Русские и белорусы — братья в горе и радости - Страница 28

Война России с Речью Посполитой не носила этнического характера, в противном случае документы не свидетельствовали бы о столь глубоком расколе в литовском обществе. ВКЛ разделилось на непримиримые лагеря сторонников Яна Казимира, Алексея Михайловича и Карла X.

Так мелкая шляхта во главе с Винцентом Ордой признала великим князем литовским московского царя. Другая группировка, возглавляемая крупными магнатами Янушем и Богуславом Радзивиллами, Гонсевским, подписала в Кейданах в 1655 г. договор о расторжении унии с Польшей и соединении ВКЛ со Швецией. Наконец, третья «партия» осталась верна королю Яну Казимиру. Белорусская шляхта к 1648 г. полонизировалась и жила «по понятиям» так же, как и польские паны. В 1648—1667 гг. шляхтичи вели войну всех против всех. Иные паны раз по десять переходили с одной стороны на другую. Хорошей иллюстрацией «белорусский руины» служит роман Генриха Сенкевича «Потоп», действия которого происходят именно в ВКЛ.

Но не следует забывать о самой крупной за все XVII столетие эпидемии чумы. Посчитать количество умерших от чумы в период войны крайне сложно — в ходе боевых действий такая статистика не велась. Поэтому для примерной оценки посмотрим, какие потери от чумы были в самой России, в условиях мирного времени. Писцовые и переписные книги отмечают колоссальные потери населения, вызванные этим бедствием. К примеру, в Чудовом, Вознесенском и Ивановском монастырях от эпидемии скончалось от 70% до 87% насельников! В самой Москве количество умерших на «боярских дворах» доходило до 95%. Так, у Б. Морозова умерло 343 человека, осталось 19, а у А.Н. Трубецкого умерло 270, осталось 8.

Что же тогда говорить о Великом княжестве Литовском, где чума прошла сквозь города и поветы волнами с востока на запад и с запада на восток, последствия от которой были ничем не лучше, чем в соседней Московии? Кроме того, эпидемию сопровождал ужасный голод. «Господь Бог допустил в воеводстве Минском, в различных местах и в моем доме огромное количество полевых мышей, так что хлеб, сначала на полях, а потом в копнах, амбарах и гумнах, ужасно портили. За сим попущением Божиим, тотчас наступил голод, который продолжался до уборки хлеба 1657 года, люди ели кошек, собак, всякую падаль, напоследок резали людей и тела их ели, не давали покоя в гробе человеческим трупам; это все я, ничтожный человек, видел собственными глазами», — писал в те годы шляхтич Ян Цедровский.

На дорогах стояли кордоны, не пропускавшие в города ВКЛ посторонних, чтобы хоть как-то попытаться воспрепятствовать распространению чумы. Но тщетно. Мор в равной степени косил и ратников, и жителей, не разбирая ни национальности, ни вероисповедания. В ВКЛ мор прекратился только в январе 1658 г. Ян Цедровский записал в своей записной книжке: «На силу уничтожилось поветрие, которое началось 1653 г. в октябре, в это время зверь достаточно поживился телами людей». (Подр. см.: Записная книга Яна Цедровского, собственноручно писанная, памятник исторический XVII века, найденный кзензом Иосифом Малышевиичем, магистром богословия, почетным корреспондентом Императорской Публичной библиотеки // Временник императорского Общества Истории и Древностей Российских. Кн. 23. 1855. С. 13—33)».

Правда, сейчас находятся минские «правдолюбцы», утверждающие, что чума была «биологическим оружием» царя Алексея. Ну, тогда можно и Украину обвинить в распространении чумы, ведь в черкасском городе Гадяче, например, в это время были сожжены две женщины, признавшиеся на пытках в том, что они ведьмы и напустили моровое поветрие.

Царь Алексей освободил от поляков Смоленск и Левобережье Днепра, но Правобережье и Белоруссия остались в составе Речи Посполитой. Дело Тишайшего царя завершила Екатерина Великая. Ну а польская и ополячившаяся тутэйшая шляхта по-прежнему вершили беспредел в Белоруссии.

