Рябиновые зори - Страница 25
Изменить размер шрифта:
«Ты рванулась радостно навстречу…»
Ты рванулась радостно навстречу,
Но глаза, краснея, отвела,
Будто бы
случайно
в этот вечер
Ты на нашу улицу пришла.
Прогуляли мы до полвторого,
Ничего ты не сказала мне,
И расстались молча,
Только снова
Я с тобою встретился во сне.
Понял я:
Не жить без новой встречи,
Сплетена невидимая нить.
Ты прости,
но буду каждый вечер
Я к тебе
«случайно»
заходить.
ВТОРОЕ ЦВЕТЕНИЕ
Римме
Слышишь,
удивляется народ:
— Осень,
а черемуха цветет!
В триста лет такое —
только раз!
Это же, любимая, для нас!
Милая,
Вторичное цветенье,
Славная,
Вторичное цветенье!
Так берем такси без промедленья
И — быстрее в дачную черту,
Где среди желтеющих березок
Белая черемуха в цвету.
Милая,
Вторичное цветенье
И в душе,
И в сердце,
И в лесу.
Я тебя —
Долой же все сомненья! —
На виду у мира пронесу!
Друг от друга где-то в отдаленье
Отшумело первое цветенье,
Лепестки осыпав поутру
На студеном северном ветру.
Снова жарко!
Это бабье лето!
Вновь бродить мы будем до рассвета.
Небывалый нынче выпал год:
Осень,
а черемуха цветет!
«Раньше кочевали на верблюдах…»
Раньше кочевали на верблюдах,
На оленях или лошадях,
А теперь кочующие люди
Мчатся в современных поездах.
Или в самолетах реактивных,
А внизу,
Вулканами пыля,
В облаках,
И в радугах,
И в ливнях
Каруселит
Старая Земля.
Крутятся столицы и деревни,
Где-то там
и твой кружится дом.
Пункты,
где отметится кочевник,
Есть в командировочном моем.
Сколько дней таких уже в отчетах
Стиснуто в бухгалтерских томах.
Только в них ни слова о заботах,
О дождях,
туманах
и громах.
О тоске,
Что вдруг на полустанках
Проступает солью седины.
Дети мы кочевников,
на танках
Кочевавших по годам войны.
В наши гены вложена в избытке
Древняя дорожная тоска, —
От седого русича в кибитке
И от молодого ямщика,
И от тех, кто шел на печенегов
И под стрелы половцев скакал…
Сколько снега,
Сколько нынче снега
На сосновый
Выпало Урал.
Ты стоишь на каменном Урале,
Ждешь меня на зорьке, как всегда,
О таких, как ты, и тосковали
Предки наши всюду и всегда.
Мы живем,
пока нас не забудут,
Не состаримся,
пока нас ждут…
Равнодушно слушают верблюды
Поднебесный реактивный гуд.
«Облака, как обломки…»
Облака,
как обломки
От мраморных плит.
На Онежское озеро
Осень орлит.
Только в сердце моем
Все,
что прожито мной,
Не растает, как след
Корабля за кормой.
Закопченный буксир,
В волнах видный едва,
На канате зари
Тянет к нам острова…
НА МОСТУ
Чаек крикливых стая
Ссорится на лету:
Девочка кормит чаек
На старом пражском мосту.
Я и не знал,
что можно
Вот так тосковать,
любя.
Видно, она похожа
Чуточку на тебя.
Или холодный ветер
Напомнил мне про Урал?
По берегам Исети
Древние стены скал.
И на скалистых кручах
Улицы городка.
Все это
даже лучше
Видишь издалека.
Чаек крикливых стая
Ссорится на лету:
Девочка кормит чаек
На старом пражском мосту.
В ОКЕАНЕ
Точки,
Тире
И точки
Превратились в слова телеграмм.
В зимнем Свердловске дочка
Папу зовет по ночам.
Меж нами —
Мадрида зори,
Гвинейской весны ветра,
Весну мы,
со штормом споря,
Проплыли еще вчера.
И вот мы вплываем в лето,
В тропический влажный зной.
Все дольше я жду ответа
Со стороны родной.
Радист,
подожди,
не надо
В эфир посылать тоску.
Отстукай,
что скоро рядом
Мы будем на берегу.
И с лебединым рассветом,
Примчавшимся на Урал,
Пусть дочка меня и лето
Придет встречать на вокзал.
И городу жарко станет,
Грозой разродится зной, —
Часть Африки
в чемодане
Я привезу домой.