Русская литература сегодня. Жизнь по понятиям - Страница 137

Связь искусности с искусством очевидна, но для чуткого вкуса столь же очевидна и разница между этими понятиями, их невзаимозаменяемость. Поэтому безупречно грамотные, вот именно что «техничные» или, как их иногда называют, «мастеровитые» тексты (прежде всего и в особенности, стихотворные) все чаще вместо восхищения вызывают у квалифицированного читателя настороженность, ибо «за технологиями удобно прятать отсутствие пассионарной энергии» (Лев Пирогов), а говоря по старинке – отсутствие таланта. И поэтому же «артисты в силе», овладевшие всеми секретами писательского ремесла, так часто впадают «как в ересь, в неслыханную простоту», а кредитом доверия у публики пользуются явления не профессионального, а, совсем наоборот, наивного искусства или написанные, как правило, никаким языком произведения новых дилетантов.

Впрочем, если вглядеться внимательнее, то окажется, что шанс пережить и преходящий успех, и своих создателей имеют отнюдь не все наивные и/или дилетантские сочинения, а лишь те из них, что демонстрируют незаурядную авторскую технику – хотя и не такую, что описана в учебниках по курсу «Основы теории литературы» или в брошюрах «Как стать писателем».

Так что, отставив в сторону иронию, можно сказать: умелое владение писательской техникой – пусть и недостаточное, но все-таки абсолютно необходимое условие для того, чтобы на свет божий могло явиться полноценное художественное произведение, а мы могли смело говорить и о таланте автора, и его неповторимом стиле.

См. НАИВНАЯ ЛИТЕРАТУРА, ПРИМИТИВИЗМ; НИКАКОЙ ЯЗЫК; НОВЫЙ ДИЛЕТАНТИЗМ; ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ И НЕПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА; ТАЛАНТ, ГЕНИЙ В ЛИТЕРАТУРЕ

История появления технотриллера на русской почве до боли напоминает архетипический сюжет о байстрюке или, если угодно, выблядке. Рос, мол, да рос в бедной и худородной семье пригожий да смышленый мальчуган, и только спустя срок выяснилось, что подлинным его отцом является не этот скучный и снулый папашка, а мимоезжий иностранец с шармом и прекрасной родословной.

Снулым лжепапашкой был, разумеется, советский производственный роман, сюжетно-смысловую конструкцию которого лучше всех описал Александр Твардовский в поэме «За далью – даль»: «Глядишь, роман – и все в порядке: / Показан метод новой кладки, / Отсталый зам, растущий пред / И в коммунизм идущий дед. / Она и он – передовые; / Мотор, запущенный впервые; / Парторг, буран, прорыв, аврал, / Министр в цехах и общий бал». А роль мимоезжего иностранца, опять же разумеется, сыграл Артур Хейли, «Аэропорт», «Отель» и «Колеса» которого читались в дореформенной России как бестселлер номер раз.

От производственного романа, список мастеров которого открыли Фёдор Гладков с «Цементом» (1925) и Мариэтта Шагинян с «Гидроцентралью» (1931), российский технотриллер унаследовал только отечественные декорации, да и они оказались не обязательными. Зато все остальное получено от А. Хейли и, как обнаружилось уже в период перестройки, от Тома Клэнси с романом «Охота за “Красным Октябрем”» и Майкла Крайтона с его романами «Штамм “Андромеда”» и «Парк Юрского периода» (благодаря успешным экранизациям все помянутые выше западные технотриллеры знакомы и тем, кто книг в принципе не читает).

Впрочем, ориентация как раз на такую аудиторию, а не на квалифицированное читательское меньшинство у писателей, работающих в этой жанровой форме, вполне сознательна. Ибо, всецело принадлежа досуговой словесности и занимая промежуточное положение между документалистикой (non fiction) и литературой вымысла, технотриллер позиционируется, – по словам Виктора Мясникова, – как «остросюжетное прозаическое произведение (роман, повесть), в основе которого лежит документально точный и подробный рассказ о технологии производства или оказания услуг, функционировании государственных, общественных, частнопредпринимательских структур и отраслей теневой экономики, о жизни социальных групп, содержащий значительную долю новой для большинства читателей информации». Причем, – добавляет В. Мясников, – информационная составляющая в технотриллере, безусловно, главенствует, а «персонажи, как правило, выполняют вспомогательную роль в раскрытии темы». Столь же служебна в технотриллерах и функция динамично развивающегося, напряженного сюжета, призванного подманить читателя и удержать его внимание, в связи с чем интрига отталкивается, в подавляющем большинстве случаев, либо от катастрофы, либо от преступления.

