Русская кровь - Страница 4

Я шагнул к дверям. И тут же вцепился в железную спинку кровати.

Комната медленно завращалась вокруг. Как живая. Стены колыхались и опадали. Лёгкая рябь пробежала по потолку…

Нет!

Я закрыл глаза. Всё это только кажется…

– Дениска!– тревожный голос матери.

Я заткнул уши ладонями.

«Глюки… Вот как это называется».

Я тряхнул головой. Мысли путались, галдели наперебой, будто испуганные птицы… Хлопали крыльями и затмевали тусклый свет лампочки.

«Что-то было в еде?… Или в водке? Убью старого гада… Убью!!!»

Я на ощупь выцарапал «вальтер» из кобуры. Медленно заковылял к лестнице. Волны бежали по паркету, едва не сбивая меня с ног. Пахло морем и где-то вдалеке кружились чайки.

Прямо передо мной выгибалась спина гигантского членистоногого.

Собрав остатки логики, я догадался, что это лестница. И мёртвой хваткой вцепился в верткие, как змеи, перила.

– …Налима лучше брать в норе, – гулкий будто из подземелья донёсся голос Мустафы, – В июле, когда жара…

Островком реальности впереди возникла столовая. Теперь озарённая нестерпимо ярким светом. Будто вместо лампочки, с провода свисало солнце.

Мустафа и Тесленко сидели здесь. Как ни в чём ни бывало.

– Мочите… гада! – прохрипел я, вскидывая «вальтер».

Оба изумлённо на меня вытаращились. Только старик улыбнулся. Холодноватой понимающей улыбкой.

Я выстрелил.

Пуля ударила в груду грязной посуды.

А тот в кого я целил, вдруг оказался за спиной у Мустафы. Короткий высверк лезвия и татарин побелел, зажал ладонями хлюпающее кровью горло. Ещё один шаг – быстрый, как вспышка. И нож скользит по шее Тесленко. Распахивает красную плоть.

Я опять жму спуск. Я вижу, как пули пронзают воздух. Но старик идёт между ними. Исчезает, как привидение, и вырастает рядом. Я хочу выстрелить, но пистолет вываливается из обмякшей ладони.

Чёрные зрачки – словно два окна во тьму:

– Добро пожаловать в бывшую Россию, Денис!

Медленно вращается комната. Кажется, я лежу на полу. Или на берегу? Открываю глаза и щурюсь. Горячее, нестерпимо горячее сегодня солнце…

Надо мной кто-то склоняется. И говорит спокойно, почти ласково:

– Так всё запутано, Денис. Так запутано…

– Кто ты?

– Это неважно. Важно, кто ты?

– Я… тебя знаю?

Короткий смешок:

– Зови меня просто – Михалыч. Поможешь мне, хорошо? – тяжелая ладонь опускается на мой лоб.

– Что… со мной?

– У тех двоих реакция была нейтральная. А у тебя позитивная. Всё идет, как надо. Расслабься, сынок. Кстати, какое у тебя задание?

– Я… не знаю.

– Знаешь, Дениска. Знаешь. Вместе мы во всём разберёмся…

Холодом веет от его ладони. Холод стекает по лицу и вискам… Тьма застилает всё вокруг.

Я проваливаюсь куда-то вниз. И опять выныриваю. Оживаю.

С яркой вспышкой. С острой пронзительной болью.

– Да, – слышится надо мной, – Хороший блок… Даже очень. Зря, Денис. Ты не сопротивляйся. Иначе будет хуже…

Странно. В голове у меня прояснилось. Наверное от боли.

Я приоткрываю глаз и вижу рядом на полу тело Мустафы.

Застывшая скуластая физиономия невидяще смотрит в пустоту.

А я вдруг вспоминаю: там под красным свитером, на его левой руке – небольшой нож в удобном футляре. Всего метр между нами. Если б я сумел дотянуться…

Ладонь Михалыча опять опускается на мой лоб.

Отчаянно пытаюсь шевельнуть пальцами. И не могу. Словно дохлая муха в паутине.

– … Ты расслабишься и всё скажешь, – уверенный голос старика.

Тьма опять наползает.

Но сквозь тёмную пелену, я пытаюсь удержать взгляд на рукаве Мустафы.

И там под красной тканью, что-то вздрагивает. Я стискиваю зубы.

Гулко, как барабан бьётся сердце.

Есть!

Маленький, острый нож выползает из рукава покойника.

Давай!

