Русские легенды и предания - Страница 22

В году 1200 по рождеству Христову случилось в селе Дивееве чудо превеликое и престрашное. Месяца сенозорника, сиречь июля, 26 дня собирал на закате солнца отрок Ясень, крещеный Варфоломеем, целебные травы на Кудрявой горе. И вдруг видит: шествует мимо дуба, сожженного молнией, женщина в белом одеянье, кое шито золотом, и в короне золотой. В одной руке держала она цветы диковинные, бледные, яко из воска, а в другой — косу с серебряным набалдашником. И так страшно стало отроку Ясеню, что на малое время обмер он и разумения лишился, а когда пришел в себя, кинулся со всех ног в родное Дивеево, поведал отцу-матери об увиденном.

— Ты, Ясень, мастер известный страшные сказки плести, — сказал отец.

И тут послышался с печи голос прадеда Родомысла, в святом крещении Антипа. Отмерил он уже сотню лет с гаком, три года лежал на печи обезноженный, но разумом был светел.

— Да не врет малец, слышите? Беда нагрянула. Нынче какой год? Високосный, вдобавок, говорят звездочтецы, веку-столетию конец. Вот и грядет к нам Морана злобная — всех выкосит в одночасье.

— Ох, ох, Сварог всемилостивый, за что наказуете?! — завыла мать.

— Ну-ка, снимите меня с печи! — скомандовал прадед и, когда посадили его на лавку, сказал: — Ты, внучек, коня буланого из конюшни выводи. Посадишь меня верхом, ноги к стременам привяжешь, дабы не упал, дашь мне лук боевой и колчан со стрелами. Ты, баба, беги по деревне, вели людям выскакивать из домов и на траву падать пластом, будто мертвецы, сраженные в одночасье молнией. А ты, Ясень, как завидишь опять Морану, начинай рыдать и укорять Перуна за убиение невинных людишек. Живо! Мешкать некогда!

Через некоторое время, завидев Морану в конце села, залился отрок Ясень горькими слезами, принялся громко стенать и грозить небесам кулаком:

— Всегрозный Перун! За что людей невинных смертию лютой наказал?

Посмотрела Морана в недоумении на поверженных людей, к отроку приблизилась, в глаза ему заглянула мертвыми своими очами — да и прошествовала к реке, а потом в осиннике за рекою сокрылась, верша свой путь неведомо куда.

По прошествии еще некоторого времени начали люди подниматься с травы, благодаря Сварога, Сварожичей и Христа-Спасителя, что не попустили безвременной смерти всего селения. А мужики пошли к Кудрявой горе.

И что же? У ее подножия, близ родника, узрели они чудо превеликое и престрашное. Покоились на траве два скелета: всадника и лошади. Ноги всадника были привязаны к стременам, в руках он держал боевой лук, но в колчане не было ни единой стрелы.

На другой день тут же, на горе Кудрявой, предали кости земле, крест деревянный водрузив. Только с той поры гора эта, близ села Дивеева, зовется Мертвой.

Морана (Морена) — богиня бесплодной, болезненной дряхлости, увядания жизни и неизбежного конца ее — смерти. Слово «мор» обозначает поголовную и внезапную смерть целых народов и государств, «морить» — убивать. В этих словах сохраняется память о жестокой, неумолимой богине, которой неугодны никакие жертвы, кроме увядших цветов, сгнивших плодов, опавших листьев.

Жили-были у мачехи две дочери: родная что ни сделает, за все по головке гладят, а падчерица как ни угождает, ничем не угодит. Наконец решила мачеха падчерицу со свету сжить и говорит мужу:

— Вези свою дочь в дремучий лес, на мороз-трескун, и чтобы я ее больше не видела.

А мужик бабы боялся пуще зверя лютого и увез дочь в лес. Посадил под елкой да и домой воротился. Сидит девица — в потертом кожушке, дырявых валеночках, куцем платочке, — дрожит и молитву творит. А Мороз по веткам попрыгивает, поскакивает, еще пуще стужи подпускает, на красную девушку поглядывает:

— Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?

У девицы зуб на зуб не попадает, однако она отвечает очестливо:

— Тепло, Морозушко, тепло.

