Русская поэзия Китая: Антология - Страница 54
Изменить размер шрифта:
ВЕНЕДИКТ МАРТ
У ФУДЗЯДЯНА
Как мандарин, торжественно-спокойно,
Сжимая трубку в теплой рукавице,
Купец-китаец едет на ослице.
За ним с кнутом бежит погонщик стройный,
Держась за хвост ослицы утомленной,
Напев твердит сонливо-монотонный.
В его косе вплетен шнурочек белый —
Знак траура по близком человеке:
Покинул близкий кто-то мир навеки.
Крадутся тени сумерек несмело.
Осенний ветер в травах наклоненных
Творит сухой напев шуршаньем сонным.
Вот фанзы Фудзядяна видны взору.
Спешат седок, погонщик и ослица:
Седок — к жене, погонщик — накуриться,
Ослица — повалиться у забора…
Венедикт Март
ТРИ ДУШИ
Ку-юн-сун седой, горбатый
В фанзе закоптелой
Занят малым делом:
На тряпье кладет заплаты.
Вся семья с утра в работе —
Старику покойно.
В старости пристойно
Знойный день забыть в дремоте.
На циновках в нарах грязных
Ку-юн-сун забылся…
И от будней отдалился
К снам, как небо в зное, ясным.
…В зеленеющей долине,
В гуще гаоляна,
На земле прорыта рана —
Там начало от кончины.
ГАДАЛЬЩИК
Посв. К. И. Ваниной
У дверей харчевни
Стол гадальщика стоит.
Старец чужеземный
«Завтра» каждого таит.
Три монетки медных,
Тушь и кисть на тростнике.
Книги строгие отметок
Ожидают в уголке.
Изредка прохожий
Остановится гадать,
И старик находит,
Что судьба готова дать.
Мудро и спокойно
Отмечает всякий знак,
И медлительной рукою
Тайны сдвинута стена.
Длинными ногтями
Придавил морщинки лба
И сонливо тянет
Напряженные слова.
Тайны покупатель
Отсчитал на стол гроши,
И опять гадатель
Тайну «завтра» сторожит.
Три монетки медных,
Тушь и кисть на тростнике,
Книги строгие отметок
Ожидают в уголке.
МИЗИНЦЫ
Мизинцы выставив крючками,
Скрестись мизинцами, бредут
Неразлучимыми друзьями
Два желтоликие в саду.
В толпе нарядной европейцев
На фоне светлой пестроты
Фигуры синие — виднее
В одеждах чуждых и простых.
Бредут, раскачивая руки,
Фальцетом тощим выводя
Тягуче сдавленные звуки
Беспечной песенки бродяг.
Сегодня праздничным блужданьем
Досуг друзей соединен…
В сонливых буднях выжидали
Они сегодняшний денек.
Из Фудзядяна, Модягоу —
Один в харчевне половой,
Другой прислужник у портного —
Друзьям свидаться довелось!
И вот без слов и уговора
Их путь медлительный решен:
На сан-де-ге к жестяному забору —
В опьекурительный притон.
И только в судорогах ожога
Трещащий масляный фитиль
Мизинцы выпрямит… и оба
Прильнут на скомканный настил!
В игле проворной и вертлявой
Кусочек черный запестрит,
Горящий опиум-отрава
Взволнует пьяный аппетит.
ДУ-ХЭ
(Одинокий журавль-аист)
По эпитетам китайских поэтов и художников
Там, где отшельник-поэт
В уединеньи живет, —
Ты — изнебесный привет —
Свой остановишь полет.
Только не стаишься ты,
О, одинокий журавль!..
Не распугает мечты
Твой молчаливый привал.
Гость прилетелый-святой,
Ветра товарищ и друг,
Посланец ты неземной
Сферы эфира в мой круг!
Если ты крикнешь порой,
Небо услышит твой крик!
Разве сравнится с тобой
Кто из пернатой родни?!.
Особняком среди них
Ты несравнимый стоишь!..
Что с высоты запленил,
В глыбах молчанья стоишь.
Только отшельник-певец
С дружбой стремится к тебе,
И разделяет поэт
Твой одиночья удел.
Кормит и поит тебя…
В высь отпускает… и вот
Взоры с восторгом следят
Твой одичалый полет!
И восхищает мечту
Радость подъятия вмиг!
Точно поэтовый Дух
В образе ярком возник.
Тихая лютня… Журавль!
Вот обстановка: мое!
Вот что приемлет в горах
Уединенья жилье…