РЯВанш! (СИ, с иллюстрациями) - Страница 129

Правительственные войска были прижаты к вокзальной площади. Попытки Тимирева отбить назад хотя бы ближайшие береговые батареи кончились неудачей. Стрелковые цепи, наступавшие вверх по склонам Тигровой горы, попав под обстрел, отошли назад. Между тем охваченное паникой население Владивостока спешило как можно быстрее покинуть город. Горожане вместе с семьями уходили в сопки. В штаб крепости прибыла депутация городской думы, призвавшая Тимирева не допустить разрушения города. Ради спасения имущества и жизни мирных граждан адмирал был вынужден вступить в переговоры с восставшими ‑ мертвенно‑бледным растерянным генералом Бальтийским и оживленно‑хищными Луцким, Лазо и Сибирцевым. Единственное, что мог выторговать себе Тимирев ‑ свободный пропуск всех, кто того пожелает, на корабли и уход их из города. Солдаты разбежались, бросив оружие. Небольшая группа офицеров и матросов промаршировали между стоявших на тротуарах толп революционеров до Адмиральской пристани, где поднялись на борт эсминцев и катеров. Под дулами пушек с батарей полуострова Шкота и мыса Голдобина маленькая флотилия покинула Золотой Рог.

Тимирев был предупрежден, что при попытке пристать к Русскому острову его суда будут потоплены. Из отделяющего остров пролива Восточный Босфор корабли повернули на запад, в Амурский залив. Однако затем, вместо того чтобы идти в Посьет или в Славянскую гавань, Тимирев приказал следовать в бухту Рында на западном берегу Русского острова. К счастью для адмирала, у офицеров размещенных на острове 2‑го и 3‑го полков крепостной артиллерии оказалось достаточно времени, чтобы нейтрализовать революционных агитаторов. Артиллеристы оказалась верны присяге, поэтому у Тимирева оставались шансы удержать хотя бы южный, островной отдел Владивостокской крепости. Немедленно были приняты меры, чтобы предотвратить высадку на остров мятежников. Восставшие действительно уже готовили десант на Русский, заняв перед этим бухты Диомида и Улисса. В их руки попали.

Когда первые катера и лодки с дружинниками и восставшими солдатами стали переправляться на Русский через Босфор Восточный, офицеры на островных Поспеловской и Ларионовской батареях сумели выкатить в противодесантные капониры у берега несколько 3‑дюймовых полевых орудий. Несколько их выстрелов отразили первый приступ. Но потом заговорили Назимовская и Петропавловские береговые батареи из бухты Улисса, метавшая через пролив 9‑ и 11‑дюймовые бомбы. Солдаты на Поспеловской и Ларионовской батареях подняли белые, а затем и красные флаги, позволив, впрочем, своим офицерам бежать. Революционеры переправились на остров, но смогли занять лишь северную его часть до разрезавший Русский длинной бухты Новик, где попали под обстрел с форта Иоанна Грозного на господствующей над островом высоте. Батареи форта могли держать огнем всю площадь острова, а бетонные укрепления выдерживали попадание даже 16‑дюймового снаряда.

Полный бурных событий день клонился к закату. Во Владивостокском восстании наступило равновесие сил. Провозглашенная революционерами Дальневосточная республика простиралась от реки Седанки на севере до Русского острова на юге. Она охватывала целиком город Владивосток и его ближайшие окраины. Правительственные силы удерживались только в крепостных укреплениях на юге ‑ острове Русском и на востоке ‑ у побережья Уссурийского залива. Уже в сумерках Луцкий, Лазо и Сибирцев хотели, было, развивая успех, захватить крайне важные Басаргинскую и Назимовскую батареи в бухте Патрокл, прикрывающие проход из Уссурийского залива в Босфор Восточный. Однако в сумерках по наступающим цепями революционерам внезапно ударили в упор скрытые башенные орудия батареи с бухты Тихой. Две башни, снятые с взорвавшегося в Севастополе линкора "Императрица Мария", по три длинноствольных 12‑дюймовок в каждой, стреляли холостыми залпами ‑ одними пороховыми зарядами, без снарядов. Тем не менее, шквал огня, хлестнувший из орудийных стволов, и мощная ударная волна настолько деморализовали восставших, что они полностью потеряли боевой дух. Стрельбу одними зарядами использовала и вторая башенная батарея ‑ на острове Русском, не дав революционерам пройти по перешейку мимо бухты Новик.