Понравилось это Морозке, хлопнул он в ладоши — свалился с неба сундук злата-серебра да золота, да шуба белая, да платье, шитое жемчугами. Обрядилась девица и стала красота красотой.

А тем временем мачеха посылает мужа замерзшую падчерицу из лесу забрать и блины печет на поминки.

Вот заскрипели по двору полозья, распахнулась дверь — входит не то царевна, не то королевна. Да это же падчерица!

Рассказала она о щедром Морозе-трескуне, а жадная Мачеха и говорит:

— Ну, коли тебя Мороз так наградил, то мою дочь он с ног до головы златом осыплет. Вези, старик, ее нынче же в лес!

Ну, повез мужик мачехину дочь под ту же елку, посадило на скамеечку, а на девице пять шуб, не меньше, да валенки, да шапка, да рукавицы, — и уехал.

А Мороз по веткам попрыгивает, поскакивает, еще пуще стужи подпускает, на красную девушку поглядывает:

— Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?

— Да ты меня совсем заморозил, старый дурак! — кричит мачехина дочка.

Обиделся Морозко, хлопнул он в ладоши — и заморозил девку.

А хозяйка послала мужа за дочерью в лес, пироги печет и припевает:

— Дочку мою из лесу с богатым приданым везут!

Вот заскрипели по двору полозья. Мачеха кинулась к двери, увидала мертвую дочку. Заплакала, заголосила, да поздно.

Мороз — повелитель зимних холодов. В его образе воплотились древние представления о Карачуне — боге зимней стужи как омертвения всего мира. Карачун изображался, как и Мороз, в образе мрачного старика, окруженного душами замерзших, загубленных им людей. Родствен Морозу также Зюзя — славянский бог зимы.

Мороза представляли в образе низенького старичка с длинной седой бородою. Зимой бегает он по полям и улицам и стучит: от его стука начинаются трескучие морозы и сковываются реки льдами. Если ударит он об угол избы, непременно бревно треснет! Его дыхание производит сильную стужу. Иней и сосульки — его слезы, его замерзшие слова. Снежные облака — его волосы.

В знак почитания Мороза наши дети каждую зиму воздвигают его «идолов» — всем известных Снеговиков.

В незапамятные времена поссорились однажды боги небесные и схватились сражаться между собой. Битвы их сотрясли небо, да так, что многие звезды не удержались на хрустальном синем куполе и упали в море. С тех пор нарушились и смешались узоры созвездий…

Упавшие звезды с тех пор так и поселились на дне океана — их называют морскими звездами. Небесные сестры очень тосковали по ним, и вот как-то раз они не выдержали и вознесли молитвы Сварогу, чтобы дал им взглянуть на исчезнувших сестриц.

Сварог внял их мольбам, и по его повелению раз в год наступает на море и на небесах время необычайной тишины. Мореплаватели называют эту пору полным штилем, бранят погоду на чем свет стоит, потому что паруса бессильно обвисают и не шелохнутся. Но корабельщикам ничего не остается, кроме как ждать хотя бы легкого ветерка.

И вот когда в небе не останется ни единого облачка и море станет гладким и прозрачным как стекло, Сварог дает знак владыке океанов — и тот дозволяет морским звездам подняться к самой поверхности воды. От счастья, что вот-вот увидятся со своими небесными сестрами, морские звезды начинают светиться тысячью огоньков, и тогда богам, которые смотрят вниз с высоты, чудится, будто небо и море поменялись местами, потому что на волнах в точности повторяются причудливые узоры созвездий. А еще кажется, что морская пучина смотрит в небеса тысячью глаз…

Вместе со звездами всплывают на поверхность и прочие обитатели океанских глубин: рыбы и дельфины, осьминоги и русалки, морские коньки и самоцветные раковины. Они любуются встречей звезд.

Но длится это счастливое свидание недолго — всего только одну ночь. А потом опять начинают дуть ветры, играют волны, по небу бродят облака и тучи, а морские звезды тихо опускаются на дно и ждут, когда, по воле богов милосердных, снова смогут подняться, чтобы взглянуть в небеса.