РЯВанш! (СИ, с иллюстрациями) - Страница 49
Когда "Гневный" был уже рядом с "Екатериной", по ушам вдруг ударил страшный грохот. Над линкором вспухало и расползалось вширь облако грязного дыма, с неба градом сыпались обломки и куски конструкций. Внутренний взрыв превратил корабль‑великан в ободранный скелет с обнаженными ребрами шпангоутов. Теперь "Екатерина" накренилась уже так, что вода вливалась в амбразуры казематов среднего калибра. Эти 130‑мм орудия только что вели бой с уходящими сейчас в сторону японским эсминцем и, похоже, поразили его, ‑ из‑под дымовой трубы миноносца бил султан белого пара. У носовой пушки "Гневного" зашевелился расчет, готовясь добавить японцу, который, по всей видимости, приложил руку к случившейся с "Екатериной" катастрофе. Капитан Лебедев гаркнул с мостика: "Не стрелять!". Их ждала спасательная операция, десятки беспомощных человек могли погибнуть, возобновись сейчас бой. "Гневный" и "Беспокойный" подошли вплотную к кренившемуся всё сильнее и готовому вот‑вот перевернуться кораблю. У глубоко погрузившего в воду правого борта "Екатерины" скопилось большое количество людей, которые стали спешно перепрыгивать на палубы эсминцев. Однако другие искали спасения, взбираясь на поднимающийся всё выше левый борт.
Когда махина "Екатерина" пришла вдруг в движение, Лебедев дал приказ дать задний ход, чтобы не задело при опрокидывании огромного корабля. Видя, что эсминцы отходят, с линкора разразились громкими негодующие крики. Многие поплыли следом, умоляя подождать их... В следующий момент "Екатерина" стала ложиться на борт, так что дым из единственной оставшейся у нее передней трубы потек над водой. Затем огромный линкор с грохотом перевернулась вверх килем, погребая большинство плавающих рядом людей. Поднятая волна сильно качнула эсминцы. Через минуту он снова двинулся вперед. Впереди железным островом возвышалось колоссальное черное днище. На него выбралось несколько моряков. Обезумев, они отказывались на призывы с "Гневного" и "Беспокойного" покинуть свое последнее убежище. Эсминец обошел малым ходом вокруг перевернувшегося линкора, поднимая из покрытой нефтяной пленкой воды немногих державшихся на поверхности. Среди двух сотен принятых с палубы и десятка с небольших спасенных из воды оказался и капитан "Екатерины" Терентьев, сразу погнавший своих людей сушиться в кочегарку. Капитан Леонтьев снял фуражку и перекрестился над морской пучиной, где только что упокоились без малого тысяча русских душ...
Начальник 3‑й минной флотилии контр‑адмирал Сибакити Яманака был хорошо знаком с русскими. В войну 37‑38 годов Мэйдзи он служил старпомом на крейсере "Цусима", участвовал в жестоком бою с "Новиком" у Сахалина, потом был тяжело ранен в Цусимском сражении. Четыре года назад, уже адмиралом, Сибакити вернул русским два их броненосца и крейсер, трофеи прошлой войны. Тогда во Владивостоке его принимали как союзника, устраивали приемы с показом синематографа. Ныне русские снова враги. Яманака понимал ‑ битва с ними будет не легкой. Особенно для его флотилии, в которой не было ни одного крупного корабля.
Флагманским судном контр‑адмирала был "Минекадзе" ‑ лучший эсминец японского флота. Солидное водоизмещение, рекордная скорость в 39 узлов, мощное вооружение из четырех 120‑мм орудий и трех двухтрубных 533‑мм торпедных аппаратов. Считалось, что такие эсминцы (а фактически ‑ лидеры) способны нападать на соединение линейных сил в любое время суток. В Японии уже три года строилась большая серия эсминцев этого типа. Но, увы, к войне с Россией в строй успели ввести лишь два корабля ‑ головной "Минекадзе" и "Савакадзе". В основном же 3‑я флотилия состояла из новых, но успевших уже устареть 2‑классных, то есть уменьшенных, эсминцев типа "Каба".
