Русская драматургия ХХ века: хрестоматия - Страница 110

Пауза.

Штольц. Что сказать Ольге? […]

Обломов. Ну скажи, что я умер. От удара.

Штольц уходит. Обломов запахивает халат, садится в кресло. Утро. Входит Захар.

Захар (всплеснув руками). Зачем это вы, Илья Ильич, всю ночь просидели в кресле?

Обломов хочет что-то сказать, открывает рот, но не может выговорить ни слова.

(Кричит.) Агафья Матвеевна! Ваня! Маша!

Вбегает Пшеницына, бросается к Обломову. Дети в испуге стоят на пороге.

Пшеницына. У него удар!

Сцена десятая

В кресле сидит Обломов. Движения его ограничены – последствия апоплексического удара. Входит доктор Аркадий Михайлович. Он очень изменился, теперь это уверенный в себе человек.

Обломов. Доктор! Вот уж не ждал! Спасибо, что вспомнили!

Аркадий. Да я к вам на минуточку! Дела, знаете ли… Закрутился совсем. Обширная практика, веду самый широкий прием… Волчком кручусь, дня не хватает! <…>

Обломов. Как поживает ваш Сивка? Проверенный в бою деревянный конь?

Аркадий. Редко мы с ним теперь видимся, все времени не хватает. Пылится в шкапу. (Помолчав.) Я, собственно говоря, вот по какой причине к вам заехал, Илья Ильич… Ведь я нашел название вашей болезни!

Обломов. Да ну? И как же ее звать? Эники-беники?

Аркадий. Да ведь я серьезно! Теперь я с полной ответственностью говорю вам, что готов назвать вашу болезнь по имени!

Обломов. Зачем? Не все ли равно, как она называется? Да я сам могу вам сто болезней выдумать. Вот, извольте, – жмырь и голядка! Можно и порошки к ним выдумать, только лечи, – деньги рекой! Всяк у себя жмырь найдет, и голядка у каждого второго. Можно клинику открыть!

Аркадий. Полно вам, я серьезно!

Обломов. Я не верю больше в слова, доктор. И в названия тоже. Вот один философ недавно сказал, что – Бог, мол, умер… И что с того? Ведь это одни слова, никто немчуренку не поверил! А я, в свою очередь, возьму да скажу – человек умер! И что с того? Вон их сколько на улице, никак не переведутся.

Аркадий. Ваша болезнь называется – TOTUS.

Обломов. Что это значит?

Аркадий. Это редкая болезнь, с нею уж никого почти не осталось. Наверное, вы один и есть. Все остальные – pele-mele, tutti-frutti, смесь, ни то ни се. Но это и позволяет им выжить. Я должен сказать вам прямо, ведь мы с вами старые друзья. Мужайтесь, Илья Ильич. Ваш диагноз несовместим с жизнью, и прогноз практически нулевой. Вы скоро умрете.

Пауза.

Обломов. Как, вы говорите, она называется? Эта болезнь? Totus? Заморочили вы меня своей латынью… Непонятно мне. Что есть – Totus?

Аркадий. Целый. Целый человек. Такой жить не может.

Обломов (после паузы). Понятно. Спасибо. Хорошо, что не врете. Так лучше. И эти глупости с врачебной тайной. Хорошо, что не соблюдаете. Тоже спасибо. (Пауза. Усмехнулся.) Значит, Pele-mele – жить будет? И Tutti-frutti – тоже? Пол-человека, четверть-человека, осьмушка и одна шестнадцатая – все живы. А бедный Totus – нет?

Аркадий. Нет.

Обломов. Я же говорил – человек умер… (Дрогнувшим голосом). Ну и ладно.

Пауза.

(Громко.) Не хотите ли чаю? (Кричит.) Захар! Чаю неси! У нас гости! Агафья Матвеевна! Пирогов несите! И водки! Ваня! Маша! Идите сюда! Где вы все?

Пшеницына, дети и Захар появляются на пороге.

Аркадий (пятясь к двери). Нет-нет. Спасибо. В следующий раз. Некогда. Всего хорошего. Еще увидимся. Все будет хорошо. Заеду как-нибудь. Не забывайте.

Быстро выходит из комнаты.

Сцена одиннадцатая

Штольц, Аркадий и Захар. Во время всей сцены Штольц и Аркадий сидят неподвижно, словно каменные.

