Рыбы у себя дома - Страница 42
Нравится ей охотиться на речных разливах, обосновавшись у закраек травяных зарослей, над притопленной кочкой, под тенистой нависью раскидистых деревьев. Но она очень чувствительна к изменению уровня, и как только полые воды начнут снижаться — устремляется в протоки и реки. И потому-то в отшнуровавшихся озерах она нечасто оказывается.
Это великолепный охотник. Броски ее настолько стремительны, что редко какая добыча ускользнет. Но при всей своей ярости щука осторожна, даже пуглива, и при хорошем зрении и слухе, да еще при чувствительной боковой линии, улавливающей малейшие колебания и перепады давления, она всегда великолепно знает обстановку на своем участке и опасности избегает умело. Неосторожного рыбака тоже замечает…
Иногда выпадает удача разглядеть притаившуюся в засаде щуку и понаблюдать за нею. Так долго стоит она в полнейшей неподвижности, что создается впечатление: крепко спит. Но приглядишься внимательнее — и увидишь, что большие глаза ее медленно шевелятся — вверх, вниз, вбок… Вот она едва задвигала нижними ладошками-плавниками и стала медленно поворачиваться. Даже назад чуть-чуть сдала! Перехватив ее взгляд, замечаешь беспечную рыбку или стайку их. Щука не ждет, пока они приблизятся к ней, она предельно осторожно, очень медленной тенью сама скользит к ним… Рывок же ее настолько молниеносен, что нет возможности проследить его, а только отмечаешь, что цели своей охотник достиг. И снова хищница в засаде, и опять в полной неподвижности, и все так же жадно шарит зоркими глазами вокруг.
Щука — один из основных объектов промысла и любительской рыбалки. В 1937 году в Амуре колхозами и госрыбтрестами ее было добыто почти 25 тысяч центнеров — около 3 миллионов щук. В 40-х годах ловили до 15–16 тысяч центнеров с наших берегов и примерно половину этого — с китайских. Средний размер в уловах составлял 45–55 сантиметров, средний вес — примерно килограмм.
Основную массу щуки брали неводами в мае на нерестовых мелководьях да глухими забойками осенью, когда она скатывалась из озер и заливов в устья рек и глубокие протоки. Немало тогда ловили и любители — для собственных нужд и для продажи, что в то время дозволялось. Эти нерациональные способы промысла в 30—40-е маловодные годы резко подорвали запасы не только щуки, но и многих других ее соседей по Амуру. В 50-е годы более всего благоприятно и быстро отреагировала на высокие воды щука. Вот посмотрите: к началу 50-х годов общий промысловый улов этой рыбы снизился до 5760 центнеров, а через несколько лет он подскочил в 5–6 раз! И оставался высоким до очередного маловодного периода, начавшегося в 1965 году.
Ее мясо питательное и диетическое. Спортивный лов этой рыбы высокоэмоционален и требует немалого мастерства, выдержки, сообразительности. Щука всегда была и остается желанной добычей любого рыболова. Но тем не менее отношение к ней сложно и далеко не однозначно. А дело все в том же, что специфической особенностью ихтиофауны Амура является непомерно большой пресс хищных рыб, о чем мы уже говорили, но вынужденно повторяем. Взаимоотношения в системе хищник — жертва здесь полны драматизма, и рыбному хозяйству они отнюдь не благоприятствуют… Щука повсеместна, ее и теперь не так мало. Питается она весной, летом и осенью главным образом карасем, с которым половину года живет бок о бок. Не игнорирует и другие ценные виды карповых рыб и лишь зимою переходит на чебака, востробрюшку, чернобрюшку, пескарей, гольянов, коньков и другую непромысловую и сорную рыбу.
Особенно вредны большие щуки — те, что крупнее полуметра. Всякой мелочи вроде пескаря, чебачка и им подобных они предпочитают ту славную рыбицу, о которой мечтает рыбак-удильщик в томительном ожидании поклевки. А что греха таить, теперь тот удильщик, честно соблюдая правила рыболовства, далеко не всегда ловит и на ушицу.
