Рябиновые зори - Страница 10
Изменить размер шрифта:
ВТОРОЕ ДЫХАНИЕ
С говорливыми ручьями
Слышим сосен разговор.
Небо синее над нами
Натянули гребни гор.
Миг —
и лопнет где-то сбоку,
И в звенящий водопад
Нескончаемым потоком
Звезды сверху полетят,
А подъем — все круче, круче,
Сердце требует:
— Привал!
Зацепиться бы за тучи
И взлететь на перевал!
Но, дыхание второе,
Ты приходишь,
Ты пришло.
— Эй, стоящий под горою,
А тебе не повезло.
Ты не видишь там, в ущелье,
Как под нами облака,
Обволакивая ели,
Чешут белые бока.
Как из неба над горою
Пьем густую чистоту.
Так дыхание второе
Превратилось в высоту!
«В пески задвинутые горы…»
В пески задвинутые горы
И светофора ярый глаз.
И в темноте бормочет скорый:
«Баба-Дурмаз!»,
«Баба-Дурмаз!»
И лунный ялик над пустыней,
И над арыком птичий грай.
И терпко-терпко пахнет дыней.
Как дыня,
Желтый этот край.
И у путей,
как изваянье,
Старик в папахе до бровей.
И две звезды из мирозданья
Гнездо устраивают в ней.
И вновь вершины над песками —
Окаменевшие века.
Как рад я, горы, встрече
с вами,
Да жаль,
стоянка коротка!
«Если я валюсь от усталости…»
Если я валюсь от усталости
Иль от поиска неудачного,
Я хочу одного:
досталось бы
Мне местечко
в вагоне дачного.
Соберу вещички походные,
Натяну сапоги болотные
И быстрей —
на разъезд березовый
От зари не белый,
А розовый.
Где прямее проспектов —
просеки,
Где повсюду —
обрывки осени,
Где в последнем лиственном лепете
Взмыли с озера
Гуси-лебеди.
Я не вскину ружья,
не выстрелю,
Полчаса под березкой выстою.
И уйду лесными тропинками
Под последними паутинками.
В МУЗЕЕ
Я шел
как будто бы веками
Из глубины чужих времен
От Рафаэля
В древней раме
До ренуаровских матрон.
О черт!
Но разве так бывает?
Не Себастьян распят,
А я.
Меня гвоздями пробивает
Святая
Инквизиция.
Но, гвозди вырвав,
От погони
С холста я прыгаю рывком,
Ведь на картине рядом
кони
Давно таят в копытах гром.
Меня за дымную завесу
Помчат отсюда до Руси.
Но вслед
испанская Инесса
Кричит отчаянно:
— Спаси!
И чьи-то стоны,
Чьи-то вздохи
Срываться начали с картин…
Они еще слышней
в эпоху
Кибернетических машин.
СОЛНЦЕ И СНЕГ
Сугробы поднимались,
как стога.
Забыли снегопады про усталость.
И, за день озверевшая,
Пурга
На солнце предзакатное кидалась.
И летчики пургу ругали зло,
Поглядывая на небо в надежде.
И солнце
замять белую прожгло,
И засияло яростней,
чем прежде.
Капель затараторила окрест,
И снег мечтал в оврагах притаиться.
Но с каждым днем
Все меньше в мире мест,
Куда бы солнце не смогло пробиться.
«Вот телевизор…»
Вот телевизор.
Чудо века.
Щелчок,
Шипение —
И в дом
Ворвутся
Море,
Лес,
И реки,
И сильный дождь,
И мирный гром.
Затем — испуганные лица,
И у толпы безумный вид.
И отбивается убийца,
И Роберт Кеннеди хрипит.
И сразу улицы Суэца,
Грозят арабы небесам,
И никуда уже не деться
От бомб, летящих прямо к нам.
Но ты успел движеньем резким
Прервать на время их полет,
Включив родные перелески
И гул строительных работ.
Глотает землю экскаватор,
Плывут комбайны по полям…
Но снова бывшие солдаты
Не спят и курят по ночам.
«Мы людьми остаемся…»
Мы людьми остаемся,
Пока ненавидим и любим,
Мы людьми остаемся,
Пока есть забота в сердцах.
Мы людьми остаемся,
Пока помогаем мы людям
И печемся о старых своих
Матерях и отцах.
Мы людьми остаемся,
Пока сапогом не раздавим
Первый свежий подснежник,
Пробившийся в талом лесу.
И пока наше сердце
Под старость не спрячем за ставни.
Чтоб не слышать грозу
И с рассветом не видеть росу.