Захар. Опять помянул его сегодня, царство ему небесное! Этакого барина отнял Господь! На радость людям жил, жить бы ему сто лет. Вот сегодня на могилке у него был. На Охтинском кладбище, между кустов лежит, в самом затишье. Как приду, сяду да и сижу; слезы так и текут… Этак-то иногда задумаюсь, притихнет все, и почудится, как будто кличет: «Захар! Захар!» Инда мурашки по спине побегут! Господи, храни его душеньку! Никто не видал, как умер, и стона предсмертного не слыхали. Без мучений. Удар, говорят. Ел мало, из кресла не вставал, все молчал, а то вдруг заплачет. Чувствовал смерть. Утром Агафья Матвеевна принесла ему кофе, глядь – а его уж и нет! Только руку успел прижать к сердцу. Видно, болело. Ваня – хороший мальчик, закончил курс наук, на службу теперь ходит. Маша пошла замуж за смотрителя казенного дома. Хороший муж, строгий. Место-то нынче трудно найти. Один барин попался такой неугодливый – Бог с ним! Раз только и увидал клопа, растопался, раскричался, словно я выдумал клопов! Когда без клопа хозяйство бывает? И отказал. Такой, право!.. Все не то теперь, не по-прежнему, хуже стало. В лакеи только грамотных берут. Сапоги сами снимают с себя. Все какие-то фермы, аренды, акции. Что за акции такие, я не разберу? Это все мошенники выдумывают! Нужны им деньги, так и пустят в продажу бумажки по пятисот рублей, а олухи накупят. Тут все и лопнет. Одни бумажки останутся, а денег нет. Где деньги? – спросишь. Нету – учредитель бежал, все с собой унес. Вот они, акции-то!

Аркадий поднял руки над головой, сделал ладони углом, – он «в домике».

2002

1. А.П. Чехов и русская драма XX века.

2. Развитие русской реалистической драмы Серебряного века.

3. Художественное своеобразие ранней драматургии М. Горького. Анализ одной из пьес по выбору.

4. И.Ф. Анненский-драматург. Анализ одной из пьес по выбору.

5. Периодизация драматургического творчества Л.Н. Андреева. Характеристика пьес одного из периодов.

6. Лирическая драматургия А.А. Блока.

7. М.А. Кузмин-драматург. Анализ одной из пьес по выбору.

8. Ф.К. Сологуб-драматург. Анализ одной из пьес по выбору.

9. Характеристика русской драматургии первых послереволюционных лет (1917-1920-е годы).

10. Тема гражданской войны в русской драматургии 1920-х годов (М.А. Булгаков, В.Н. Билль-Белоцерковский, К.А. Тренёв, Б.А. Лавренев).

11. Сатира и комедия в русской драматургии 1920-х годов (М.А. Булгаков, Н.Р. Эрдман, В.В. Маяковский).

12. Основные тенденции развития драматургии 1930-х годов.

13. Драматургия ОБЭРИУ.

14. Русская драматургия в годы Великой Отечественной войны (А. Корнейчук, К. Симонов, Л. Леонов).

15. Основные тенденции развития русской драматургии периода «оттепели» (В. Розов, А. Штейн, Л. Зорин, Э. Радзинский, М. Шатров).

16. «Производственная» драма 1970-1980-х годов (И. Дворецкий, А. Гельман).

17. «Новая волна» в русской драматургии 1970-1980-х годов (Л. Петрушевская, В. Арро, А. Галин, Л. Разумовская, А. Казанцев).

18. Миф, сказка, легенда, притча в русской драматургии 1970-1980-х годов (А. Володин, Э. Радзинский, Г. Горин, Ю. Эдлис).

19. Основные тенденции развития русской драматургии 1990-х годов (М. Угаров, Н. Садур, Н. Коляда, Е. Гремина и др.).

20. Русская драматургия первого десятилетия XXI века.

21. Сатирическая драматургия Н.Р. Эрдмана («Мандат», «Самоубийца»).

22. Проблематика и поэтика драматургии Е.Л. Шварца («Тень», «Дракон», «Обыкновенное чудо»).

23. Творческий путь А.Н. Арбузова. Анализ одной из пьес по выбору.

24. Творческий путь В.С. Розова. Анализ одной из пьес по выбору.

25. Творческий путь А.В. Вампилова. Анализ одной из пьес по выбору.

26. Творческий путь А.М. Володина. Анализ одной из пьес по выбору.

1. Новаторство А.П. Чехова-драматурга.

2. А.П. Чехов и Художественный театр.

3. «Балаганный театр» русского Серебряного века.