Рыцарь и Ведьма (СИ) - Страница 3

— Мой рыцарь, поумерь свой пыл,

Я просто... просто исцеляю раны,

На споры у меня сейчас нет сил,

Освобожусь и объясняться стану...

Пускай в потемках глаз не разглядеть,

Ее усталость ощущаю кожей,

Она скорей готова умереть,

Но по иному... нет, она не сможет!

Я сдался и готов был отступиться ,

Но я никак не ожидал того,

Что на носилках вдруг внесут убийцу,

— Кого угодно, только не его!!!

— У нас нет прав судьбу его решать,

Я только тело исцелю от ран,

Он будет сам себя судить и осуждать,

Когда как ты получит второй шанс.

И я ушел, лишь осознав сейчас,

Мне жизнь сохранена не небесами,

Когда огонь души во мне угас,

Она зажгла его зелеными глазами.

         ***

Полдня под деревом в раздумьях просидел,

Устав за чудом наблюдать со стороны

Я ощутил, как кто-то в спину мне смотрел,

Укрывшись за стволом большой сосны.

Забилось сердце, ускоряя бег,

Пьянели мышцы в ожиданье схватки,

Но я расслабился, шпион то просто смех —

Пацан в штанах: заплатка на заплатке.

— Иди, не бойся, юный следопыт,

Когда следишь, не становись по ветру.

Ты носишь хлеб, мой нос мне говорит,

Тебя легко учуять за сто метров.

Смой пот, одежку хорошенько отстирай,

Быть незаметным — целая наука,

По мху, а не хвое сухой ступай,

Не выдавай себя случайным звуком.

— Когда я вырасту, то прятаться не стану, —

Сказал он, гордо встав передо мной, —

За справедливость бьются без обмана! —

Такой наивный, но уже герой.

— Ну, хорошо, так может мне ответишь,

Какие качества в бою всего важней, —

Я полагал, он скажет как все дети:

Быть ловким, самым смелым, всех сильней.

Он не спешил, смешно наморщив лоб,

Задумался, и лишь потом ответил:

— Я полагаю, что важнее, чтоб

В бою не жаждать для другого смерти.

В его словах почувствовал укор,

Но я никак не мог в душе смириться,

Что на носилках вот сейчас в шатер,

Быть может, вносят нового убийцу.

Весь день возился с этим малышом,

Передавал премудрости похода,

Показывал захват, уход с броском,

Игрался с ним, забыв совсем про годы.

Смотрел в его горящие глаза,

Казалось мне, что в зеркало сквозь время,

Вернулся в прошлое на много лет назад,

Когда вот также был заброшен всеми.

И лишь когда иссяк остаток дня,

И месяц вышел в небо красоваться,

Мальчишку отослал в объятья сна,

А сам ее остался дожидаться.

         ***

Но вот, похоже, завершилось чудо,

Ее под руки из шатра ведут,

Замолкли доводы, что днем собрал рассудок,

Она без сил, волненья обождут.

Не спрашивая, взял ее на руки,

Она лицом уткнулась мне в плечо,

Ей месяц волосы, наверное, со скуки,

Подкрасил в серебро своим лучом.

Несу в руках, не ощущая веса,

Ночной прохлады тело чуть теплей,

Едва заметное дыханье у принцессы,

Иду и негодую все сильней.

Она едва живее мертвеца,

Которых днем у смерти отбирала,

В ее груди затихла хрипотца,

Она в моих объятьях мирно спала.

К приходу в очаге огонь трещал,

И на столе стоял горячий ужин,

Я благодарность мысленно послал,

Теперь я знаю, здесь никто не служит.

При свете ношу чуть не уронил,

Поверьте, на то веские причины:

Я на руках старуху притащил,

Ей время кожу источило на морщины.

Седые космы, тощая как смерть,

И тут в деяньях угасающего яда,

Я разглядел тепло знакомых черт,

И глаз зеленых потускневший цвет

Меня молил простить влюбленным взглядом.

За жизнь пролил немало слёз чужих,

Её кормлю, а сам впервые плачу

От безысходности намерений благих,

В глазах и по щекам огонь горячий.

Она уснула прямо за столом,

Так пусть сегодня больше не тревожат,

А мне осталось жить вчерашним днем,

И шкурою прикрыть ее на ложе.

Да, я хотел бы с нею встретить старость,

Но не такой чудовищной ценой,

И тут слеза предательски сорвалась,

Сна безмятежного нарушивши покой. 

Она ладошкою слегка щеки коснулась,

Вмиг успокоилась мятежная душа,

И на меня с такою нежностью взглянула,

Как смотрит мать над колыбелью малыша.

         ***

Когда очнулся, как уснул — не помнил,

Темно, она спиною за столом,

Из уголков души чужих и темных

Страх выползает угольным котом.

Снаружи по привычке жизнь бурлила,

Народ, похоже, до сих пор не знал,

Что королева их с собою сотворила,

И я б забыться многое отдал.

Оставлю мысли горькие в покое,

Страх загоню туда, где потемней,

Я буду с ней и в радости и в горе,

Я буду с ней остаток наших дней.

Но стоило мне только шевельнуться,

Она уже в объятиях моих,

Едва успела губ моих коснуться,

Забыты все тревоги в тот же миг.

Когда очнулся от любви рассудок,

Я бросился к столу свечу зажечь,

Ждало в постели рыженькое чудо,

Маня в свои объятия прилечь.

Глазам своим на грош не доверяя,

Закрыл их, и дыханье затая,

От поцелуев сердце замирает,

Прикосновения, объятья... понимаю—

Со мною рядом ведьмочка моя...

         ***

Она хотела после завтрака сбежать,

Но я за нею следом увязался,

Подле себя ее не удержать,

А я остаться без нее на миг боялся.

Когда привык я к солнечному свету,

То разглядел у глаз морщинок след,

И среди кудрей рыжих, словно лето,

Седые пряди колыхало ветром,

Её состарив на десяток лет.

И прочитав в глазах моих испуг,

Она ответила на мой немой вопрос

— До завтра все пройдет, мой милый друг,

Прости за всё, что пережить пришлось.

Она решала споры и дела,

Советы раздавала и притом

Наставником и другом всем была,

А я при ней всего лишь был «хвостом».

К нам подбежал знакомый мой мальчишка,

И ведьмочка смотрела с интересом,

Как поздоровавшись и теребя штанишки,

Он у меня спросил, волнуясь слишком,

— Придёшь сегодня днем на наше место?

Взъерошив волосы, пока парнишка ждёт,

С улыбкой, видя, что я растерялся,

Сказала:

— Ну конечно же придет,

Но чуть попозже, он еще не искупался.

Пока я в стороне с открытым ртом,

Он с ней обнЯлся и в щекУ поцеловал,

Счастливый убежал и лишь потом

Назад вернулся... руку мне пожал.