Треугольное лезвие бойкой рыбкой мелькает в воздухе…

А я проваливаюсь в забытьё.

Вероятно, лишь долю секунды был без сознания.

Когда очнулся, понял, что могу двигать руками и ногами.

Дёрнулся и сел.

Старик – рядом. Только сейчас он был слегка занят. Медленно и аккуратно вытаскивал из своей груди нож Мустафы.

Я бросился к «вальтеру». И все равно Михалыч успел раньше. Лёгким касанием отшвырнул меня в угол комнаты.

Fuck!

Я скривился, щупая сломанные рёбра.

– Признаю, – кивнул старик, – Тебе удалось меня удивить.

Нож он вытащил. Левой рукой зажимал рану. И неприступным утёсом возвышался между мной и дверями.

Я закрыл глаза.

Вдруг почувствовал, что у меня не больше пяти секунд.

Яркой картинкой ожила в моём сознании комната. В столовой до фига разных предметов… Я ощутил их каждый по отдельности.

Никогда раньше этого не пробовал. Даже не догадывался.

Но сейчас…

Шепнул сам себе: «Давай!» И всё, что могло двигаться в этой проклятой комнате – сорвалось с места. Разъярённым роем ударило в фигуру Михалыча.

Я тоже метнулся – вместе с табуретами, вилками и тарелками. Проскочил мимо. И прыгнул к окну – наглухо заколоченному окну, с опущенными металлическими ставнями…

Ветки хлестали по лицу.

Горели ссадины на коже. Острой болью отзывались сломанные рёбра.

Но страх – ещё острее, чем боль. Он гнал меня вперёд – через лес, через тьму. Куда угодно! Лишь бы подальше! Дальше от этого проклятого места…

Хрустел валежник под ногами.

Равнодушно смотрела луна.

А я бежал, бежал без оглядки.

Кто я? Где я?

Ничего не осталось. Ничто не имело значения.

Только боль и страх.

Проснулся я от дикого холода. Открыл глаза.

Маленькое красное солнце уставилось на меня сквозь пелену на востоке. Тепла оно явно не обещало.

Я приподнялся и сел, обхватив плечи.

«Зуб на зуб не попадает» – удивительно верно подходит для теперешнего моего состояния. Если, кто когда-нибудь будет расписывать мне романтику ночёвки под открытым небом – прибью гада на месте!

Fuck!

И главное, как я здесь оказался?

Никаких воспоминаний. В голове – чугунная пустота.

Я зажмурился. Двигаться не хотелось. Хотелось забиться под тёплое одеяло.

Но одеяла не было. И даже спального мешка.

Только трава – влажная от росы.

Если сидеть дальше – вообще околеешь.

Я медленно обрёл вертикальное положение. В груди тупо саднило. Будто от давней раны.

О-ой… Что же со мной приключилось этой ночью?

Та-ак… руки-ноги – целы. Это хорошо… А морда покрыта засохшими царапинами. Больше, вроде, никаких увечий. Только слабый я – как осенняя муха. И шатает как, от тяжкого перепоя…

Хм-м… Штаны – мокрые. Но по моему это от росы.

Футболка – разодрана в нескольких местах.

Чёрные кожаные кроссовки вымазаны в грязи. Словно я десятки километров топал по бездорожью.

Я оглянулся. Место совершенно незнакомое. С одной стороны – опушка леса. С другой – заросшее бурьяном поле.

Никаких следов колёс. Значит, я, и правда, доковылял сюда пешком? То-то ноги болят…

Двигаться тяжело. Но корчиться от холода – ещё хуже. И я побежал вдоль опушки леса – по едва угадывавшейся тропинке.

Один раз едва не упал, запнувшись о высокую траву. Голова кружилась. И тёмные пятнышки плавали перед глазами.

Зато мысли начали выстраиваться в логичную цепь.

Всё не так уж плохо. Я ведь очнулся не в пустыне.

Надо согреться. Отыскать хоть какую-то дорогу. Она приведёт меня к жилью и людям. Вернусь домой и завяжу с выпивкой! Точно завяжу!

Хватит с меня приключений!

Я обогнул опушку леса и радостно заморгал. Что-то вроде просёлка наметилось впереди. Бежать стало легче. Я прибавил ходу. Ощутимо потеплело. Утреннее солнышко набирало силу.

Спустя минуту первые деревенские крыши возникли из-за посадки.

Я припустил рысью. Холода – уже не чувствовал.