РЯВанш! (СИ, с иллюстрациями) - Страница 3

Однако при всем этом слова пресноводного адмирала о необходимости выйти в море и дать японцам решительное сражение отзывались в душе у Колчака. Напротив, строго логичные заявления Кедрова о невозможности принять бой и необходимости, отсиживаясь во Владивостоке, сберегать эскадру, понимались умом, но абсолютно не принимались сердцем... Вот тоже в прошлую войну, после неудачи Галлипольской операции союзников, говорили о невозможности штурма с моря Стамбула. А Колчак вот пошел и форсировал Босфор! К тому, ему ли не знать, что длительное пребывание дредноутной эскадры в неподготовленном, удаленном порту погубит флот и без помощи японцев. Нет уж, лучше сыграть вабанк!

Командующий встал, одернул мундир:

‑ Господа! России нужен лишь тот флот, что способен выйти в открытое море и дать успешное сражение противнику. Продолжение прежней, сугубо пассивной стратегии обороны считаю далее невозможным. Прошу немедленно заняться подготовкой к общему походу эскадры. Пора вернуть русскому флоту его боевую славу!

Первыми из Владивостока вышли по‑тихому одна за другой подводные лодки. В этом не было ничего необычного, в городе и на эскадре привыкли, что подлодки регулярно уходили патрулировать в море ‑ куда чаще, чем надводные корабли. Однако только очень немногие знали, что на этот раз субмарины не будут охотиться на каботажные и рыболовецкие суда у корейских или японских берегов, а терпеливо залягут на позициях у проливов, чтобы не пропустить появления крупных сил противника.

Следом за подлодками из Владивостока отправился в рейд крейсерский отряд Сибирской флотилии контр‑адмирала Георгия Старка, племянника того самого адмирала Оскара Старка, что протанцевал в 1904 году атаку японских миноносцев на Порт‑Артур. Племянник у старого адмирала был более боевым, командовал минной дивизией в последнем морском сражении на Балтике в 1917 году, когда германский дредноутный флот отбросили от Моозунда. У Старка было пять кораблей ‑ считавшийся уже устаревшим шестибашенный броненосный крейсер "Рюрик", флагман Балтийского флота в последнюю германскую войну и ветераны первой войны с Японией ‑ вовсе безбашенные "Россия", "Громобой", "Аскольд" и "Варяг". Их провожали в поход открыто и торжественно; матросы из команд шумно гуляли последние дни и ночи во владивостокских кабаках. Наконец овеянные боевой славой корабля прошли мимо бездвижной эскадры и скрылись за туманный горизонт.

Крейсерам Старка предстояло стать для японцев своего рода наживкой. У противника будет большой соблазн выслать против отряда устаревших крейсеров несколько новых кораблей. Скорей всего, это будут дредноуты, потому что от старых броненосных крейсеров наши могут и отбиться, а от броненосцев ‑ просто убегут. Разумеется, весь свой линейный флот за пятеркой русских крейсеров японцы не пошлют ‑ максимум два‑три дредноута, как англичанам хватило всего двух линейных крейсеров, чтобы покончить с эскадрой фон Шпее. А потом на перехват этого японского отряда выйдут русские линкоры. Если мы не в силах разгромить японский флот целиком, будем бить по частям.

Колчак опасался одного ‑ что японцы не отреагируют на его акцию. Но Старку, получившему приказ "громко пошуметь", это удалось на славу. У западного побережья Сахалина Старк встретил японский броненосец береговой обороны "Мисиму", бывший наш "Адмирал Сенявин", спустивший флаг после Цусимского боя. Японцы переделали корабль в ледокол, но оставили броневую цитадель и кормовую башню с двумя 10‑дюймовыми орудиями. "Мисима" шел поддерживать артогнем высадку десанта в Императорскую гавань. Десант ‑ пехотный батальон ‑ был размещен на транспорте "Сацума‑мару", который старый броненосец и конвоировал.

