Рыба - любовь - Страница 6

Изменить размер шрифта:

— Пошла она у нас поздно, — сообщила Жанна. — В полтора года. Но в полгода уже что-то лепетала. Помню, как-то повезла ее в сквер в колясочке, а детишки поменьше нее уже пытаются ходить. Ковыляют кое-как, падают, конечно, а Беатриса смеется и говорит: «Ба, дети!»

— Следующую. Рождество шестьдесят четвертого года, Беатриса с мишкой. Когда я ей подарила мишку, она испугалась, даже закричала. А потом с ним не расставалась. И назвала его, как меня, Астрид. А в шестьдесят седьмом потеряла его в автобусе. И потребовала, чтобы мы заявили в полицию о пропаже, так что пришлось пойти с ней в участок. Инспектор пообещал, что начнет расследование, и она сообщила его приметы.

На следующем слайде Беатриса на пляже в купальнике. Я вопросительно взглянул на бабушку, а она, улыбаясь, кивнула и нажала на кнопку.

— Пропускаем, — скомандовала Астрид.

Жанна, не убирая пальца с кнопки, опять нажала. Я едва успел заметить Беатрису на плечах у какого-то мужчины, и слайд сменился следующим.

— Ее первый матч, — протрубила Астрид. — Ей было семь лет.

Светловолосая девочка с длинными волосами стояла, поставив ногу на мяч и зажав под мышкой кубок.

— Она играет в футбол? — спросил я.

— В баскетбол, — уточнила Жанна с уважением. — Она и сейчас играет за клуб из дивизиона «А».

— Спортивное общество «Севинье», — расшифровала Астрид. — На прошлой неделе они просто разорвали Сошо. Восемьдесят восемь — восемьдесят семь!

— Разорвали? — переспросила Жанна, округлив глаза.

— В клочки! Да куда этим «Сошо» до наших!

— Вы давно знакомы с Беатрисой? — спросила Жанна.

— Не задавай идиотских вопросов! Он же только что принял баскетбольный мяч за футбольный. Давай показывай дальше, он должен ознакомиться. Расплывчато немного, но ничего. Это на дне рождения, ей — восемь лет, мы подарили ей электрический поезд. Она просто в шоке!

Входная дверь открылась, и я затаил дыхание. Шаги в прихожей. Я по-прежнему не отрываясь смотрел на девочку, прицепляющую к поезду вагончик.

— Ну, вот и она! — воскликнула Астрид. — А мы как раз о тебе говорили.

Беатриса замерла на пороге. Я медленно поднялся. Она была в черном пальто, с пакетами под мышкой. Посмотрела на меня, на экран, на проектор.

Прищурила глаза, резко повернулась и вышла. Я хотел ее догнать. Входная дверь снова хлопнула.

— Не обращайте внимания, — спокойно сказала Астрид. — Это в ее духе. Давайте смотреть дальше.

Я снова сел, в горле у меня пересохло.

— Девять лет, на берегу Марны.

И еще тридцать слайдов, пока Беатрисе не исполнилось двадцать и в гостиной не зажегся свет. Ее лицо, тело, сцены ее жизни вытеснили все мысли из моей головы. Жанна остановила меня, когда я уже выходил за ворота.

— Будьте с ней поласковее, — прошептала она. — Попытайтесь… Наберитесь терпения.

Она попрощалась со мной за руку и вернулась в дом. Я медленно брел от фонаря к фонарю, и в голове вспыхивал слайд за слайдом.

4

Три дня я следил за Беатрисой. Видно, красный «ситроен» сломался: она ездила на метро. Я караулил на станции Бланш; как только подъезжал поезд, прятался. Она возвращалась к обеду, а после обеда опять уходила и возвращалась вечером. В самое разное время, но всегда спешила, как будто опаздывала. Всякий раз, когда она появлялась, я испытывал странное волнение, словно все еще сомневался, что она существует. Она меня не видела.

А рядом с турникетом, под рекламой турфирмы, сидел мужчина в черном пиджаке. Прямо на полу он написал мелом:

«Я только из больницы.

Нет денег.

Болен.

Нигде жить.

Хочу есть.

Хочу пить».

И утром, как только приходил, бросал себе в блюдечко три франка, чтобы завлечь людей, которые шагали прямо по его надписи, стирая ее. Потом он приписал еще:

«Плевал я на вас».

Беатриса вышла из поезда и заспешила к лестнице. В плаще, волосы стянуты резинкой в хвост, очки на кончике носа. Я сразу забился в уголок. Она прошла мимо нищего и вдруг вернулась обратно. Ткнула пальцем в одну из строчек, спросила, что написано. Он прочитал свое послание, она жалобно улыбнулась:

— Надо писать «негде»…

— Что?

— «Негде жить». Смотрите.

Забрала у него мел, встала на колени, поправила.

— Вот так!