Конечно, не может быть речи об объявлении щуки хищником, подлежащим уничтожению. Не должно быть возврата и к губительным способам промысла 30—50-х годов. И в нерестовую пору нужно ей благоприятствовать. Однако, думается мне, чем активнее ловить взрослую щуку дозволенными снастями и способами любителям и спортсменам, и особенно спиннингом да зимней махалкой, тем быстрее восстановятся стада карася, сазана, лещей, толстолобов, амуров и других симпатичных и желанных амурских рыб. Разумеется, нельзя оспаривать, что щука в определенной мере санитар водоемов, в первую очередь ловящий неполноценных и больных рыб. Но слишком много в Амуре таких «санитаров».
В годы моего военного детства спиннингов наши рыбаки не знали, а ловили щуку на живца, на буксируемую с легкой лодки или оморочки блесну-дорожку, жерлицами, вешалами, закидушками. А то забрасывали подальше ложку с отпиленной ручкой, оснащенную тройником, и подтягивали ее вручную…
Спиннинг — дело совсем другое, и теперь у нас спиннингистов множество, а чаще и больше всего они ловят щук, и немало среди них больших мастеров-умельцев, способных осилить пудовую хищницу, а за зорьку нахлестать до 30–40 ее собратьев помельче. Правда, теперь такие уловы запрещены.
И ведь как умело кидают блесну: взметнулась охотящаяся рыба метрах в двадцати — тридцати — и полетела туда блесна, и упала точно в еще не разгладившиеся кругляши води, а через мгновение щука уже «на якоре». Она сначала метнется прочь, рванув и выгнув спиннинг, потом, поняв, что влопалась, взлетит над водою свечкой, бешено мотая башкой в стремлении выбросить блесну с тройником из широко распахнутой пасти. И снова рванется в глубину или к корчам, и опять сделает свечку, и все так же яростно затрепещет в воздухе. А катушка то трещит пулеметом, то скрипит колесами тяжело нагруженной телеги, а рыбак и напряженно согнется, и попятится от воды, и трудно засеменит вдруг к ней…
Случается, добыча так велика для непредусмотрительно тонковатой лески, что переживания захлестнут рыбака: радость перемежается с опасениями обрыва. Глядя со стороны на него, очень осторожного, но еще более нетерпеливого, тревожно подумаешь: не случилось бы с ним чего.
Вываживание крупной сильной рыбы на тонкой леске — верх блаженства. А минуты извлечения севшей на крючок большой рыбы — самые волнующие и наиболее рискованные. Вроде бы выдохлась та, легла на бок и покорно волочится с широко раскрытой пастью, не шелохнув плавниками. К уже опущенному в воду сачку плывет… И вдруг совершенно неожиданный могучий рывок и… Хорошо, если жилка крепка, а если… Но все равно на всю жизнь отложится в памяти еще одно нетускнеющее, неизгладимое, прекрасное…
И зимой тоже непросто выволочь из-под льда крупную щучину. Но когда, одолев живую торпеду, вы бросите ее в лодку ли, на берег или на лед и она остервенело замечется, всем своим естеством противясь неволе и отчаянно борясь за жизнь, — трудно ею не залюбоваться… Вот только вечно злое выражение щучьей морды с неутолимо хищным блеском глаз и презрительно сомкнутыми губами не порождает положительных эмоций.
Зимним блеснением щуки на Амуре «заражен» чуть не каждый второй рыбак вообще, и в одном лишь Хабаровске их несколько десятков тысяч. Даже неподалеку от полумиллионного города ими усеян лед! Среди них и женщины. Профессора, писатели, артисты. Шоферы, слесари, грузчики…
Недавно по долгу службы ясным ноябрьским днем пролетал я на вертолете низко над Амуром до Комсомольска и поразился: фарватером еще идет шуга, а просторные забереди, свежо припорошенные снегом, уже усеяны множеством рыбаков-махальщиков. В одном месте человек сто темнеет, в другом, неподалеку, — еще больше, а там их — и не пересчитать… Эти устье большого залива оккупировали, те заполонили выход к Амуру широкой протоки, а вот за поворотом — за высоким лесистым мысом — от правого берега до левого рассыпались неуемные и нетерпеливые по совсем еще слабой, ненадежной ледяной перемычке…
Сто километров пролетел, двести, а рыбаков не становилось меньше. Глядя на них, я думал о своем. Вспоминал. Размышлял. Много рыбаков я знаю, которые из года в год планируют свой отпуск на ноябрь, специально на лунки, и ждут его не дождутся чуть ли не год, копя в себе нетерпеливый рыбацкий азарт.