Русский закал - Страница 1

«Арго» на прибое подскакивала, словно дикий мустанг. Моя несчастная пассажирка ухватилась обеими руками за леер, голова ее безвольно повисла, и я испугался, как бы она не свалилась за борт.

– Это в последний раз… – простонала она своему мужу, который оставался спокойным и безразличным ко всему, что его окружало. – Никаких больше авантюр, так и знай… Все, нет больше моего терпения!

Как раз в эту минуту форштевень мягко въехал в прибрежный песок, «Арго» накренилась, и женщина судорожно обняла мачту. Мужчина отсчитал мне деньги, подмигнул, а я, будто сочувствуя его жене, развел руки в стороны.

– Подай же мне руку! – требовательно сказала она.

Я оказался проворнее ее мужа, который уже спрыгнул на берег и был занят тем, что искал в карманах рубашки спички. Мадам подала мне руку с таким видом, будто подавала деньги нищему. Я помог ей сойти, все еще сохраняя на лице выражение сострадания, хотя скорее готов был утопить ее, так как она своим видом и недовольными репликами могла распугать мне клиентуру.

Я оттащил якорь подальше от воды и, когда яхта приподнялась на очередной волне, вогнал его лапу глубоко в песок. Едва я присел и принялся подворачивать намокшие внизу джинсы, ко мне подлетела полная женщина в белой панаме с пухлой девочкой, которую держала за руку, и затараторила:

– Вы катаете? И можно всем? А вот нас с ребеночком не возьмете?

Я смотрел на нее и ее преждевременно раздутую девочку с состраданием и даже не пытался скрыть своих чувств. Этих точно укачает, подумал я.

– По три доллара с носа, мамаша.

– И с детей?

– И с детей тоже.

– Хорошо! Мы согласны! Лерочка, полезай наверх, дядя разрешил.

Пока я прикидывал, кого первого забросить на палубу – мамашу или Лерочку, меня тронули за плечо. Хорошо загоревший мужчина с длинными волосами, перетянутыми сзади резинкой, крутил на пальце веревку с привязанным к ней плоским камешком. Я понял, что начинается настоящая работа.

– Катаешь, капитан?

– Три доллара с носа, – повторил я и уже сделал шаг к спелому заду Лерочки, которая топталась у форштевня, пытаясь вскарабкаться на палубу, как длинноволосый снова тронул меня за плечо.

– Только без этой мамаши и ребенка, – негромко попросил он.

Я остановился. Мужчина продолжал крутить свой дурацкий камешек. На пальце правой руки поблескивал перстень. Этот человек был на полголовы выше меня; лень было поднимать голову, поэтому взгляд мой блуждал по его волосатой груди и карманам джинсов.

– На яхте дюжина уместится. – И снова повернулся к ребенку, который мешком упал в воду.

– Ты что, не понимаешь? – улыбнулся длинноволосый. – Со мной телки, шампанское… Не надо детей.

На этот раз я посмотрел на него с любопытством. Пожалуй, такой тип может неплохо заплатить.

– Сколько вас?

– Трое.

– До Алчака со всех тридцать баксов.

– Идет.

Мамаша, несмотря на свой внушительный вес, оказалась гораздо ловчее дочери. С первого прыжка она достала леерную стойку и повисла на ней, отчего «Арго» накренилась еще сильнее. Опасаясь, что она сейчас опрокинет яхту, я крепко схватил ее сзади за то место, где должна была быть талия, и потянул на себя. Женщина взвизгнула, а стоявшая рядом Лерочка вдруг громко захохотала да вдобавок ущипнула свою маму за ягодицу.

– Вы что! – крикнула мадам, замахнувшись на меня кулаком. – Маньяк! Принесите лестницу, а то стоите здесь как пень!

Кажется, весь пляж покатывался от хохота.

– Дело в том, что яхта не пойдет на прогулку в связи с тем, что в трюме открылась течь, – сказал я.