Поднялась, взглянула на него, дружелюбно объяснила:

— Так будет лучше…

Сделала два шага и снова остановилась, вернулась, открыла кошелек. Нахмурилась. Перебрала купюры, спросила у нищего, нет ли у него мелочи.

Тот только плечами пожал. Она положила пятьдесят франков, забрала из блюдечка три монеты, сказала, что это ей на проезд, и вышла из метро. Я — следом. Она перешла площадь Бланш под отчаянные гудки машин и стала подниматься по улице Лепик. Заходила то в один магазин, то в другой, до меня долетали обрывки разговоров.

— Да вы их просто разгромили! — ликовала булочница.

— Ну да! — радостно подтвердила Беатриса.

— Даже в газете написали.

Беатриса заплатила за багет, прошла метров двадцать и скрылась в аптеке, с каждым продавцом ей было о чем поговорить, и у мясника она заканчивала фразу, начатую в овощной лавке.

— Нынче люди экономят на хорошей еде, — отвечал ей мясник. — Едят одни бутерброды, да в «Макдоналдсе», а потом удивляются, почему болеют. И давай травить себя таблетками!

— Что же вы хотите? На продукты страховка не распространяется. Болеть выгоднее.

Мясник соглашался, немножко озадаченный. Говорила Беатриса так же, как ходила — торопливо, рассеянно, не задумываясь. Продавцу газет, который спросил трагически: «Видели, что творится в Израиле?» — спокойно ответила: «Их дело».

Он бросил на нее возмущенный взгляд. Она купила «Экип»[3] и ушла как ни в чем не бывало.

Был час дня, магазины начали закрываться. В лавочке на углу улицы Абесс Беатриса всерьез занялась сырами, а я смотрел на нее и пытался найти в интонациях речи, в выражении лица след, который могла бы оставить наша встреча. Не нашел. Покончив с покупками, она, помахивая сумкой, свернула на улицу Толозе. Было пасмурно, из домов доносился звон посуды. Странное дело: мне казалось, что я изучил Беатрис очень хорошо, ведь столько смотрел на нее, а вот ночью мне никак не удавалось помечтать о ней. Стройная фигура, развевающийся шарф, очки, похожие на крылья чайки, вид рассеянный, вот она, передо мной, но когда я пытаюсь ее вспомнить — полный провал. Я шел за ней, пытался выловить ее духи, как рыбку из реки, мне мешали крики торговцев и уличный поток запахов, и я только мрачнел.

Она перешла улицу Жюно, мурлыча хорошо знакомую мне песенку. Я вдруг подумал, что она меня заметила и затеяла игру. Она почти сразу же обернулась, и я застыл на месте. С балкона вспорхнули голуби. Женщина выглянула в окно и поздоровалась с нею. Беатриса полезла в сумку, уронила яйцо, оно разбилось, скорлупа поплыла по водосточному желобу. Она пошла дальше через скверик. Я проследил за уплывающей скорлупой. На улице Абревуар Беатриса толкнула калитку и исчезла в садике. Я побрел обратно.

Во второй половине дня я пригласил сестру с зятем в свою демоквартиру. Устроил им как бы показательный показ, они мне подыграли, квартиру как бы одобрили, и я даже записал их координаты. Они все время улыбались, им явно было не по себе, я все же на работе, а они как-никак мои клиенты. Софи несколько раз похвалила меня за чистоту на кухне, а Жан-Клод несколько раз похлопал по плечу и назвал везучим чертом. Наконец они ушли, а я углубился в «Экип».

В архивах газеты я купил подшивку за последние два года и стал изучать карьеру Беатрисы: «Атака Варт-Шулер», «Отличная игра Варт-Шулер», «Результативная передача Варт-Шулер». Теперь я знал обо всех ее неудачах и проблемах ее спортивного клуба (она играла за «Севинье»), вырезал статьи об их победах и с лупой отыскивал ее на всех командных снимках.

Спортзал клуба «Севинье» я обнаружил возле площади Республики, в здании, похожем на мечеть. Когда я пришел туда посмотреть на тренировку, на скамейках амфитеатра сидело человек тридцать, и Беатриса меня не заметила. Я сидел и смотрел, как она играет. Насколько в жизни она чувствовала себя скованно, настолько на площадке была как рыба в воде: атаковала, делала обманные движения, шла в проходы к корзинке. Когда ей удавалось забросить мяч, она отпрыгивала назад и закрывала лицо руками. Мне очень нравилось, как туго обтягивают шорты ее попку. Не люблю плоских попок, уж такой у меня вкус. Беатриса вела игру, она не бегала, она летала, всегда оказывалась там, где нужно, но при этом продолжала витать в облаках, зато другие девчонки от души хохотали, ругались, орали: «ура!». В перерывах Беатриса садилась на скамейку, в сторонке, неподалеку от меня. Я успел изучить ее жесты, ее реакции, и не ошибался. Станет жарко, оттянет руками майку; ожидая мяча, будет поглаживать рукой бедро, исподлобья следить за противницей, потуже затянет волосы.

Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com