РЯВанш! (СИ, с иллюстрациями) - Страница 54
‑ Аппараты, товсь! Залпом, пли!
На эсминце настала тишина, даже артиллерийские расчеты отошли от своих орудий. Все всматриваясь в гигантский корабль впереди, не веря, что даже девять выпущенных торпед способны причинить ему какой‑то ущерб. Потом все дружно грянули "ура!", и громче всех кричал товарищ Раскольников, забыв о том, что обрек на смерть несколько сотен японских рабочих и крестьян в матросских бушлатах. Прямо посередине силуэта "Хиэя" поднимались выше мачт бурые столбы от подводных взрывов.
С момента, когда наблюдатель на фок‑марсе "Хиэя" разглядел в туманной дымке южной части горизонта идущий навстречу большой русский корабль, контр‑адмирал Канео Намагучи понял, что его линейный крейсер обречен. Даже неповрежденный "Хиэй" не имел никаких шансов один на один против русского "Измаила", двенадцать 14‑дюймовых орудий которого скорее соответствовали мощному линкору, чем линейному крейсеру. На три эсминца, оставленных для сопровождения контр‑адмиралом Сато, надежды было мало. Оставалось только известить по радио остальную эскадру и принять последний бой с надежной нанести противнику серьезные повреждения. Сейчас, когда русских от владивостокской базы отделяет больше тысячи миль, даже одно удачное попадание может стать решающим. И тогда "Хиэй" будет отомщен. Намагучи распорядился прибавить ход до 15 узлов. Значит, только что осушенный, было, отсек рулевых машин вновь окажется затопленным, но это уже не имело значения. Адмирал требовал лишь устранить бортовой крен, чтобы облегчить наводку орудий главного калибра. На жилых палубах продолжались непотушенные пожары, распространяющийся по коридорам дым подбирался к уцелевшим каютам, которые были забиты многочисленными ранеными. Сам Намагучи, несмотря на кровотечение из простреленного плеча, отказался покинуть боевую рубку.
Огневой бой с русским дредноутом начался почти на предельной для "Хиэя" дистанции. Крен на правый борт сыграл тут, скорее, на пользу, увеличив дальнобойность поднятых на максимальный угол японских орудий. Огонь вели четырех‑ствольными залпами, попеременно из носовых и кормовых башен, чтобы наводчики на фок‑ и грот‑марсах успевали, пока дым относило от их оконечности, скорректировать стрельбу. Более высокое расположение корректировочных постов на мощных трехногих мачтах было, кажется, единственным преимуществом линейного крейсера типа "Конго" перед русским "Измаилом". Впрочем, на меткости огня последнего это заметно не сказывалось. Несмотря на отделявшие "Хиэй" от его противника 90‑85 кабельтовых одно попадание следовало за другим.
Большинство из них пришлось в середину корпуса. Один из первых фугасов разорвался у основания средней дымовой трубы, так что в ее кожухе теперь зияла пробоина площадью в 15 кв. метров. Труба удержалась только чудом. Часть осколков отразили бронированные колосники, но и оставшихся хватило на то, чтобы вывести из строя две кочегарки, наполнившиеся дымом и паром из перебитых магистралей. Другой снаряд, пробив броню пояса чуть ниже ватерлинии, взорвался рядом с отделением 2‑го левого торпедного аппарата. Вода затопила отсек хранения запасных торпед и стала распространяться, проходя через поврежденные переборки, в соседние помещения. Еще один снаряд, разорвавшись под водой у борта, привел к затоплениям сразу трех угольных бункеров. Вода поднялась до главной палубы и продолжала прибывать. К тяжелым последствиям могло привести попадание в кормовую часть. Снаряд, ударил у ватерлинии почти отвесно, подняв огромный столб воды. В бортовой и палубной броне образовалась большая пробоина. Раскаленные осколки и обломки брони влетели в погреб боеприпасов к 152‑мм орудиям, на полу вспыхнул рассыпанный порох, однако угрозу чудовищного взрыва сняла хлынувшая следом забортная вода. Она дошла до отсека кормовых динамомашин, вновь вышедших из строя.
