Рядом с Жюлем Верном - Страница 27
А там, у входа, море набегало на первые столбы гигантской арки. И эта черная рама, похожая на бордюр из черного дерева, резко оттеняла красоту задних планов. Еще дальше во всем великолепии представал горизонт неба и воды, среди которой вдали на расстоянии двух миль виднелась Айона с белеющими развалинами аббатства».
Наши путники, охваченные экстазом, не находили слов, чтобы выразить свое восхищение. Но тут раздался свисток боцмана, призывающий пассажиров к лодкам. Поневоле пришлось вернуться к действительности.
Памятное путешествие завершилось двухдневным пребыванием в Глазго, где Жюль Верн посетил ткацкую фабрику, оснащенную механическими станками, отцы и деды которых вместе с паровой машиной Уатта положили начало промышленной революции в Англии.
Над городом постоянно висела дымовая завеса, куда более плотная, чем над «старой коптильней» Эдинбургом. Пропитанный гарью и копотью воздух, казалось, вгрызался в легкие. От шума, грохота, деловой суеты трудно было укрыться даже в «Королевском отеле», окна которого выходили на центральную улицу.
Глазго обязан своим возвышением торговым связям с Америкой. Предприимчивые «лорды Тобаго»[36] основали здесь первые конторы по продаже виргинского табака, и они же построили лучшие кварталы города. Вскоре появились прядильные и ткацкие фабрики, работавшие исключительно на американском хлопке, а затем по берегам Клайда выросли металлургические заводы и судостроительные доки. Все это, вместе взятое, и составляло главную достопримечательность Глазго, города хотя и старинного, но, по сравнению с Эдинбургом, бедного историческими реликвиями.
Единственное яркое впечатление, отраженное в путевых заметках Жюля Верна, – прогулка на пароходе от порта Глазго до выхода в открытое море из залива Ферт-оф-Клайд.
Еще раз обратимся к роману «Зеленый луч» (гл. четвертая «Вниз по Клайду»).
«Туристу надо быть очень привередливым, чтобы остаться недовольным путешествием по Соединенному Королевству. Компании путей сообщения повсюду предоставляют в его распоряжение великолепные транспортные средства. Нет такого тощего потока, маленького озерка, незначительного заливчика, по которым бы не скользили изящные пароходы. Не удивительно, что Клайд в этом смысле отличался большим благоустройством».
Комфортабельный пароход «Колумбия», с длинным корпусом, утонченным спереди и суженным в подводной части, еще издали выделялся кожухами колес, окрашенных в самые броские цвета, где золото соперничало с киноварью. Просторный спардек, уставленный скамьями и креслами с мягкими подушками, закрытый тентом с фестонами, окруженный балюстрадой, был превращен в настоящую террасу, где пассажиры могли наслаждаться и прелестными видами, и свежим воздухом.
Публики набралось немало. Тут были и целые семьи с обильным потомством – от младенцев до резвящихся школьников; и веселые, беззаботные барышни с флегматичными молодыми людьми; и неизбежные на любом пароходе духовные лица – в высоких шелковых шляпах, длинных сюртуках с прямыми воротниками и белых галстуках, покрывавших отвороты жилетов; и небольшая компания шотландских фермеров в праздничных национальных костюмах, с грустью вспоминавших, как легко было догадаться по выразительным жестам и обрывкам фраз, о добром старом времени, когда чистые горизонты Клайда не терялись за завесами заводского дыма, берега не оглашались тяжелой долбней паровых молотов, спокойные воды не мутились от работы нескольких тысяч паровых лошадиных сил…
Но вот мало-помалу весь этот гомон большой промышленности, угольный чад и туман начали пропадать. Вместо открытых и закрытых доков, дымящихся фабричных труб и гигантских железных конструкций, похожих на клетки для мастодонтов, появились кокетливые домики, укрытые деревьями коттеджи, разбросанные по зеленым холмам англосаксонского типа виллы. От одного города до другого тянулись непрерывные ряды коттеджей, развалины крепостей, феодальные замки.