В 1700 г. началась Великая Северная война, и опять паны в Белоруссии по десять и более раз бегали с одной стороны на другую, заливая кровью многострадальную Белоруссию — начался очередной Потоп.

23 ноября 2012 г. в Белорусском Государственном университете прошла международная конференция «Война 1812 года и Беларусь» (термин «Отечественная война 1812 года» отменен), на которой прозвучало, что «война 1812 года не являлась народной», на территории Беларуси не было партизан, русские войска применяли здесь «тактику выжженной земли», белорусы массами воевали за Наполеона, с радостью встречали французскую армию как освободительницу от русской оккупации и т.д. и т.п.

24 ноября, в день переправы французов через Березину, состоялись торжественные мероприятия с возложением венков памятному знаку наполеоновским солдатам. В мероприятиях приняли участие представители МИД Франции, Совета министров и местных властей Беларуси, общественных организаций и почетные гости, включая даже какого-то потомка Наполеона Бонапарта. А тремя неделями ранее, 2 ноября, посол Франции в Минске Мишель Ренери официально заявил, что солдаты Наполеона гибли в России «за мир и идею новой Европы, в которой сегодня мы живем».

Нет, я не шучу!

И это не отдельный эпизод. С 1991 г. раздаются речи профессоров и общественных деятелей о том, что-де Великая армия Наполеона несла идеи свободы, равенства и братства, а «белорусы оказались по разные стороны баррикад».

Подобные высказывания, естественно, заказные. Цель их — помешать дальнейшему сближению Республики Беларусь и РФ. Однако тут есть и историческая подоплека. Как уже говорилось, с конца XVI по середину XVII века князья, бояре и дворяне Малой Руси были полностью ополячены. Ко времени вхождения Белоруссии в состав Российской империи местные дворяне имели мало общего с крестьянством. Разная культура, разный язык, разная вера и т.д.

Для историка ситуация осложняется тем, что польские дворяне, как в этнической Польше, так и в Белоруссии считали народом… только самих себя. Само название Речь Посполитая переводится как «Республика», «власть народа». Трудно найти в истории государство, где народ имел бы большую полноту власти, нежели в Речи Посполитой. Но, повторяю, народом были только паны. И столь же трудно найти более бесправных крестьян, чем в Речи Посполитой. В XVIII веке ни в России, ни в Западной Европе дворянин не мог повесить или посадить на кол крестьянина. А в Польше это было в порядке вещей. Русские войска, вступив в Белоруссию и на Правобережье, первым делом спиливали виселицы в панских имениях.

Екатерина II, присоединив Белоруссию и Правобережную Украину, по отношению к польским помещикам (а иных там и не было) повела политику примирения и ассимиляции, надеясь на то, что паны воспримут русскую культуру, возникнут смешанные браки польской и русской аристократии, чему она лично способствовала. Ну а Павел I и Александр I вообще были полонофилами. В итоге власть панов над белорусскими и украинскими крестьянами была сохранена в неприкосновенности. В управленческих структурах низшего и среднего звена преобладали поляки. Начальное, среднее и высшее образование велось в основном на польском языке и польскими преподавателями. Несмотря на воссоединение Белоруссии с Россией, там были законсервированы порядки Речи Посполитой.

Так что белорусов по разные стороны линии огня в 1812 г. не было. Подавляющее число людей — жителей Белоруссии, считавших себя русскими или белорусами, восприняли французов как заклятых врагов. А вот польские дворяне, имевшие поместья в Белоруссии, в подавляющем большинстве были на стороне Наполеона.

Сейчас ряд белорусских историков искусственно записывают в белорусы польских дворян, живших в Белоруссии. Увы, они всегда считали себя природными поляками. Никто из польских дворян ни в 1812-м, ни в 1831-м, нив 1863 г. никогда и не думал о создании независимого Белорусского государства или хотя бы Белорусской автономии в составе Российской империи. Мечтою польских панов всегда было воссоздание Речи Посполитой в границах 1772 г., а еще лучше — в границах Великого княжества Литовского времен князя Витовта — «от можа до можа».