Заметив русские крейсера, "Мисима", прикрывая транспорт, стал отходить к Усиро, открыв с 50 кабельтовых огонь кормовыми орудиями. "Рюрик", идя в голове колонны, ответил из носовой башни, добившись попадания с третьего залпа. "Мисима" получил 10‑дюймовый снаряд в небронированную кормовую оконечность и потерял ход, его башня замолкла. Адмирал Старк отослал "Варяг" и "Аскольд" в догонку за уходящим транпортом, а сам с тремя броненосными крейсерами стал описывать циркуляции в 30 кабельтовых вокруг всё более кренящегося на корму японского броненосца. На "Мисиму" было передано предложение о сдачи, однако японцы ответили из 120‑мм и нескольких малокалиберных орудий, сумев пробить на "Рюрике" переднюю дымовую трубу. Старк приказал открыть огонь из 8‑дюймовых орудий. Вместе с "Рюриком" залпировали "Россия" и "Громобой", выпустив по "Мисиме" за 10 минут около восьмидесяти 203‑мм снарядов. Японский броненосец получил ужасные повреждения, его трубы упали, верхние надстройки были разворочены и охвачены пожаром. Потом на гибнущем корабле произошел сильнейший взрыв, и через мгновение ставший бесформенной руиной "Мисима" перевернулся и затонул.

"Варяг" и "Аскольд" тем временем настигли "Сацума‑мару". В ответ на винтовочный огонь с палубы транспорта, крейсера, приблизившись, выпустили торпеды. Пароход после двух взрывов переломился пополам и быстро затонул, унеся с собой бывших на нем японцев. Только немногие были взяты на спущенные с крейсеров шлюпки. С "Мисимы" не спасся никто. Среди русских оказалось лишь пятеро легкораненных и контуженных.

Радиограмма о потопление "Мисимы" попала на первые страницы газет всего мира, где горячо обсуждали первую русскую победу на море. Казалось невероятным, что после такой газетной шумихи японцы не ответят на вызов и не попытаются перехватить отряд Старка при возвращении из северной части Японского моря во Владивосток. Колчак дал Старку приказ по‑прежнему держаться у Сахалина, по возможности чаще показываясь в виду японцев. Русские крейсера перестреливались с вражескими батареями у Александровска и Дуэ, демонстративно выставляли мины на подходах к рыболовецким портам, высаживали десантные партии, которые вступали в бой с малочисленными отрядами береговой обороны японцев. Флотской контразведке было отдано распоряжение пустить через свою агентуру слух о якобы полученных крейсерами в бою повреждениях, которые не позволяют им развить максимальную скорость.

Подлодка "Кашалот", одна из русских субмарин, посланных в дальний дозор, лежала на грунте у острова Окиносима, что в восточной части Цусимского пролива. Экипаж после тяжелого перехода (четверо суток на 6 узлах ) получил приказ отдыхать и отсыпался. Командир "Кашалота" капитан 2‑го ранга Петр Сергеевич Бачманов для отдыха устроился не в своей каюте, а на центральном посту. Яркое дневное солнце, пробиваясь сверху сквозь 20‑футовую толщу воды, освещало отсек через иллюминаторы рубки густым желто‑зеленым цветом. Пользуясь этим естественным освещением, Петр Бачманов перелистывал взятые в поход книжки. Его внимание привлекло стихотворение из прихваченного в чьей‑то кают‑компании сборника в бумажном переплете. Начав со снисходительной улыбкой, Бачманов закончил чтение завороженным железной мощью стихов:

Спокойно трубку докурил до конца,

Спокойно улыбку стер с лица.

"Команда, во фронт! Офицеры, вперед!"

Сухими шагами командир идет.

И слова равняются в полный рост:

"С якоря в восемь. Курс ‑ ост.

У кого жена, брат ‑

Пишите, мы не придем назад.

Зато будет знатный кегельбан".

И старший в ответ: "Есть, капитан!"

Самый дерзкий и молодой

Смотрел на солнце над водой.

"Не все ли равно,‑ сказал он,‑ где?

Еще спокойней лежать в воде".