Тут было много памятных мест, будивших воспоминания о шотландских воителях и людях нового времени, способствовавших процветанию Соединенного Королевства: вершина утеса, названная «Троном Уоллеса», по имени одного из героев борьбы за независимость, и обелиск, воздвигнутый в честь Гарри Белла, изобретателя первого в Англии судна с механическим двигателем; руины замка Кардросс, где умер непримиримо сражавшийся с англичанами шотландский король Роберт Брюс, и расположенный в устье одноименной реки город Гринок, где родился бессмертный Уатт…
Казалось, не будет выхода из этого круга берегов, мысов, холмов, окаймляющих Ферт-оф-Клайд. Но вот за очередным поворотом изрезанного узкими заливами берега вдруг выступил Клокский маяк, за которым расстилалось открытое море. Здесь пароход медленно развернулся, описав большую дугу, и двинулся в обратный путь – вверх по Клайду.
…Поезд Глазго – Эдинбург прибыл по расписанию минута в минуту. Жюль Верн с Иньяром успели только забежать в «Ламберт-отель» проститься с мистером Ламбертом и очаровательной мисс Амелией, затем поспешили в порт Лит и за час до отплытия поднялись на борт «Принца Уэльского», доставившего их в Сен-Назер.
Второе путешествие Жюля Верна – на этот раз в Скандинавию – состоялось в 1861 году. В середине июня брат Аристида Иньяра предоставил обоим друзьям бесплатный проезд на грузовом судне, заходящем во многие порты Дании и Норвегии. Иньяр, работавший в то время над оперой «Гамлет», решил посетить Эльсинор[37] и поэтому высадился в Копенгагене, а Жюль Верн сошел на берег в Христиании (ныне Осло) с намерением отправиться в глубь страны. Связанный необходимостью вернуться к определенному сроку – Онорина ждала ребенка, – он опоздал, правда, на одни сутки (Мишель родился 3 августа), но все же провел за границей почти полтора месяца.
Четверть века спустя появился роман о Норвегии – «Лотерейный билет» (1886). Действие происходит в округе Телемарк, точнее, в деревне Даль, у знаменитого водопада Рьюкан, находящегося на полпути между озерами Миос и Тинн.
Зрелище поистине грандиозное: вода низвергается с высоты 900 футов. Эта цифра превышает в шесть раз высоту Ниагарского водопада.
«Вид водопада и его окрестностей так красив, что решительно не поддается описанию!» (гл. 8). «Это, быть может, единственный уголок в мире по красотам природы. Автор жил там довольно долго; он проехал эту страну в одноколке. Он вынес оттуда прелестные, поэтические воспоминания, которые так живы еще, что он хотел. бы поделиться ими в этой повести» (гл. 2).
Любопытные факты мы узнали из статьи «Жюль Верн в Норвегии», напечатанной в «Бюллетене Жюль-верновского общества» (№ 28, 1973). Статью написал профессор Анри Пон. Просматривая как-то раз забытые путевые очерки французского литератора Жюля Леклерка, исходившего и изъездившего в семидесятых годах прошлого века всю Норвегию, он неожиданно напал на строки, проясняющие некоторые подробности скандинавского путешествия Жюля Верна.
Леклерк остановился на постоялом дворе деревни Даль, в пятнадцати километрах от водопада, и с удивлением обнаружил в книге постояльцев собственноручную роспись писателя вместе с шутливой припиской, в которой он выразил сожаление, что один из его соотечественников – не к чести Франции! – сделал в своей записи грубую грамматическую ошибку. Кстати, об этом курьезном случае Жюль Верн упоминает и в «Лотерейном билете» (гл. 2): «Были тут и французы; один из них, чье имя лучше не называть, оставил запись, говорящую о хорошем приеме, оказавшим ему в гостинице» (в оригинале неправильно написано окончание глагола, из-за чего нарушаются родовые согласования: fait вместо faite).
Описания Жюля Леклерка полностью соотносятся с «Лотерейным билетом». Это подтверждает достоверность маршрута и впечатлений писателя, закрепленных сначала в путевых заметках и затем – через 25 лет! – перенесенных на страницы романа. Подробности путешествия Жюль Верн воспроизвел очень точно, не допустив ни малейших погрешностей и отклонений от жизненной правды, если, конечно, не считать вымышленной истории героев романа – прелестной Гульды, ее жениха Оля Кампа, брата Жоэля и матери, госпожи Ханзен, попавшей в лапы ростовщика, который собирался описать за долги принадлежащую ей гостиницу в Дале. И тут ради романтической фабулы писатель позволил себе небольшое преувеличение. Изображенная в «Лотерейном билете» уютная чистенькая гостиница госпожи Ханзен не имеет ничего общего с захудалым постоялым двором, где в действительности останавливался Жюль Верн и после него – Леклерк.