот же миг под ним что-то дрогнуло, и прямо у Сашкиных ног из казавшегося монолитным камня стала выдвигаться плита. Она тянулась все дальше, и дальше, пока не уперлась в камень по ту сторону потока. Не медля ни секунды, Сашка припустил по неожиданно появившемуся мостику. Оказалось, что он поступил правильно: едва он успел стать на камень обеими ногами, как плита стала отодвигаться, втягиваясь назад. Путь назад был отрезан.
Издали стоящий на островке каменный цветок казался огромным, чуть ли не в два Сашкиных роста, но вблизи оказался едва ли в метр высотой. Он то ли стоял, то ли вырастал из круглого металлического основания. Сашка залюбовался совершенством цветка. Каждая деталь, каждый листик, каждая жилка, были как у настоящего цветка. А может, он и был когда-то живым, этот потрясающий, не похожий ни на что каменный цветок, сделанный из малахита. Падающий с потолка солнечный свет освещал его так, что ни один его лепесток не отбрасывал тени.
— Ух ты, — протянул восхищенно Сашка, и провел рукой по цветку. — Каменный цветок, прямо как в сказке про хозяйку Медной горы, и Данилу-мастера. — Сашка достал из кармана камень, талисман, с которого все началось. Раньше он думал, что тот похож на зуб, но теперь, взглянув на цветок, Сашка понял, что никакой это не зуб, а просто кончик листа. Сашка стал внимательно осматривать цветок со всех сторон, ища, откуда был отколот кусок, и вскоре обнаружил скол на одном из листиков, отходящих от стебля. Сашка достал из кармана «талисман», снял охватывающий его крест-накрест кожаный ремешок. Он задумчиво повертел камень в руках, приставил его к сколу. Камень подошел, значит, место он определил правильно. Но как закрепить камень? Отправляясь в путь, он как-то не подумал захватить собой клей. Сам путь к Колесу Сезонов казался до того сложной задачей, что о том, что делать, когда он до него доберется, не подумали ни Сашка, ни Морриган.
— Что же делать?! — вслух спросил Сашка, но никто ему не ответил. Тогда он еще раз приставил камень к сколу, подул на него, и взмолился: — Пожалуйста, ну пожалуйста! Я так долго шел сюда! Ты должен пристать! Должен работать! — Сашка шептал слова, повторяя их как молитву, как заклинание. В его словах появилась какая-то сила, он почувствовал покалывание в кончиках пальцев, держащих отколотый кусок. И тут словно бы электрический разряд пронзил его тело. Сашка отдернул руку от цветка. Камень точно прирос к сколу, да, собственно, никакого скола больше не было, лист снова стал целым. Послышалось гудение, и металлическое основание, на котором стоял цветок, дрогнуло. Раньше оно казалось черным, но теперь на нем проступили золотые символы, сменяющие друг друга, как цифры на экране. Сашка поднял глаза на цветок, и попятился. Цветок светился. Золотистое сияние словно бы проступало изнутри. С каждым мгновением оно становилось все ярче, и уплотнялось. Столбы солнечного света, падающие сверху, тоже изменились. По ним, точно по трубам, вверх уходила энергия, до того мощная, что у стоящего на краю камня Сашки волосы встали дыбом. Испуганный, Сашка машинально сделал еще шаг назад, и соскользнул. Упасть ему не дали, от цветка протянулась светящаяся рука, и придержала Сашку. Он забился, стараясь освободиться, но мягкий обволакивающий свет оказался сильнее. Сашка повис в воздухе, потом его притянуло к цветку, он выставил перед собой руки, чтобы не удариться, но они прошли сквозь цветок. Сияние заполнило весь мир, все стало ярко-золотым, и его втянуло в цветок, не оставив и следа. Сашки не стало, остался лишь свет. Но что-то, какая-то крупица его осталась, к ней прилепилось еще несколько крупинок. «Где я?» — нечто, бывшее когда-то Сашкой, смогло исторгнуть из себя какую-то мысль. Следом пришла новая мысль: «Кто я?». Мучительно долго он искал ответ на этот вопрос, и наконец нашел: «Сашка». Сразу пришло облегчение, имя притянуло к себе блуждающие крупинки личности, и Сашка снова стал Сашкой. Он попытался пошевелить руками, и понял, что у него нет тела, только мысли. Он висел в космосе, среди звезд. Среди них не было ничего похожего на те созвездия, что он видел в планетарии, когда ходил с классом на экскурсию. Звезды были чужие. Сашку не покидало ощущение направленного на него взгляда. Кто-то, или что-то разглядывало его, и, казалось, думало, что с ним делать.