Парадоксально, но попадания, вызвавшие затопления левобортных отсеков, несколько выровняли крен "Хиэя" на правый борт. Впрочем, положение линейного крейсера не стало от этого намного легче. Следующая серия попавших в него снарядов разорвалась на палубе и надстройках, и без того сильно поврежденных ранее огнем среднекалиберной артиллерии "Лазарева" и "Пронзительного". На этот раз разрушения оказались гораздо более тяжелые. Фугасные 356‑мм снаряды разносили на куски легкие конструкции, вызывали вокруг многочисленные возгорания, пробивали осколками даже верхнюю броневую палубу. На "Хиэе" не осталось живого места. Большая часть экипажа выбыла из строя. Уцелевшие отчаянно боролись с пожарами на палубе и с затоплениями в трюмных отсеках. Несколько попаданий пришлось в орудийные башни главного калибра. Обычно это сопровождалось частичным пробитием брони или мощным сотрясением. Расчеты несли потери, временно нарушалась работа механизмов. Тем не менее, даже под обстрелом 14‑дюймовыми фугасами ни одна башня не вышла надолго из строя. Однако, если бы "Измаил" применил бронебойные боеприпасы, вероятно одно из многих попаданий могло стать для "Хиэя" роковым. А так.. Избиваемый фугасными снарядами линейный крейсер вместо немедленного потопления ждала более‑менее продолжительная агония.
Но судьбою "Хиэю" всё же была уготована быстрая смерть. Боевая рубка дредноута была наполнена дымом от горящего наверху мостика. С отрезанного огнем фор‑марса успели передать о появлении справа по борту русского эсминца, который смело лавировало между фонтанами от падений крупнокалиберных снарядов. Правобортная противоминная батарея "Хиэя" была практически выведена из строя. Оставался еще шанс успеть развернуть на другой борт башни главного калибра, но контр‑адмирал Намагучи, почти уже потерявший от кровопотери сознание, приказал бить по русскому дредноуту полными залпами. Залп сразу из восьми 14‑дюймовых стволов допускался только в крайнем случае, так как приводил к повреждениям конструкций корабля. Но "Хиэю" нечего было терять. В оставшиеся у него секунды он должен был выпустить как можно больше снарядов. Огромный линейный крейсер вздрагивал после каждого залпа. Вылетали уцелевшие иллюминаторы, корежились леера, заскрипев, стала крениться на своих пробитых опорах грот‑мачта. Потом "Хиэй" потряс взрыв торпеды. Она ударила в середину корпуса. Еще одна поразила дредноут чуть ближе к носу. Вода хлынула в котельные отделения. Там спешно сбрасывали пар, чтобы избежать взрыва котлов. Наполненные паром, быстро затопляемые кочегарки стали западней для своих команд. Немногие из обваренных паром люди смогли выбраться оттуда на ощупь по уцелевшим трапам.
Потерявший ход "Хиэй" быстро погружался с креном на нос и правый борт. Вода уже захлестывала через борт, вливалась в открытые люки, смывая вниз тех, кто лез из трюма и нижних палуб. Несмотря на продолжающийся обстрел к гибнущему "Хиэю" подошел эсминец "Икадзути" и стал принимать людей. Потерявшего сознание контр‑адмирала Намагучи спустили из рубки на веревке. Вместе с ним на эсминец был перенесен портрет микадо из корабельной кают‑компании. Передняя башня дредноута была уже под водой, вторая возвышалась как остров. Люди лезли на разрушенные надстройки. На корме машинные команды удалось организованно вывести наверх через 3‑ю орудийную башню. С ее крыши они перебирались на подошедший вплотную эсминец. Обстрел полузатонувшего корабля с русского линкора прекратился. Когда "Икадзути" отошел, "Хиэй" имел крен на 15 градусов, его квартердек чуть выступал над водой. Там еще виднелось несколько десятков человек, но перегруженный эсминец уже не мог им ничем помочь. Потом от огромного корабля остались лишь мачты с развевающимися флагами. С марсов слышалось "банзай!" оставшихся там артиллерийских корректировщиков. Наконец и верхушки мачт ушли под бурлящую воду. Набирая ход, "Икадзути" взял курс от места гибели "Хиэя" на север, к своей эскадре. Наперерез устремились русские "новики". С головного из них дали выстрел, положив снаряд прямо по курсу. Прожектор сигналил требованиями спустить флаг. Неужели адмирал Намагучи попадет в плен, как сдавались после Цусимы русские адмиралы? Нет, лучше смерть! Но внезапно русские корабли стали уклоняться в сторону, потеряв интерес к перегруженному "Икадзути". Вдали, на северо‑востоке, из дымки вырисовывались величественные трехтрубные силуэты, в которых угадывались быстроходные дредноуты 2‑го японского флота, а рядом с ними шли эсминцы и легкие крейсера 1‑й минной флотилии.