Рыбы у себя дома - Страница 16
Сейчас такое зрелище ошеломило бы любого видавшего виды амурского рыбака, а тогда… Тот, кто меня окликнул, без всякого удивления или возбуждения спросил: «Живой, Серега? Не затопили лодку-то толстолобы? — И сквозь зевоту добавил: — Отец велел тебе пошукать коня, стога ставить надо…»
Так что же это за рыба — белый толстолоб? А непростая рыба. Главная ее особенность в том, что она питается не просто растительной пищей, а фитопланктоном. Он не ахти как калориен, но его почти повсеместно много. К тому же и нет другой рыбы, которая была бы так великолепно приспособлена к жизни на мельчайших водорослях: жаберный аппарат с тонкими, очень густыми тычинками, соединенными между собой поперечными перемычками, — это настоящая планктонная сетка, чудесное сито почище китового уса. Отцеженные из воды растеньица отжимаются и направляются к сильным глоточным зубам, где спрессовываются в зеленый брикет. А кишечник в 6–8 раз, иногда десятикратно длиннее тела. Потому-то и умудряется толстолоб на малопитательном харче к осени сильно зажиреть. Так основательно, что в своем Амуре спит на глубинах ям плотными сборищами с октября по апрель и к весне не так уж и тощает. С таких ям прежде рыбаки, запустив невод под лед, за один замет вытаскивали до 10–15 тысяч серебряных рыб длиною по 60–70 сантиметров и весом по 4–6 килограммов.
У толстолоба много достоинств: он строен и красив, плодовит, довольно быстро растет и достигает солидных размеров. Мясо его замечательно вкусное и сытное. Промысловые рыбаки толпыгой издавна интересовались и в былые годы на Амуре брали ее лишь немного меньше, чем сазана.
Средняя длина толстолоба на различных участках Амура чаще всего составляет 50–60 сантиметров, вес — 2,5–3,5 килограмма. Впрочем, не особенно удивляли и 80-сантиметровые почти полупудовые богатыри. Эта река хорошо знает и метровых — пудовых толстолобов.
Отмеченные в рассказе о белом амуре требования к условиям обитания свойственны и толстолобу, как и многим другим рыбам южного происхождения: чем теплее вода, больше кормов да продолжительнее безледье и высокие паводки, тем быстрее они растут. На озерных просторах Ханки 5—6-летние толстолобы почти в два раза тяжелее, чем в Амуре, а в более холодной воде его низовьев они не достигают размеров, характерных для южного прогиба реки неподалеку от сунгарийских теплых потоков.
Забегая вперед, оговоримся, что в последние 30 лет белого толстолоба широко расселили по естественным и искусственным водоемам нашей страны и многих европейских государств. Теперь он обычен в бассейне Аральского моря и Кубани, в Волге, Днепре и Дунае, выращивается в прудах Украины, Средней Азии. Даже слабо засоленная вода лиманов пришлась ему по вкусу! В прудоводстве он стал более важен, чем карп. В теплых водах он растет стремительно. На Кубе двухлетние весят уже до 2,7 килограмма в прудах и 5 — в водохранилищах. В Сырдарье он мужает не столь стремительно, но все же в два раза быстрее, чем в Амуре. В теплом водохранилище у города Калуги летом 1983 года поймали толстолоба длиною 133 сантиметра и весом 27,8 килограмма. Совсем недавно в обычном природном водоеме Чехословакии добыли почти такого же — 130 сантиметров, 22 килограмма.
Таких громадин в Амуре нет, и все по той же причине: очень уж суровы здесь условия обитания для рыб южного происхождения. Да, на северном пределе ареала теплолюбивой рыбе живется далеко не вольготно. Об этом можно судить по ее росту. М. Л. Крыхтин, исследовав несколько тысяч амурских толстолобов, установил средние темпы этого роста: в годовичках 7,5 сантиметра, в двухлетках — 25,6; трехлетки вырастают до 34,9 сантиметра и весят 710 граммов (всего-то). В следующем году они на дециметр длиннее и на килограмм тяжелее, еще через год переваливают полуметровую меру, приблизившись к трехкилограммовому весу, 6-летние, набрав 6 дециметров в длину, а веса — три триста, становятся причастными к семейным делам и отныне растут еще медленнее. В 10-летних — 66–68 сантиметров и 5–6 килограммов. Сазан, не столь требовательный к теплу, в этом возрасте посолиднее.