Сказанное подтверждается всем опытом отечественных писателей, осваивающих эту форму, – от Ильи Штемлера с его первопроходческими романами «Универмаг», «Таксопарк», «Поезд», появившимися еще в 1980-е годы, до авторов, пополняющих своими книгами такие издательские серии, как, например, «Сделано в России» («Вагриус») или «О России и для России» («АСТ»).

К слову заметить, роль издателей в развитии технотриллерной индустрии нельзя не признать ключевой. Отлично понимая, что именно произведения такого характера в наибольшей степени способны стать бестселлерами, и вооружившись стратегией импортозамещения, издатели зачастую выступают непосредственными заказчиками, благодаря чему на рынок выбрасываются книги с «говорящими», как и свойственно этой жанровой форме, названиями типа «Вокзал», «Банк», «Супермаркет», «Кафедра», «Подиум», «Казино», «Водка» и т. д. Технотриллеры пишут в стилистике и дамской прозы («Гувернантка», «Стюардесса», «Торговка»), и прозы политической («Истребители», «Игры патриотов»), и даже детской, что позволяет критикам рассуждать об особом подвиде пубертатного технотриллера. Героями отечественных технотриллеров становятся и олигархи (здесь, безусловно, выделяется роман «Большая пайка» одного из руководителей компании «ЛОГОВАЗ» Юлия Дубова, а также серия «экономических триллеров» Юлии Латыниной), и деятели шоу-бизнеса (пример – «Фирма», автором которой является известный рок-музыкант Алексей Рыбин), и обитатели придонного слоя российского общества («Нищие», «Каталы», «Угонщик»). Что же касается содержания, то оно может быть передано и средствами традиционного для России физиологического очерка, и в формате социально-психологической прозы («Недвижимость» Андрея Волоса, «Последняя газета» Николая Климонтовича), и при помощи фантастических или сатирических допущений. Всё, словом, возможно – лишь бы сведения о той или иной сфере жизни были изложены точно и с технологическими подробностями.

С учетом всего сказанного остается лишь удивляться тому, что количество российских технотриллеров пока не перешло в их качество, а имена отечественных поставщиков этой литературы известны публике гораздо меньше, чем имя, предположим, Джона Гришэма с его «Фирмой», «Делом о пеликанах» и «Камерой». Бестселлером, правда с оговорками, стала лишь «Большая пайка» Ю. Дубова – и то только после того, как ее экранизировал Павел Лунгин (фильм «Олигарх»), а Бориса Березовского, прототипа одного из главных героев романа, Генеральная прокуратура РФ объявила в международный розыск.

См. БЕСТСЕЛЛЕР; ДОСУГОВАЯ ЛИТЕРАТУРА; ИМПОРТОЗАМЕЩЕНИЕ В ЛИТЕРАТУРЕ; КРИМИНАЛЬНАЯ ПРОЗА; ТРИЛЛЕР

Вот термины, почти совсем вышедшие из употребления. И если в словарях советской эпохи каждое из них подвергалось подробному истолкованию, с массой примеров и ссылками на авторитетные мнения Виссариона Белинского и Фридриха Энгельса, то «Литературная энциклопедия терминов и понятий» под редакцией Александра Николюкина (М., 2003) отделывается буквально тремя с половиной строчками: мол, тип – это «образ, в индивидуальных чертах которого воплощены наиболее характерные признаки лиц определенной категории». Что же касается практической литературной критики, то она и вовсе избегает этих понятий – даже разбирая, скажем, повести Людмилы Петрушевской «Свой круг», Валентина Распутина «Дочь Ивана, мать Ивана» или роман Анатолия Курчаткина «Солнце сияло», где стремление типизировать героев, рисовать типические характеры в типических обстоятельствах входит в число безусловно приоритетных авторских намерений.