Русская поэзия Китая: Антология - Страница 14
Изменить размер шрифта:
ТРОПА СУДЬБЫ
Проводников в туманном мире нет:
Тропу Судьбы нащупывает посох —
Слепорожденные с обрывистых утесов
Другим слепым прокладывают след…
И караваном стелется поток
Живых людей — от грани и до грани.
И в беспрерывности догадок и исканий
Многовековый движется песок.
И ввысь растут громады новых гор,
И засыпаются следы тысячелетий,
И вновь рожденные, и старики, и дети,
На дюнах жизненных рисуют свой узор.
Другим, слепым, — прокладывают след.
Другим, немым, — слагают песнопенья…
Проводников в туманном мире нет —
Есть: предначертанность и предопределенье.
СЕВЕРНЫЕ МХИ
Одиноки, немы и дики
Между скал на глухом плоскогорье —
Разноцветные мглистые мхи
Растянулись, как пестрое море…
Под защитой лиловых громад.
Выступающих ввысь островами,
Ярко-красные ткани лежат,
Убраны голубыми цветами.
А над ними бегут облака,
А под ними гудят коридоры,
А меж ними клокочет река,
Размывая скалистые горы…
Одиноки, немы и дики,
Подчиняясь безропотно року,
Разноцветные мглистые мхи
Неизвестному молятся богу.
Молят бога прийти и спасти
И сжимают в экстазе молений
Темно-бурые раны груди
От копыт быстроногих оленей…
Одиноки, немы и дики
Между скал на глухом плоскогорье
Разноцветные мглистые мхи
Растянулись, как пестрое море.
ВСТРЕЧА
Иди в мою хижину! Хочешь?
Я в ней мои сказки пряду.
Ты нервно и звонко хохочешь:
«А что ж, может быть, и приду!»
И смех рассыпается звездным
убором по синей канве…
Как там величаво и просто —
в холодной ночной синеве.
И здесь я на свой подоконник
на блюдце поставил свечу…
Так в жизни я сердцу — пусть вспомнит!
в забытых потемках свечу…
Мы оба блуждали без смысла
по горным изгибам дорог;
я первый у горного мыса
построил высокий порог.
И жил за затворенной дверью,
и мир был со мною вдвоем.
Вокруг прирученные звери
бродили и ночью, как днем.
А где-то, где ясно и вольно
горят снеговые хребты,
ушедшая вдаль добровольно,
была одинокою ты…
Но думать о прошлом не стоит.
Свеча догорела… Темно…
Все самое в жизни простое —
не каждому в мире дано.
Вот вижу я — облако ночи
закрыло в окошке звезду…
Иди же ко мне, если хочешь!
И слышу я близко: «Иду».
СНОВА В ПУТЬ
Снова в путь! Починил торбаса —
и ступаю легко и сторожко.
Вдоль тропы пробегают глаза.
Вглубь тайги убегает дорожка…
Озираются черные пни
бесконечных обугленных гарей.
Воздух синий поет и звенит
о промчавшемся страшном пожаре…
Здесь — охота мое ремесло.
Я слежу за косматым гураном
и шепчу суеверно число,
что дано мне тунгусским шаманом…
От винтовки сжимаю ремень —
вдруг: рукам ее отдали плечи.
Предо мной белогрудый олень,
удивленный диковинной встречей.
Нет, тебя я убить не могу,
вдохновителя горных стремлений:
знаю я — кто приходит в тайгу,
тот в гостях у прекрасных оленей…
Вновь иду вдоль шумящей реки.
На песке отдыхаю ползучем.
Белым мхам посвящаю стихи
и читаю их — небу да кручам.
ПЕСНЯ ВЕСНЫ ВО ДВОРЕ
Из китайской поэзии
День вчерашний гас под ветром; ветер с вечером в родстве.
На колодезь пухом бледным падал персиковый цвет.
Круг луны качался в небе в чарах грез и небылиц,
и роса слетала в блеске на изгибы черепиц.
А из залы — звуки лютни, льстивый шепот тихих флейт,
заглушенный, юный, юный, — в полу мрак густых аллей…
Двери настежь — слышен топот, барабан и шорох ног,
слышен трепет, шелест шелка, пряность пахнущих цветов…
Сквозь бамбуковые ставни сад пустынней и темней.
На задумчивой поляне — блики света и теней.
В этих тенях, тканях словно, в чуткой призрачности сна
спит застенчивой и томной гибкой девушкой — весна.
СУНГАРИ
Над молочной рекою — шафранный закат,
Лижут воду огней языки,
У камней берегов, беспокоясь, лежат
Огневые на поле крути…
Раскатай, раскатай голубую лазурь,
Как лепешку в маньчжурской муке!
Загруженные стаи лениво ползут
По молочной и жирной реке…
Паруса — одеяла; бобы и мешки…
Запотелая голая грудь…
Ночью месяц-меняла на бликах реки
Золотую затеял игру…
А в молочной воде утонувший шафран
Начал рыхлые щупать тела.
И, сорвавшись с цепей, завизжал ураган,
Стала ночь над рекою бела.
И от тихих легенд, от мечтательных будд —
Явь забилась в слезах и песке…
Только серые ленты кругами ползут
По молочной и хищной реке.