Рыбы у себя дома - Страница 62

Когда-то на Тунгуске мне приходилось ловить ленков помногу, но очень короткое время — в конце апреля и начале мая, сразу после ледохода, и в октябре, перед осенней шугой. Но промышлял я их без спортивного интереса и волнения: переметом. Теперь такие снасти запрещены, а были они удобны тем, что и ловили хорошо, и времени требовали мало: проверить, снять улов и наживить сотню крючков — часа хватит, а то и меньше. Утром и вечером. Работает же перемет круглосуточно.

Мы часто не ведаем причин и истоков наших симпатий. С перемета снимал я почти в равном числе как ленков, так и сигов. Но сиги забирали почти всю мою радость, потому что представлялись они мне много красивее, да и были вкуснее. Для других же рыбаков, напротив, именно ленок — воплощение совершенства: и красив, и интересен, и силен. Формой тела он изрядно смахивает на тайменя или горбушу: оно плотное, прекрасно обтекаемое, я бы сказал, стремительное. Спина лиловато-темно-серая или бурая, не то медно-фиолетовая, с золотистым отливом, бока серовато-серебристые, брюхо белое. Верхняя половика тела в затейливо и густо разбросанных мелких черных пятнах.

Весь теплый период года ленки и сиги привольно живут в горных реках, осенью же путешествуют в Амур, где активно промышляют рыбью мелочь с ноября по апрель, а как только очищаются ото льда родные им горные реки — устремляются вверх по течению…

К брачному сезону ленок, как старший его собрат по образу жизни таймень, наряжается: вся мелкочешуйная риза темнеет, на боках расцветают красные ягоды, на нижних плавниках крайние костистые лучи ярко выбеливаются, а сами плавники покрываются нежным малиновым налетом.

Нерестится ленок весной в верховьях горных рек: в конце апреля — в сравнительно теплых приамурских краях и месяцем позже — в Приохотье. И мигрирует он из Амура на свою холодноватую родину уже в брачном наряде, который я имел возможность рассматривать на снятых с перемета в апреле — мае «женихах» и «невестах». Но в те давние юные годы всякие красоты трудно доходили до моего сознания, и далеко не с той обостренностью, которая пришла в пору взрослости…

А увидеть ленка по-настоящему мне довелось почти через двадцать лет. Во время экспедиционного охотоведческого обследования бассейна Бикина, когда моим проводником был нанаец Федя Уза. Мастер на все руки, опытный охотник, заядлый рыбак. Это он помог мне познать многих горных рыб, в том числе и ленка.

Забрались мы как-то с Федей на моторке в глухие строгие верховья Бикина. Безлюдные, угрюмые, день и ночь шумящие бурными потоками… Имелась у нас дозволенная специальным разрешением десятиметровая капроновая сетка-путанка — в собранном виде она свободно вмещалась в сумку из-под противогаза, а весила всего килограмм.

Удивился я обилию ленка на Бикине в первый же день плавания по нему. Под вечер Федя тихо причалил лодку к узкому заливу под сводом сплевшихся вверху крон деревьев, мы перегородили его устье сеточкой, потом осторожно поплыли на шестах в тенистую вершину залива. Я тихо любовался зелеными зарослями трав в нем, чистым галечным дном и глыбами обомшелых камней… Федя же видел совсем другое. Осматривая это дно своим необыкновенно острым наметанным взглядом, он полушепотом сообщал: «Ленки… Крупные… Много…»

А от вершины к устью мы поплыли шумно, подгоняя приютившихся в этом раю рыб к звонко шумевшему Бикину шлепками по воде шестов… В сеточку напуталось два десятка ленков, они скрутили ее жгутом, и во много-много раз больше ушло в речку.

А было самое начало июня, ленки лишь недавно отнерестились и еще «не сняли» с себя брачное одеяние… Вот в тот вечер я впервые по-настоящему и рассмотрел эту рыбу во всей ее красе. Она, конечно, не затмила моей любви к карасю, но в сердце ей местечко нашлось.

