Русская поэзия Китая: Антология - Страница 115
Изменить размер шрифта:
«Лысая Азия! Сколько кругом…»
Лысая Азия! Сколько кругом
Дикой извечной свободы!
Все зародилось на лоне твоем:
Злаки, стада и народы.
В круговращеньи судеб мировом,
Знаю, весенние воды
Снова наполнят степей водоем.
Чувствую я, из Европы беглец,
Отпрыск культуры постылой,
В гаме верблюдов, коней и овец
Потенциальные силы.
Слышу, как в творческом акте Отец
Пружит набухшие жилы.
Вижу, мужает скуластый творец.
Жатва — на западе, в Азии — жнец!
«Смотрю ли в небо голубое…»
Смотрю ли в небо голубое,
В ночи ль мечты свои таю,
Слежу ли время роковое —
Я чувствую любовь твою.
Она ведет меня в пустыни
Бездушных сумасшедших дней,
И тихо в сердце тает иней
Бездомной старости моей.
НА КОКСУ
Рассказывая про былое,
Как встарь, течет-кипит Коксу.
Заката око
Позолотило золотое
Твою осеннюю красу.
Превращены мои желанья
В прозрачный золотистый свет.
И издалека
Едва доносится дыханье
Умчавшихся в былое лет.
Их буйный хмель невозвратимый
Как будто воротить спеша,
Надеждой хрупкой
И страстью острою томима,
К тебе, голубка,
Любовно тянется душа.
«Чернеют вечера, сереют годы…»
Чернеют вечера, сереют годы,
В душе все ветер, ветер… не любовь,
А старческая желчь свободы —
Ненужной! — раздражает кровь.
Осталась лишь одна — последняя! — отрада:
За шахматною постигать доской,
Что преходящи ухищренья ада,
Неколебим порядок мировой!
СМЕРТЬ
Осеннее солнце, поля, паутинки,
Вдали — горизонт голубой,
И змейка бегущей в пространство тропинки
Безмолвно зовет за собой.
Как будто немного, и ты потеряешь
Все связи с былым до конца,
И близкого друга совсем не узнаешь,
Любимой не вспомнишь лица.
Останется только пустынное поле
С простором его голубым,
В котором сознанье без страха и боли
Тихонько растает, как дым.
«Взглянешь в окно на город ночной…»
Взглянешь в окно на город ночной,
Спросишь судьбу: зачем и куда?
Треплет, уносит ветер года —
Желтые листья по мостовой.
Чье-то лицо вонзится в тебя.
Это ж она! Но время не ждет.
Ветер уносит листья вперед.
Новую встреть и люби, не любя.
Только стихи в душе зазвучат,
Как в кабаке, утонешь в тоске.
Вот и седая прядь на виске.
Годы все так же вихрем летят.
Взглянешь в окно на город ночной,
Спросишь судьбу: зачем и куда?
Броситься, что ли, вниз головой
И позабыть себя навсегда?
АЗИЯ
Вариант
Колыбель и надгробье,
Пракультура, праглушь, —
Ты глядишь исподлобья
На сумбур наших душ.
Возрастила ты злаки,
Оседлала коней,
Пролила ты во мраки
Тихий свет алтарей.
Обрела ты в пустыне
Изначальный закон,
Написала на глине
Начертанье имен.
Наполняла ты тропы
Гулом конских копыт,
Потрясала Европы
Зарождавшийся быт.
И с невольным вопросом
До сих пор мы в твоем
Древнем взгляде раскосом
Новых замыслов ждем.
В МАНЬЧЖУРИИ
Судьбы запутанный итог,
Сводимый говором копыта.
Пыль сладковатую дорог,
Цвета и гам чужого быта,
Чужой пейзаж, чужой порог,
Восточной девушки ланиты
И речи кружево чужой
Люблю бродяжною душой.
И здесь, в Маньчжурии, слепят
Иероглифы, тряпки, знаки,
Лавчонок с чем-то чайный ряд,
Меж них голодные собаки,
Гортанный крик, замкнутый взгляд
И сквозь сползающие мраки
Зовущий к радостям ночей
Фонарь китайский у дверей.
Как Духа Мрака древний стяг,
Фонарь качается кровавый…
Он, как убийца, что в овраг
Немую жертву сталью ржавой,
Влечет усталых и бродяг
В притон забыться за отравой…
Тысячелетья напролет фонарь зовет…