Боевые действия затихли, лишь изредка обменивались снарядами батареи враждующих сторон. Тимирев понимал, что он может разрушить Владивосток огнем береговых орудий, но освободить город от мятежников сил его не хватит. Оставалось надеяться на помощь извне. Новости между тем были неутешительные. Генерал Турбин сообщал по радио, что, прежде чем идти на Владивосток, ему следует разобраться с собственными войсками. 3‑й и 4‑й Сибирские стрелковые полки в Шкотово замитинговали, были опасения, что они присоединятся к восстанию. Вызывал сомнения и 6‑й Сибирский полк в Раздольном. Возможно, придется перебрасывать надежные казачьи части с фронта, а это означало приостановку наступления на японцев. Еще более тревожные сообщения приходили о положении на Тихоокеанской эскадре.

Ночь с четверга на пятницу на бредущих по Японскому морю дредноутах "Николай I", "Александр III", "Севастополь", "Гангут" и "Афон" прошла в тревожном ожидании минных атак. Корабли в нынешнем своем состоянии едва ли смогли бы отразить нападение большого числа миноносцев, а собственных эсминцев для прикрытия, после ухода контр‑адмирала Порембского в рейд к Гензану, оставалось всего четыре. Ночь, однако, прошла спокойно, а днем медленно идущую колонну нагнал Порембский. Четыре эсминца‑"новика" дивизиона капитана Белли вновь шли рядом с дивизионом капитана Вилькицкого, а гидрокрейсер "Нестеров" под флагом контр‑адмирала Дудоров присоединился к авиаматке "Энгельс".

Но вот из трех легких крейсеров, ушедших с Порембским к Гензану, вернулось всего два ‑ "Корнилов" и "Грейг". Третий, "Истомин" упокоился на дне морском у корейских берегов вместе с авиатранспортом "Нестеров". Зато и японцы потеряли все свои эсминцы, если не потопленными, то поврежденными. Атак вражеских минных флотилий можно было уже не бояться. Соединение эскадры, новости о разгроме вражеских легких сил и, главное, близость родных берегов, заметно подняли упавший было дух команд. Все надеялись скоро встать на якорь во Владивостоке.

В ночь на субботу эскадра прошла 42‑ю широту и была уже практически на входе в залив Петра Великого. Внезапно пришла радиограмма от начальника порта контр‑адмирала Тимирева ‑ следовать в залив Америка. На "Корнилове" поднятый с койки контр‑адмирал Порембский с недоумением изучал приказ. Почему Владовосток не хочет принимать у себя победоносный флот, отсылая в какой‑то медвежий угол! Однако медлить было нельзя. Корабли в ночной темноте осторожно меняли курс с норда на вест‑норд‑вест. Большинство офицеров узнали новость только за завтраком, и сдерженно ворчали сквозь зубы. Матросы... Матросов никто не ставил в известность. Они продолжали думать, что идут во Владивосток, жадно вглядываясь в проглядывавшую сквозь плотный утренний туман полоску земли, показавшуюся на горизонте.

Амурский и Уссурийский залив регулярно чистили от мин дивизионы тральщиков, поэтому ночные действия на подходах к Владивостоку японских заградителей (с базой в Расине) не представляли серьезной угрозы для судоходства. Японцы сами лишились на русских минах заградителя "Кацурики", а "Асидзаки" "Куросаки" были потоплены патрульными русскими кораблями прежде, чем поставили мины. Еще менее успешно действовали вражеские подводные заградители, полученные Японией как контрибуция из Германии, но так и не освоенные японскими экипажами. Из трех лодок‑заградителей две, малого тоннажа, вообще не смогли дойти до российских вод, а единственная дошедшая субмарина океанского класса U‑125 сбилась с курса, пройдя мимо Владивостока и, в завершении, потеряв ход из‑за поломки двигателей, была уничтожена русскими миноносцами "Сердитым" и "Скорым". Тем не менее, до этого U‑125 всё же выставила свои 60 мин у русского побережья, правда, не там, где следовало. Не у Владивостока, а в ста милях восточней ‑ у залива Америка.