Плодовитость толстолоба высока: в среднем самка мечет около 400 тысяч икринок. Они пелагические, выпускаются в толщу вод на волю течения и развиваются в период сплава. Нерестилища там же, где и у амура, обычно располагаются над косами с песчаным или каменистым дном, чаще всего близ слияния рек и проток. Будучи рыбой теплолюбивой — севернее Амура ее нигде нет, — толстолоб мечет икру при прогреве воды до 20–24 градусов и непременно на подъеме уровня, особенно после обильных дождей, когда в мутной воде много всякой взвеси, в том числе и съедобной органической, и она непрозрачна: взрослые рыбы как бы заботятся о безопасности своего потомства.
Оплодотворенные прозрачные икринки подхватываются течением, и в текучих толщах вод в них совершаются чудеса: бурно растет эмбриончик, всего через 2–3 суток он вылупляется 6-миллиметровой, тоже прозрачной, крошкой, в недельном возрасте эта крошка уже в стадии личинки, имеет жабры, рот, умеет плавать и вскоре прибивается к берегу, в затишные, теплые, кормом более богатые воды, чтобы начать есть, есть и есть, расти, расти и расти… К осени серебристый головастый малек уже подобен взрослым. Только размером всего лишь с лезвие перочинного ножичка.
А взрослые, исполнив долг перед потомством, стаями уплывают в большие спокойные заливы, протоки и затопленные озера для нагула. Едят свой фитопланктон подолгу и помногу, а потому растут да сильно жиреют: к осени в крупных особях жира до 20–28 процентов общего веса. Он и на внутренностях, и в мясе. Так предусмотрено генетической программой: долгую амурскую зиму в состоянии полуоцепенения без солидных запасов жира не пережить.
В Китае толстолоба разводят давно: личинок отлавливают специальными сетями в крупных речках в нерестовую пору, затем их развозят для выращивания в специальные пруды и естественные изолированные водоемы. У нас же об этой рыбе, многочисленной в Амуре, вспомнили, когда стали зарастать сине-зелеными и другими микроскопическими водорослями в европейской части СССР обширные водохранилища ГЭС, пруды-охладители при атомных и тепловых электростанциях. Вода в них превращалась почти в кашицу, в которой погибала вся рыба, зато бешено плодились комары. Водоросли забивали водозаборники, блокировали нижние бьефы. Даже мощным теплоходам было трудно пробиваться по этой «кашице»… Сине-зеленые водоросли стали примерно таким же бедствием, как «водяная чума» элодея, непреднамеренно завезенная в прошлом веке в Европу из Канады.
И вот эти обреченные было водоемы, имеющие большое народнохозяйственное значение, спасли… белые толстолобы. Уничтожая фитопланктон, они быстро на нем росли… За сутки съедали столько, сколько сами весили!
Вот только по части размножения вышла закавыка: от природы толстолобам положено метать икру на течении, которого ни в водохранилищах, ни в прудах… Но разрешили и ее ихтиологи тем же методом и так же успешно, что и в случае с белым амуром.
И, как амура, толстолоба стали усиленно и очень эффективно разводить в прудах, расселять по рекам и озерам европейской части нашей страны, в среднеазиатских республиках… А все потому, что, во-первых, типично растительноядных рыб вообще мало, а во-вторых — амурчане оказались рыбами живучими, неприхотливыми, с поистине огромными потенциальными способностями роста и размножения.
Представьте: в 70-х годах в прудах нашей страны выращивали 32 миллиарда личинок толстолоба, а программой «Амур» запланировано увеличить этот показатель до 40 миллиардов. Уже в близком будущем можно будет получать миллион тонн амурской рыбы в год, и большая часть ее придется на белого толстолоба.
А вот «промысловые возможности» этого вида в Амуре невелики. В 30—40-х годах рыбаки брали здесь по 10–15 тысяч центнеров толстолоба, но к началу 50-х годов из-за перепромысла и затяжного маловодья уловы сократились в 10 раз. Потом начался многоводный период, в практику стремительно ворвались высокоуловистые капроновые сети и невода, моторные лодки и катера. Добыча толстолоба стала расти, но 6,5 тысячи центнеров (1962 год) она так и не превысила и пошла по нисходящей линии. В начале 80-х годов уловы измерялись всего лишь десятками центнеров.