Эсминцы этого типа в целом считались неплохими. В последнюю войну Франция даже заказала себе дюжину таких, что вызвало в Японии чувство законной гордости ‑ давно ли японцы сами покупали современные корабли у французов. Два дивизиона "каба" успели повоевать, когда в 1916‑м году их направили бороться с австро‑германскими подлодками в Средиземное море. Однако на фоне современных турбинных эсминцев "каба" с их паровыми машинами смотрелись, конечно, слабо. При невысокой для новых миноносцев 30‑узловой скорости "каба" были и слабо вооружены ‑ всего одно 120‑мм орудие, четыре 76‑мм пушки и два сдвоенных минных аппарата, из которых кормовой имел очень узкие углы стрельбы, так что дать залп всеми четырьмя 456‑мм торпедами для эсминца являлось почти подвигом. Понятно, что адмирал Ямай взял с собой 3‑ю флотилия не для битвы с куда более сильными "новиками". "Кабы" предназначались для истребления ночью уцелевших в дневном бою, но сильно поврежденных больших русских кораблей. Тем не менее, уже в ходе сражения, командующий Соединенным флотом разрешил 3‑й флотилии по возможности атаковать противника и при дневном свете. По радио была передана информация, что отделившийся от остальных русских сил отряд из трех линкоров сильно пострадал в бою с 1‑м флотом. Один вражеский дредноут затонул, два остальных получили серьезные повреждения. Добить подранков могли и слабые 2‑классные эсминцы.
Контр‑адмирал Кедров не ожидал, что ему удастся оторваться от гораздо более быстроходных японских кораблей. Но внезапно линкоры и линейные крейсера противника повернули на юг. Чтобы побыстрей разойтись с ними "Император Николай I" и "Император Александр III" взяли курс на северо‑восток, оставив уничтожившую "Императрицу Екатерину" за кормой. На двух черноморских дредноутах после боя царила атмосфера крайней подавленности. Почти у всех на "Екатерине" были хорошие знакомые, друзья. С обогнавшего отряд "Гневного" просигналили о спасении лишь 13 человек. И это из почти тысячи двухсот моряков, бывших на линкоре! Кедров нервно расхаживал по рубке своего флагмана. Почему он не настоял, не добился перевооружения "Николая" на более тяжелые артсистемы? Пусть отечественные 16‑дюймовые орудия тогда были еще не готовы. Но ведь можно были использовать, вытребовав как репарацию из Германии 15‑дюймовые пушки новейших немецких дредноутов. Двухорудийные башни с недостроенного "Саксена" идеально заменили бы "Николаю" родные башни с тремя 12‑дюймовыми орудиями. Вот тогда бы япошкам пришлось бы несладко! И почему он, Кедров, не протестовал до конца против решения главкома взять в дальний поход устаревшие линкоры? Он слишком доверял Колчаку, верил в его гений. И где теперь этот Колчак? Всё еще гоняется за японским старьем?
‑ Ваше Высокопревосходительство! ‑ раздался за спиной голос флаг‑офицера. ‑ Радиограмма от командующего эскадрой!
‑ Подготовьте на "Афон" доклад о гибели "Екатерины". И что я попытаюсь прорываться во Владивосток...
‑ Но командующий на "Севастополе". Колчак приказывает встать ему в колонну!
Вновь идущие в головном дозоре "Беспокойный" и "Гневный" заметили сигналы, которые им передавали с флагманского "Императора Николая": готовность к новому повороту, на этот раз ‑ на 16 румбов, полный кругом. Ушедшим далеко вперед эсминцев, чтобы вновь встать впереди отряда, надо было проделать неблизкий путь, нагоняя тихоходные линкоры, к тому же адмирал Кедров приказывал обходить его корабли с правого борта по широкой дуге, проводя попутно разведку в сгущающихся сумерках. Капитан Лебедев даже не удивился, когда мучившие его мрачные предчувствия воплотились, наконец, в не менее десяти силуэтах неизвестных эсминцев, просматриваемых на севере. Впрочем, почему неизвестных? По крайней мере, ближайшие четыре корабля безошибочно распознавались по трем тонким дымовым трубам как тип японские эсминцы типа "каба". Если только в Японское море не занесло каким‑то чудом "туарегов", то есть тех же "каба", но под французским флагом.