Русские эсэсовцы - Страница 2

Как мы уже отметили, указанные бои происходили не осенью, а весной 1943 года (в течение лета все части РОНА были эвакуированы и находились в Белоруссии, о чем пишут все без исключения адекватные авторы) [10]. Понятно, что Стеенберг просто допустил опечатку, ведь далее он говорит об «общем немецком наступлении». Как известно, ни о каком «немецком наступлении» осенью 1943 года не могло идти и речи, советское же наступление также не носило характера «внезапного танкового прорыва». Для человека, который хоть немного разбирается в военной истории, становится ясно, что Стеенберг имеет в виду именно весенние события, связанные с действительно внезапным рейдом танковой группы генерала Крюкова (так называемый «Севский рейд»). Именно тогда «каминцы» столкнулись с Красной армией.

Отечественные авторы, имевшие возможность ознакомится с работой Стеенберга, видимо, просто запутались и решили, что бывший немецкий разведчик ошибся не со временем года (весна или осень), а с характером боевых действий (наступление или отступление). На это косвенно указывает текст перевода (надо сказать, что переводчик А. Колин подошел к своей работе не слишком добросовестно) российского издания работы Стеенберга, который отредактировал кандидат исторических наук С.И. Дробязко. Уже процитированный нами выше отрывок в указанном издании выглядит так: «Осенью 4-й полк бригады получил приказ удерживать г. Севск до тех пор, пока не будет закончено общее отступление. Однако Советы окружили район за счет неожиданного прорыва танков и за двое суток кровопролитных боев вырезали всех бойцов РОНА до последнего человека. Пощады не получили даже раненые. Раненого командира полка, молодого майора, привязали к бронемашине и таскали по улицам города, пока он не умер» [11].

Надо сказать, что еще в самой первой отечественной научной публикации, посвященной Локтю и РОНА (1998) С.И. Дробязко, видя очевидные несостыковки изложенного Стеенбергом, при описании событий не стал дословно цитировать вышеприведенные «подробности». Он прямо указал на то, что к 26 августа 1943 года эвакуация РОНА и гражданских беженцев в Белоруссию уже совершилась. Правда, чуть ниже ученый пишет, что «28 августа Красная Армия взяла Севск, который вместе с немецкими войсками удерживали разрозненные группы каминцев» [12].

В появившейся годом позже брошюре мценского историка И.Г. Ермолова, также сделавшего огромный вклад в исследование вопроса (при этом исследователь, к сожалению, не выходит за рамки локотской проблематики и не рассматривает боевой путь РОНА — 29-й дивизии СС в Белоруссии и Польше), версия Стеенберга была озвучена вновь: «Попав в окружение в результате отсекающего танкового удара, полк был уничтожен полностью, ворвавшиеся 27 августа в Севск советские войска добивали и раненых, а командира полка привязали к танку и протащили насмерть» [13].

В своих последующих работах кандидат исторических наук И.Г. Ермолов очередной раз подробно останавливался на этом эпизоде, при этом обозначив имя погибшего командира 4-го полка — майора Рейтенбаха (Стеенберг, Солженицын и Дробязко персонально его не называют). Интересно, что историк вступает в полемику с кандидатом исторических наук К.А. Александровым, который сомневается (на наш взгляд, вполне справедливо) в аутентичности версии гибели Рейтенбаха [14].

Однако в конце концов И.Г. Ермолов все же пришел к выводу о том, что ни в конце августа, ни тем более осенью 1943 года, в боях за Севск «каминцы» не участвовали (ибо были эвакуированы в Белоруссию). В своей последней работе, посвященной Локтю, ученый уже не приводит ни точных дат, ни конкретного факта чудовищной казни Рейтенбаха, ограничиваясь следующей сентенцией: «В эти напряженные дни [судя по контексту — начало августа. — Примеч. авт.] 4-й полк под командованием майора Рейтенбаха был выставлен для обеспечения общего отхода и прикрытия Севского направления, но попал в окружение в результате отсекающего танкового удара и был уничтожен полностью» [15].

Таким образом, на примере научного поиска компетентных исследователей мы видим, что те или иные версии уточняются, а мифы — постепенно ревизуются.

Напротив, для политически мотивированных публицистов общим местом является бесконечная репродукция самых досужих выдумок. Характерный случай — появление книги скандально известного журналиста С.И. Веревкина. Удивление вызывает уже то, что «Самая запретная книга о второй мировой» самим автором и его немногочисленными апологетами чванливо позиционируется как «солидное аналитическое исследование» и «научная работа». Уровень веревкинской «аналитики» и «научности» прекрасно демонстрирует его трактовка севских событий. На ходу выдумывая массу красочных подробностей, автор живописует гибель Рейтенбаха, утверждая, что в конце августа 1943 года Севск обороняли исключительно «каминцы» («Так не было их там, в Севске, этих „иноземных захватчиков“, — одни русские», правда, за несколько страниц до этого говорится, что «Севск защищали в основном русские»…), а в конце главы — просто идет на прямой исторический подлог, цитируя благодарственную телеграмму генерал-полковника Шмидта в адрес Каминского («Благополучному исходу происходивших событий мы многим обязаны Вам и Вашей способной Народной Армии»). Как известно, эта телеграмма была направлена комбригу вовсе не после августовского штурма Севска, а после событий весны 1943 года (иначе о каком «благополучном исходе» вообще может идти речь?) [16]. Все это «великолепие бреда» приправлено весьма специфическим авторским стилем, вкупе с вызывающей самоуверенностью неофита.

В отличие от Веревкина и подобных ему публицистов, авторы не ставят перед собой задачу обосновать какую-либо сомнительную политическую идею. Во главу угла нами ставится тщательная работа с источниками, объективный научный поиск, результатом которого является постепенная ликвидация «белых пятен» в истории Отечества. Настоящее исследование, ставшее продуктом многолетней работы, также призвано значительно дополнить известные на сегодняшний день данные о русском коллаборационизме во Второй мировой войне.

Авторы искренне благодарят историков Константина Семенова, Ивана Грибкова и Александра Колпакиди за существенную помощь в работе над книгой и за предоставленные в наше распоряжение ценные источники, которые обогатили содержательную часть исследования. Кроме того, мы выражаем признательность Ольге Балашовой, Алексею Белкову, Марии Залесской, Михаилу Кожемякину, Ларисе Соколовой, Сергею Неподкосову, Игорю Недеву, Григорию Пернавскому, Юрию Подолинскому, Роману Пономаренко, Андрею Шестакову и всем нашим друзьям, которые неизменно оказывают нам поддержку словом и делом.

Задолго до появления на сцене истории национал-социализма, в Европе и, в частности, Германии, сложилось относительно устойчивое представление о славянских народах, как об этносах, слабо способных к разумному государственному устройству. Все политические успехи Руси и, позднее, России, в соответствии с этой чрезвычайно распространенной и живучей мифологемой, обуславливались наличием в руководящих слоях русского народа «германских» («скандинавских», «нордических» и т. п.) элементов. Собственно последним — в лице варягов — принадлежит и заслуга в образовании русской государственности.

Эта «норманистская» точка зрения, покоящаяся на хрестоматийной фразе из «Повести временных лет» о том, что «русская земля широка и богата, а порядка в ней нет», увы, пустила глубокие корни и в нашем Отечестве, и вплоть до XIX века была фактически господствующей [17].