Не помню, что она там еще кричала. Длинноволосый помогал своим девушкам подняться на палубу, а я вытаскивал засевший глубоко в песок якорь. Одна из пассажирок была невысокого роста, с короткой стрижкой и восхитительным бюстом, и ее сильно выгоревшие светлые волосы хорошо оттеняли шоколадный загар на плечах. Вторая была намного более стройная, темноволосая, смуглая, мелкая завивка струилась вдоль спины, доставая почти до пояса. Она напоминала мне мексиканку, каких показывают в телесериалах, к тому же говорила с легким и приятным акцентом. И еще я обратил внимание на то, что она страшно боится медуз. Войдя в воду по колено, девушка с выражением ужаса на лице смотрела на покачивающиеся рядом с ней полупрозрачные зонтики.

Оказавшись на палубе, пассажирки приняли одежду, туфли, пакеты, после чего наверх полез длинноволосый. Я хотел помочь ему и взялся было за лямку рюкзака, который висел у него на плечах, но длинноволосый грубо отдернул мою руку.

– Я хотел помочь, – сказал я.

– Обойдусь.

Ему в самом деле не надо было помогать. Легко поднялся на палубу и пошел на корму, где уже сидели его подруги. Блондинка расположилась на задней скамейке, и мне пришлось попросить ее пересесть, пока я буду заводить мотор. Она перешла на крышу каюты, но я объяснил, что там ее может задеть гик. Блондинка почему-то стала нервничать, и длинноволосый, заглянув в каюту, кивнул ей на нары:

– Сиди здесь.

Брюнетка расположилась на баке, где никому не мешала, и, свесив с борта красивые ноги, смотрела на удаляющийся берег. Длинноволосый стоял у переборки и следил за моими действиями. Кажется, он не торопился откупоривать шампанское и развлекаться со своими девочками.

Я вывел «Арго» из бухты, заглушил мотор, и нас сразу же закачало на волнах. Я стал тянуть шкоты, раксы весело зазвенели, устремляясь вверх по мачте, парус наполнился ветром, и яхта медленно пошла вдоль берега. Пока я возился с румпелем, длинноволосый, низко пригнувшись, исчез в каюте. Над мачтой барражировали чайки, едва не задевая стеньгу своими гигантскими белыми крыльями, кливер вяло хлопал на слабом ветру. Нас плавно разворачивало носом на далекий Алчак, похожий на допотопное животное, пьющее воду из моря. Справа, в трех милях от нас, шел пассажирский лайнер, и едва заметный дымок из его труб быстро таял в теплом воздухе, дрожащем над водой.

– Можно выходить, – сказал я. – Желающие искупаться, не забудьте сначала обвязаться веревкой.

Из каюты не слышалось ни звука.

– Вам не плохо? – спросил я, приседая перед створками двери.

Блондинка полулежала на самых дальних нарах, подложив под спину подушку. Перед ней сидел длинноволосый, глядя на меня. Посреди стола лежал его рюкзак, поэтому я видел только голову. Взгляд длинноволосого был неприятным.

– Что-нибудь случилось? – спросил я.

– Случилось, – ответил он. – Придется поменять курс.

И вытянул в мою сторону руку.

На меня уставился черный зрачок револьверного ствола.

Минуту я разглядывал его руку с пистолетом, потом спросил:

– Простите, я не совсем вас понял. Вы что-нибудь хотите?

– Сейчас ты изменишь курс, – ответил длинноволосый.

– Ради бога! – я развел руки в сторону. – Разве это проблема? Но если вы намерены плыть в Турцию, то должен вас сразу предупредить: это невозможно, потому что на яхте нет достаточного количества воды и…

– Заткнись, – оборвал он меня, уловив иронию. – Выходи на палубу! Быстро!

Я вышел и сел на лавку рядом с румпелем. Отсюда я мог видеть их всех, не опасаясь, что кто-то окажется за спиной. Брюнетка все еще пребывала на баке, я видел ее ноги из-под нижней шкаторины паруса, и казалось, она совершенно не причастна к тому, что происходит на яхте. Блондинка, напротив, сильно волновалась, и это было хорошо заметно по ее глазам. Длинноволосый, помахивая пистолетом, вышел следом за мной, сел на крышу каюты, свесив ноги вниз. На его шее болтался бинокль. Не сводя ствола с моей груди, он приложил бинокль к глазам, посмотрел на белый лайнер.