В самом деле, как можно было не любоваться плотно сбитым телом сильной, стремительной и красивой рыбы леопардового окраса, сияющей текучими бархатистыми просверками, с удивительно чистыми и прозрачными красками на плавниках! А какая стройность, какая обтекаемость, какие идеальные для рыбы пропорции! И как он незаметен со своей пятнистостью на фоне речного дна!

…При ярком свете костра в темной ночи Федя первым делом «замастрячил» себе талу — из мелко нарезанных кусочков рыбы, сдобренных солью, перцем, уксусом и еще чем-то, — и уплетал ее с уморительной торопливостью. А тем временем для меня, ничего не понимающего в нанайских рыбных блюдах, у костра зрели на прутьях шашлыки из цельных ленков, и они же шкворчали на сковородке… Ел я их с аппетитом.

В последующие дни Федя изредка ловил ленков спиннингом, но ни он, ни я не испытывали страсти к блесне, предпочитая ей незатейливую удочку.

…Чаще всего приходится читать рассказы рыбаков-просветителей о блеснении «ярого прожорливого хищника ленка», на худой конец — ловле его на живца. Однако он далеко не столь хищен, как, скажем, щука или таймень. Ленок почти всеяден — разве что пища растительного происхождения ему чужда. Рот у него сравнительно невелик, зубы слабоваты и их не так много. Рыбья мелочь, главным образом сорная — бычки, пескари, гольяны, горчак, реже молодь хариуса, жереха, коней да налимов — в его меню. Зимой наш герой кормится, правда, в основном востробрюшкой да малой корюшкой, а вот с весны излюбленный его харч — всевозможные водные беспозвоночные: личинки поденок да ручейников, в гораздо меньшей мере — веснянок и стрекоз. Иногда в его желудок попадают хирономиды, круглые черви, мелкие моллюски… По свидетельству амурских ихтиологов, в теплое время года рыба в питании этого якобы «ярого хищника» занимает всего-то 18 процентов кормов.

Прожорлив ли он? Напраслина! Немало пришлось мне в то плавание с Федей и потом — с другими — распотрошить ленков, и каждый третий был с пустым желудком, да и у других он оказывался полунаполненным. Правда, ночью на «мыша» эта рыба ловится хорошо, но, думается, не от жадности это, а оттого, что зверюшки очень не часто попадают в его нутро. Даже лягушкой редко когда выпадает ему полакомиться.

И все же ленок небезгрешен. Главный ущерб от него весною, когда мигрирует он в горные реки, навстречу же ему толпами сплывают мальки кеты… Очень много их оказывается в леночьих желудках, а сколько бы их вернулось сюда же взрослой кетой!

Ленка подцепить на удочку просто: наживку хватает смело, заглатывает глубоко. Гораздо труднее его найти. Федя знал их «квартиры» — омуты у скал и на крутых поворотах, ямы возле старых заломов да около устьев ключей и ручьев, глубокие закоряженные заливы. Здесь они отстаивались, всплывая кормиться ночами на соседние проточные мелководья. Мой спутник чутьем угадывал, где присесть с удочкой, и я не помню случая, чтоб мы возвращались на табор без связки отличных ленков.

Но еще заметил я, что блеснил этих рыб Федя по чистой воде на перепадах глубин, где быстрые шумные потоки соседствуют со спокойной тихой глубиной или зеркало плеса выходит к рябому плеску переката.

…В сентябре, как только начнет осень затейливо раскрашивать лесную зелень, вместе с опавшей листвой поплывут по течению рядом с тайменями да хариусами и ленки. Они словно знают, что тяжелые льды и наледи скоро скуют малые реки до дна. И плывут ленки в основном до амурского глубоководья, редко когда останавливаясь на зимовку в ямах крупных притоков Амура.

Но при этом ленок не спешит: в удобных местах задержится и на неделю, и на другую. Жир нагуливает. Пока осенняя шуга не подстегнет. А вот обратный путь весной проделывает в быстром темпе: торопится в свои родные пенаты, жизнь в которых начнется с нереста. В верховья горных рек ленки приходят, когда продукты размножения находятся у них в стадии дозревания. Самки несут в разбухшем чреве от 4 до 18, а то и 20 тысяч икринок.